Читаем без скачивания Когда ее не стало - Михаил Март

– Эй, что ты здесь делаешь?

От неожиданности Ордовский вздрогнул. Он поднял глаза и увидел стоявшего возле решетки своей клетки мужчину в смирительной рубашке.

Эдуард поднялся с койки, вышел из камеры и подошел к клетке связанного, которая находилась в самом конце коридора.

– А вы что здесь делаете? – поинтересовался он.

– Понятия не имею. Вот только предчувствие у меня не очень хорошее.

– По глазам видно. Вы наркоман?

– Бросьте, Эдуард Николаевич. Я архитектор. Вы не помните меня? Я был одним из тех, кто проектировал особняк Пичугина. Давняя история. Поди уже забыли.

– Лицо знакомое, – прищурясь, сказал секретарь. – Но вы же не сами сюда пришли?

– Конечно, нет. Меня пугают страшные совпадения. Одного моего приятеля, даже не приятеля, а знакомого – в преферанс играли по субботам – положили на обследование в больницу. Здоровый мужик, и вдруг подозрение на онкологию. Сделали полное обследование. Ничего не нашли. Через три недели выписали. Прошла еще неделя, и его на пару недель отправили в командировку. Мы ждали. Хороший партнер и веселый человек, он так и не вернулся. Со мной произошла похожая история. В проектном бюро, где я работаю, проводили диспансеризацию, а потом мне позвонили из поликлиники. Кровь плохая, предложили провериться. Я согласился. Меня тоже положили в больницу, на двадцать один день. Ничего не нашли, с чем и поздравили. А через неделю позвонили из Москвы. Там кто-то видел мои проекты, и меня пригласили приехать: мол, есть выгодное предложение от застройщиков, и я им подхожу. Гонорары очень высокие. Решил попробовать и согласился. Мне даже билеты оплатили и доставили с курьером. Дочь отвезла меня на вокзал. Двухместное купе, хороший сосед, выпили, как это принято в дороге, и все. Больше ничего не помню. Очнулся здесь. Начал шуметь и скандалить. Вот меня и повязали, как редиску на рыночном лотке.

– Вы знаете, где находитесь? – спросил Ордовский.

– Я знаю, что меня вернули назад. Но не знаю, в каком я месте.

– А как вы определили, что вас вернули? – удивился секретарь.

– Я видел санитаров. Они приходят делать уколы этому хлюпику. Но только они вовсе не санитары. Тот высокий с рыжими волосами на самом деле врач-хирург. Я его видел в больнице, где мне делали обследование. Поверьте, у меня хорошая память, а мужик очень приметный. Впервые я увидел его, когда хоронили полковника Сухомлинского, убитого бандитами. Он возглавлял криминальную милицию до Визгунова. Мы дружили. Тогда-то я и увидел рыжего. Он выносил гроб из морга в зал прощания вместе с обычными санитарами и почему-то мне запомнился. И когда я увидел его в больнице, то вспомнил не сразу. Проследил за ним. А он, оказывается, заведующий вторым хирургическим отделением. Но врачи не таскают гробы. Черт с ним! Видел и забыл. Но здесь я вновь его встретил. Уже в третий раз. И опять в роли санитара.

Ордовский слушал и кивал, а потом сказал:

– Это Институт судебной медицины. Появление здесь хирурга – вполне нормальное явление. А в каком халате он ходит, значения не имеет. Профессор Крылов проводит эксперименты над наркоманами. Ищет лекарства от наркозависимости. Присутствие здесь этого живого мертвеца меня не удивляет. Но что тут делаете вы, мне непонятно. Хочу задать вам только один вопрос. Когда пропал ваш партнер по преферансу?

– Он уехал третьего марта. Мы отложили игру, потому что четвертого у меня день рождения. Партнеры тогда сказали: «Ну вот, вся команда разбрелась. Один уехал, у другого праздник!» А вы-то что тут делаете?

– Я сам пришел. У меня свои проблемы. Прячусь. Профессор пошел мне навстречу.

– Он никогда сюда не заходит. При мне, во всяком случае, не был ни разу. А я сижу здесь не меньше недели. Кормят хорошо, как на убой. А этого бедолагу голодом морят. – Архитектор кивнул на соседнюю клетку.

Из дальнего угла послышался лязг замков. Ордовский вернулся в свою клетку, лег на топчан и притворился спящим. Железная дверь со скрипом открылась. В бункер вошли двое в светло-зеленых халатах и шапочках. У одного из них из-под шапочки торчали рыжие волосы. Они спустились по каменным ступеням и прошли мимо клетки секретаря в конец коридора, где сидел человек-скелет. Беднягу трясло так, словно к его телу подсоединили электрический провод.

Рыжий сделал ему укол, но полумрак и расстояние не позволяли разглядеть подробности. Потом наклеили ему пластырь на плечо. Вошли молча и ушли молча, даже не взглянув в сторону Ордовского, словно его здесь и не было.

