Читаем без скачивания Тайна убийства Столыпина - Виктор Геворкович Джанибекян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наверное, ему стоило напомнить и недавние времена, когда он, потомок старинного прибалтийского дворянского рода, окончивший Пажеский корпус, в ноябре 1905 года назначил карательную экспедицию, чтобы образумить, как он говорил, восставшие деревни. На это последовал ответ тамбовского комитета партии эсеров, который приговорил Лауница и его ближайших помощников к смертной казни. Помощники губернатора были застрелены. Оставалась очередь за Лауницем.
— Эсеры держат своё слово, — настаивал на своём жандарм.
— Напрасно вы меня уговариваете, — сказал на прощание градоначальник. — Усильте охрану — и всё обойдётся.
Фон дер Лауниц остался при своём мнении. На следующее утро он явился в институт в сопровождении собственной охраны.
В двенадцать часов дня, после окончания обедни, все гости вышли из церкви, находящейся на четвёртом этаже, и направились на третий этаж, к завтраку.
Впереди шли певчие, за ними принцесса Ольденбургская со статским советником Синягиным, затем принц Ольденбургский с градоначальником генерал-майором фон дер Лауницем, за ними адъютант принца капитан Воршев и камергер Вуич, а потом следовали все остальные приглашённые.
На верхней площадке лестницы стоял молодой человек в безукоризненной фрачной паре — видимо, из приглашённых.
Как только капитан Воршев и камергер Вуич прошли мимо молодого человека, он, внезапно выхватив револьвер, произвёл из-за спины три выстрела в генерала.
Выстрелы прозвучали как щелчки — спускавшиеся ничего не поняли.
Фон Лауниц упал, сражённый пулями.
По свидетельству очевидцев он издал крик, который словно парализовал всех идущих. В растерянности они остановились.
При первом же щелчке Воршев и Вуич обернулись. Вуич схватил убийцу за горло, а Воршев, выхватив шашку, занёс её над террористом.
Местный полицейский пристав подполковник Корчак, шедший после капитана и камергера, схватил правую руку убийцы с револьвером и поднял её вверх...
В считанные секунды Лауниц скончался.
Некоторые отмечали, что офицер свиты успел шашкой задеть террориста. В обвинительном заключении мы можем прочесть, что Корчак “из собственного револьвера два раза выстрелил в убийцу, который после второго выстрела весь осел и тут же скончался”.
И Лауниц, проявивший ненужную, как оказалось, твёрдость характера, пренебрёгший предостережением, лежал пластом на лестничной площадке, не сделав после выстрелов ни одного шага.
Судебные медики, извлёкшие из тела террориста пули, констатировали: выстрелы в грудь и живот были сделаны из револьвера подполковника, а в голову — из револьвера убийцы. Труп обыскали. В карманах нашли запасную обойму с пулями, у которых оказались спиленные головки, кошелёк и безымянный пригласительный билет на торжество освящения церкви.
Осмотр одежды ни к чему не привёл. Белье боевика было новое, без меток, совершенно новыми были фрачная пара и туфли.
Розыск зашёл в тупик. Выяснить, кто же убил генерала, полиции сразу не удалось.
Столыпин сокрушался, что градоначальник погиб из-за своей неуступчивости. Он хотел сказать “упрямства”, но вслух этого не произнёс. А относительно безымянного революционера заметил:
— Да, и умирать они умеют, не только убивать.
Начавшееся по горячим следам следствие установило, что в здании, в капелле, находился ещё один подозрительный человек, который до этого обмолвился с террористом несколькими словами. Этот человек медленно спустился по лестнице, принял от швейцара своё элегантное, как подчеркнули свидетели, пальто и, дав щедро швейцару на чай, вышел на улицу и уехал в экипаже в неизвестном направлении.
Подозреваемый бесследно исчез. Найти его полиция не смогла.
Судебные власти постановили: отделить голову от тела убийцы и заспиртовать в стеклянном сосуде. Чтобы установить личность террориста, голову выставили на всеобщее обозрение, и люди могли видеть на виске, рядом с револьверной раной, след от удара шашки.
Выяснить имя террориста никак не удавалось.
А потом приехал Азеф, который знал многие подробности об убийстве фон Лауница. Он и сказал Герасимову, чья голова заспиртована в стеклянном сосуде.
— Это Евгений Кудрявцев. Может, слышали — “Адмирал”, бывший член тамбовского комитета партии социал-революционеров, бывший семинарист. В последнее время был в группе Зильберберга. Он давно мечтал убить Лауница за его жёсткость по отношению к революционерам и не скрывал своего желания.
Азеф добавил интересную подробность, которой жандарм не знал. Ещё в Тамбове Кудрявцев хотел расправиться с губернатором и, переодевшись сельским священником, пришёл, чтобы выразить тому благодарность за подавление мятежа. Он ждал приёма. Конечно, оружие было при нём. Кто бы мог подумать, что это не священник, а революционер? Но священника принял совершенно другой чиновник. Революционеры не знали, что Лауница назначили петербургским градоначальником и он срочно выехал в столицу. И тогда Кудрявцев отправился за ним. Для того, чтобы выполнить свою задумку, он вступил в Боевую организацию эсеров.
Николай II после этого прискорбного случая захотел выслушать подробный доклад Столыпина о покушении и сопровождавших его обстоятельствах. Царя интересовало, может ли наконец полиция справиться с террористами, которые запугали столицу и сделали столичную жизнь просто невыносимой.
Слушал доклад он внимательно, изредка вставляя реплики и вопросы.
— Вы отмечаете полковника Герасимова. Необходимо его увидеть. Я хочу с ним поговорить.
Желание царя — закон. Приём был назначен через день, в девять часов утра.
Возвращаясь в Петербург, Столыпин предупредил полковника о желании государя.
— Он хочет с вами познакомиться. Его чрезвычайно интересует ваша деятельность. Я счёл необходимым сообщить государю, что по роду своей работы вы обычно носите штатское платье, и, по-моему, даже не имеете мундира, — сказал Столыпин. — Он ответил: “Неважно. Он может спокойно прийти на аудиенцию в штатском”.
Герасимов поразился прозорливости Столыпина. Вроде совершенная мелочь, а приятно. Патрон понимал, что у его подчинённого может не быть парадного мундира, и избавил его от хлопот. Ведь для того, чтобы сшить срочно мундир, надо было понести значительные расходы.
Александр Васильевич не намерен был предстать перед государем как мелкий чиновник, случайно попавший на аудиенцию.
— Постараюсь сшить мундир, — пообещал жандарм.
Он понимал, какое значение имеет придворный этикет, и потому сразу же поспешил заказать у лучшего в городе портного офицерский мундир, готовый дорого заплатить за него.
В назначенный час Герасимов явился к государю.
Позже он описал, каким он увидел впервые царя так близко. Красивые умные, доброжелательные глаза и спокойный тон произвели на него глубокое впечатление.
Согласно дворцовому этикету, полковник не имел права сидеть в присутствии государя даже в том случае, если тот пригласит его сесть. Государь, понимая ситуацию, стоя слушал доклад. Полтора часа они беседовали возле окна, открывавшего вид на зимний царскосельский парк.
Государя интересовало положение в стране.
— Как вы оцениваете состояние государства? Велика ли опасность?
Жандарм долго отвечал
