Читаем без скачивания Мое жестокое счастье, или Принцессы тоже плачут - Марина Крамер

В бухгалтерии было прохладно. Бухгалтер Альбина Петровна, дама лет сорока, с высокой ярко-рыжей прической и тщательным макияжем, восседала в своем кресле, сдвинув модные очки в апельсинового цвета оправе на самый кончик чуть длинноватого носа. Она пила чай из изящной фарфоровой чашечки и о чем-то мечтала. Появление в кабинете Алены и нотариуса удивило и слегка напугало ее – она была в курсе афер Марата, своего давнего любовника, и теперь внутри у нее что-то оборвалось и ухнуло вниз. Она испуганно отставила чашку и проговорила чуть дрогнувшим голосом:

– Алена Сергеевна? Что-то случилось?

Алена смерила ее взглядом, от которого Альбина слегка съежилась и вжалась в кресло:

– А что, непременно должно что-то случиться, чтобы я приехала? Может, меня Григорий Валерьевич прислал проверить, как тут дела?

Это высказывание понравилось Альбине еще меньше – дела как раз обстояли именно так, чтобы имело смысл скрыть это от хозяина. Она сразу предупреждала Марата, что не хочет участвовать в его затеях, что собственное место ей дорого, однако любовник уверил ее, что хозяин сейчас не в том положении, чтобы активно интересоваться делами, а его жена и Мазей вовсе ничего не понимают во всей кухне. И что через дочернюю фирму они смогут перегонять часть денег на счет в надежном австрийском банке, а затем и перебраться в Австрию на жительство. Мол, схема вполне надежная, сбоев не дает…

И вдруг появляется Алена Сергеевна, да еще в компании нотариуса, да с заявлением очень неприятного содержания. Ситуация нравилась Альбине все меньше, и, услышав просьбу покинуть кабинет минут на двадцать, она всполошилась:

– А почему, собственно? – и наткнулась на ледяной взгляд молодой жены хозяина:

– Я не просила обсуждать, я просила выйти.

Альбине ничего не осталось, как встать и пойти в приемную к Елизавете – вдруг та в курсе. Дверь в кабинет шефа была плотно закрыта, секретарша сидела на своем месте с обиженным выражением на хорошеньком лице и рассматривала маникюр. Альбина села на стул для посетителей и страдальческим тоном спросила:

– Лизочка, корвалольчика нет у тебя? Что-то сердце закололо…

Лиза полезла в ящик стола, накапала в стакан капли и встала, направившись к кулеру:

– Что случилось, Альбина Петровна?

Бухгалтер залпом выпила лекарство, отдышалась и проговорила:

– Ничего не понимаю! Явилась эта пигалица, выперла меня из собственного кабинета, заперлась там с Матвеем Моисеевичем. А зачем? Что им делать вдвоем в бухгалтерии?

– И не говорите! – подхватила Лиза, наклоняясь к Альбине и понижая голос. – Влетела сюда как фурия, Витьку Боксера сначала здесь оставила, потом в кабинет к Марату Алексеевичу позвала, долго они там были. А перед этим велела мне нотариуса срочно вызвать. Я краем уха услышала разговор о какой-то дарственной, но какой и на что, не поняла. А в кабинете сейчас тихо, хотя там Витька и Марат Алексеевич. Молча сидят, что ли?

– Чует мое сердце, неспроста все это… Ой, я дура, зря поддалась на его уговоры! – запричитала бухгалтер. – А ну как открылось все, а? Не простит Григорий Валерьевич… – и осеклась, поняв, что сболтнула лишнее.

Секретарша пожала плечами – она не особенно опасалась за свое положение хотя бы потому, что не была замешана ни в чем, ее никто не принимал всерьез, мол, принеси-подай, не больше.

Однако ни Марат, ни Альбина не знали, что Елизавета на самом деле была в курсе всех дел, которые они проворачивали в отсутствие Грачева, и в случае чего могла обезопасить себя, выложив информацию хоть самому шефу, хоть его жене, хоть Мазею. Поэтому ее даже забавлял испуганный вид высокомерной бухгалтерши. Кроме того, Лиза прекрасно знала, что на самом деле Альбина и Марат давно знают друг друга и являются любовниками, но почему-то упорно скрывают это и делают вид, что их связывают только дела на фирме.

К тому моменту, как из бухгалтерии вернулись Алена и нотариус, Альбина успела выпить еще сорок капель корвалола и выкурить три сигареты. Увидев жену хозяина, она изо всех сил постаралась не выдать своего взволнованного состояния, сделала вид, что непринужденно болтает с секретаршей. Однако Алена не обратила на нее никакого внимания, попрощалась с Матвеем Моисеевичем и вошла в кабинет мужа, прижимая к груди какую-то папку. Когда за ней закрылась дверь, секретарша и бухгалтер кинулись к нотариусу с вопросами, однако тот только покачал головой и сделал жест, закрывающий рот на замок. С тем и удалился, оставив женщин сгорать от любопытства.

