Читаем без скачивания Бесконечная война - Джо Холдеман

Мы могли бы смотреть на все это часами, но рисковали превратиться в сосульки. От ледяного ветра нас защищали только легкие накидки. Мы решили, что еще вернемся сюда, но уже одетые потеплее.

Следующий уровень именовался первым, вопреки элементарной логике. Мэригей объяснила, что европейцы всегда пользуются такой системой. (Забавно, я успел побывать за тысячу световых лет от родного моего Нью-Мексико, но первый раз в жизни пересек Атлантику.) Первый уровень – это был мозг города, там работали административные органы, системотехники, аналитики и криогеники.

Мы стояли посреди просторного холла, в котором, как ни странно, пахло стеклом. Одну стену занимал гигантский голографический куб-демонстратор, на нем оранжевым светом сияла структурная схема женевской организационной системы в десятки тысяч имен, соединенных линиями от «мэра» на самом верху и до «коридорных» в основании. Имена исчезали и перемещались в соответствии с тем, как сами их владельцы или умирали, или их увольняли, повышали или понижали в должности. Постоянное мерцание, мелькание линий – все это напоминало нервную систему какого-то фантастического существа. В определенном смысле так оно и было на самом деле.

Противоположная демонстрационному кубу стена была одним большим окном, открывавшим вид на комнату, которую висевшая рядом табличка идентифицировала как «Контрользиммер» («Контролерная»), а за стеклом виднелись сотни сидевших рядами техников каждый за собственной отдельной консолью с полуплоским гологравизорным экраном и множеством индикаторов и циферблатов. В комнате царила напряженная атмосфера, которую всегда создают вокруг себя до предела занятые чем-то важным люди: у большинства техников на уши были надвинуты миниатюрные телефоны, и через маленькие микрофончики они переговаривались с другими техниками, тем временем что-то записывая или нажимая переключатели. Другие, словно пианисты, «играли» на клавишах консолей, сдвинув наушники на шею. Очень немногие рабочие места пустовали, их владельцы с озабоченным видом пересекали комнату в различных направлениях. Автоматический кофейный поднос проплывал вдоль одного ряда пультов, точно такой же поднос двигался в обратном направлении вдоль другого ряда.

Сквозь стекло доносился слабый отзвук таинственной деятельности обитателей комнаты.

Кроме нас, в холле было еще два посетителя. Краем уха я услышал, что они направляются посмотреть «на мозг». Мы последовали за ними по длинному коридору и оказались у очередного смотрового окна сравнительно скромных размеров, если вспомнить контролерный зал. За окном находились компьютеры, поддерживающие функционирование Женевы как единого целого. Коридор в этом месте освещало только холодное голубое сияние из комнаты за стеклом.

Размерами компьютерная тоже значительно уступала контролерному залу, была она не больше площадки для бейсбола. Ничем на вид не примечательные серые параллелепипеды компьютерных блоков соединялись между собой стеклянными тоннелями диаметром в рост человека. Через регулярные промежутки в стенах тоннелей имелись двери переходных камер. Очевидно, эта система позволяла добраться до одного из элементов в случае аварии, пока остальная часть комнаты оставалась при температуре около абсолютного нуля – для создания сверхпроводимости.

Хотя внешне компьютерная проигрывала перед деятельной атмосферой контролерного зала и суматохой нижнего уровня, но все же производила немалое впечатление, наводя на мысли о неведомых и могучих силах, подчиненных человеком. Храм, возведенный во славу порядка, целенаправленности и изобретательности.

Пара, за которой мы шли по коридору, сказала нам, что ничего больше интересного на уровне нет – только комнаты для конференций, административные учреждения и вечно занятые чиновники. Мы вернулись к лифту и поднялись на следующий уровень – это был главный торговый центр.

Книжка-путеводитель весьма нам здесь пригодилась. Центр составляли сотни магазинов и «открытых базаров», расположенных на манер геометрически правильной решетки. Пересекающиеся ленты дорожек ограничивали зоны, где располагались магазины одного определенного рода. Мы отправились в самый центр торговой площади, выполненный в стиле средневекового городка. Имелось подобие церкви в стиле барокко, и благодаря голографической иллюзии она казалась в четыре раза выше, чем была на самом деле. На стенах – мозаика на религиозные сюжеты, мощеная мостовая, фонтан с извергающими водяные потоки монстрами… Мы купили гроздь винограда у зеленщика (иллюзия пропала, когда зеленщик взял у меня талон калорийного потребления и поставил штамп в книжку рациона) и пошли по узенькой мощеной улочке. Нам там ужасно понравилось, хорошо, что на Земле еще достает энергии и времени, чтобы устраивать такие вот уголки.

Выбор товаров и различных услуг, выполняемых за деньги, был невероятно разнообразный, но мы за эти годы разучились делать покупки. И еще неизвестно было, на сколько нам хватит денег.

Несмотря на мрачное предсказание генерала Ботсфорда, кое-что нам удалось все-таки сохранить – отец Роджерс, юрист, оказался специалистом по налоговому законодательству, и он научил нас, что делать – нам пришлось платить налоги исходя из среднего годового дохода. В итоге я оказался владельцем 280 000 долларов.

Третий уровень мы пропустили – здесь помещались средства коммуникации и информации, – потому что Днем раньше уже успели обойти вдоль и поперек, когда давали интервью на стереовидении. Хотел я поговорить с парнями, которые переделали мое интервью, но Мэригей убедила меня, что толку от этого не будет.

Искусственная гора Женевы имеет ступенчатую структуру – вроде свадебного торта. В самом низу первые три уровня около километра в диаметре, этажи с четвертого до тридцать второго в два раза «уже». Далее идет «верхушка» – этажи с тридцать третьего до семьдесят второго – 300 метров в поперечнике и 120 в высоту.

На четвертом этаже, как и на тридцать третьем, находился парк. Деревья, ручейки, всяческие живые твари. Стены прозрачные, и прямо из покрывающей потолок третьего уровня почвы растет настоящий лес. Мы присели отдохнуть на скамью у пруда, наблюдая, как гуляющие бросают виноградинки рыбкам. Многие купались.

С самого нашего прибытия в Женеву меня не покидало какое-то подсознательное беспокойство, и вот теперь, в этом приятном окружении приятных людей, я внезапно понял, что меня беспокоит.

– Мэригей, – сказал я. – Почему-то не видно здесь несчастливых.

Она улыбнулась:

– Ничего удивительного. Тут такие цветы…