Как ни странно, но Эдуарду тоже показалось, будто он видел рыжего раньше. Ничего примечательного, но такое лицо запоминалось по необъяснимым причинам.

Внезапно дикий смех разорвал тишину застенков. Скелет из дальней камеры ожил. Он хохотал, катаясь по цементному полу, а потом начал прыгать, изображая обезьяну. Рычал, корчил рожи, кидался на решетку. Ордовский смотрел на него с ужасом. Нервы начинали сдавать. Складывалось впечатление, будто этому парню вместо успокоительного вкололи что-то возбуждающее. Внезапно он упал на спину и замер. В бункере вновь наступила тишина. Парень не шевелился. Ордовский не отрывал от него глаз, потом все же не выдержал и вышел из клетки. Подойдя к камере несчастного, он просунул руку через решетку, дотянулся до кисти лежавшего и попытался нащупать пульс.

Оглянувшись, он увидел стоявшего у прутьев своих апартаментов архитектора с равнодушным лицом.

– Он мертв, – сказал бывший секретарь.

– Уже второй за неделю. А вы говорите, что их лечат. Обычный подопытный кролик. Таких больных в подворотнях «Кишки» тысячи. Одним больше, одним меньше. Кто их считает? Кто о нем вспомнит?

Слова архитектора имели под собой основания. Эдуарда было трудно удивить – он слишком долго работал на Пичугина и знал о таких вещах, от которых у нормального обывателя волосы встали бы дыбом. Но при этом обо всем, что происходит в городе, Пичугину было известно. О подпольном бизнесе и речи идти не могло. Руководитель Института судебной медицины профессор Белоцерковский и его заместитель профессор Крылов были людьми с широкими взглядами. Они презирали Пичугина и имели на то полное право. Мэр не владел рычагами давления на таких людей. Они жили в одном городе и не замечали друг друга. Это важное обстоятельство послужило для Ордовского основанием обратиться за помощью к Крылову, и тот не отказал. Не из уважения к бывшему секретарю мэра и не из-за предъявления наивного компромата, а по причине ненависти к Пичугину. Любой враг мэра мог рассчитывать на помощь Крылова. Но обвинить его самого в темных делах никто не решится. Тут что-то не так. Даже такой осведомленный человек, как Ордовский, терялся в догадках.

– Как вас зовут? – спросил он.

– Егор Антонович Жванец.

– Да-да, теперь вспомнил. А вашего пропавшего партнера по картам?

– Александр Карский.

– Но вам уколов не делают? – поинтересовался Ордовский.

– Со мной даже не разговаривают. Рукава развязывают, когда еду приносят, и стоят над душой, пока я ем.

– Если предположить, что в отношении умершего вы правы, то ваша история не имеет никаких объяснений.

– Лучше не интересуйтесь, не то и вас свяжут. Плохо уже то, что вы стали свидетелем одной из смертей. Свидетелей никто не любит, кроме следователей.

Ордовский кивнул и вернулся в свою клетку. Он начал разговор с Крыловым с шантажа, показав ему пару листочков из своего архива. Значит, он не из тех, кому нельзя доверять. Но Крылов отвел его в свой засекреченный бункер, где происходят необъяснимые вещи. Скорее всего, профессор вовсе не спрятал его, а взял под арест. В блеф с архивом, отправленным в Москву, он не поверил. А если Эдик никогда не выйдет на свободу, то все вопросы адресуют Пичугину. Кому же еще? Секретаря мэра с профессором Крыловым ничто не связывает. Их никогда не видели вместе.

Теперь Ордовскому казалось, будто он не спасается в убежище, а наоборот – попал в ловушку!

17

При встрече Балабанов так и не решился рассказать Визгунову о возвращении Светланы в город. Полковник уже составил план действий на несколько недель вперед. Дочь своим отъездом развязала отцу руки. За себя Андрей Борисович никогда не боялся. За Сергея – тоже. Пичугин относился к нему как к сыну и никогда не воспринимал как возможного противника. О том, что Сергей взялся за собственное расследование, Балабанов тоже не стал докладывать полковнику. Майор, как и мэр, не воспринимал зятя Визгунова всерьез. Парень мечется, не в силах смириться с гибелью жены. Но из ничего кашу не сваришь. У Сергея нет ни одной зацепки. Пусть топчется на одном месте. От него ни вреда, ни пользы. Хорошо уже то, что занял себя делом. Все лучше, чем в обнимку с бутылкой сидеть.

Визгунов прохаживался по комнате и рассуждал:

– Ты молодец, Тимур. Выстрелил с невероятной точностью. Снимаю шляпу. Пичугин наделал в штаны.

– С такой винтовкой невозможно промахнуться. Где ты ее достал? – поинтересовался Балабанов.