Алена же, войдя в кабинет и закрыв за собой дверь, едва не закричала – Марат по-прежнему сидел в кресле, однако тело его как-то странно обмякло, завалилось набок, а изо рта текла струйка крови, просачиваясь под воротник белой рубахи.

– Что… что это?!

Боксер, стоявший у окна, пожал плечами:

– Сам не понял. Поворачиваюсь – а он все уже…

– Так, может, «Скорую»?

Но Виктор отрицательно покачал головой:

– Сами посмотрите. Уже никто ему не нужен. Не рассчитал я, видимо, печень не выдержала…

Алена бессильно опустилась на стул:

– Что теперь будет, а? Мы ж его убили…

– Не мы, а я, – невозмутимо поправил Боксер. – Я его убил, а вас тут и рядом не было. И потом – чего вы боитесь? Я сейчас подгоню машину к черному ходу, погружу его в багажник и вывезу.

– А как ты вынесешь труп из приемной? Там Лизка…

– Отправьте ее домой, да и всех сотрудников тоже – скажите, что на сегодня рабочий день закончился, пусть идут, – инструктировал Виктор, взяв Алену за руки. – И не думайте ни о чем, я вас прошу. Все будет хорошо, я обещаю. Идите. – Он поднял ее из кресла и подтолкнул к двери. – Алена Сергеевна! – окликнул он, когда она уже взялась за ручку. – Лицо сделайте, пожалуйста.

Она послушно кивнула, тряхнула головой и вскинула подбородок, заставив себя улыбнуться.

– Вот так намного лучше, – одобрил Виктор.

Подождав, пока Алена закроет дверь, Боксер вынул мобильный и позвонил Мазею. Тот долго не отвечал, видимо, был чем-то занят, потом раздраженно рявкнул:

– Да, слушаю!

– Иван Николаевич, это Виктор. У меня проблема, – не откладывая, выложил все Боксер. – Тут Алена Сергеевна Марата прижала немного, за махинации в фирме… словом, завалил я его ненароком прямо в кабинете.

– Ты рехнулся, придурок?! – взревел Мазей. – Как это – завалил, кто тебе позволил?!

– Не кричите! – попросил Виктор, вытирая пот с лица. – Я не рассчитал, печень отбил, ну, вот…

– Так, сиди там и не дергайся, я сейчас приеду, – распорядился недовольным тоном Иван. – Алена с тобой?

– Да, пошла сотрудников домой отпустить, чтобы лишних глаз не было.

– Хорошо. В общем, ждите, скоро буду.

Известие застало Мазея в ситуации весьма пикантной – он был с женщиной. Да не просто с женщиной – с единственной и горячо любимой дочерью Коня Маргаритой. Эту девицу Ванька обхаживал с единственной целью – через нее подобраться как можно ближе к папеньке и свести с ним счеты. Ритка училась на втором курсе педагогического института, на инязе, часто сидела в расположенном неподалеку от корпуса их факультета кафе вместе с подружками. Охранником у нее был совсем молодой пацаненок, к которому хитрый Мазей моментально подослал шикарную девицу из фирмы досуга с заданием отвлечь внимание клиента настолько, чтобы тот забыл о своих обязанностях. Неглупая и опытная в подобных делах «досужница» с работой справилась.

Через неделю Иван получил возможность беспрепятственно подсесть в кафе за столик к Маргарите и завести знакомство. Симпатичный, одетый с небрежным шиком, Мазей произвел на девушку впечатление. Он не был наглым, не выставлял напоказ материальных возможностей, но и не скупился. Плюс к тому – смотрел на Ритку с обожанием, чего та со стороны сокурсников не видела, так как была откровенно страшненькой. Чуть полноватая, с жидкими рыжеватыми волосами ниже плеч, круглым, невыразительным лицом, слегка кривоногая, Ритка вниманием мужчин избалована не была. В результате комплексов, развившихся по поводу собственной внешности, характер у девушки тоже испортился, однако Мазей терпеливо сносил ее придурь, изо всех сил сдерживая желание врезать ей по лицу. «Ванька, не дури, – убеждал он себя. – Тебе нужен ее папаша, а не она сама, потерпи, сделай, что наметил, а потом забудешь эту страшилку, как дурной сон».

К его удивлению, спустя какое-то время Ритка в общении с ним стала совсем другой… Капризы исчезли, на губах, прежде собранных в скептическую ухмылку, появилась нежная улыбка, а в карих, глубоко посаженных глазах то и дело мелькало восхищение своим кавалером. Она доверчиво держала Ивана за руку, когда они гуляли по набережной, отпустив ее охранника на свидание с его пассией, и Мазей даже чувствовал вину перед девушкой. С одной стороны, он понимал, почему Ритка так привязалась к нему – дома она была окружена только охраной, никаких друзей и уж тем более поклонников, а тут взрослый мужчина, явно небедный, с возможностями. Но с другой… Это было странновато для дочери такого человека, как Конь. Неужели он никогда не говорил ей об осторожности?