Читаем без скачивания Вся мировая философия за 90 минут (в одной книге) - Шопперт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эту идею совокупного действия двух сил Чаадаев переносит в духовную область, опираясь на принимаемое им учение о параллелизме двух миров: физического и духовного. В духовной области также можно говорить о совокупном действии двух сил: «…одной силы, сознаваемой нами, — это наша свободная воля, наше хотение, другой, нами не сознаваемой, — это действие на наше существо некой вне нас лежащей силы».
Подобно тому как проявление физического притяжения достоверно обнаруживается перед нашими глазами, так и о нашей собственной силе (имеется в виду наша свобода воли) мы имеем аналогичное — непосредственное и достоверное — представление. В то же время «о толчке мы знаем только его абсолютную необходимость; и совершенно то же знаем мы и о божественном действий на нашу душу. И тем не менее мы одинаково убеждены в существовании как той, так и другой силы» («Четвертое письмо»).
Немного ниже Чаадаев еще раз разъясняет, что как о силе Отталкивания, так и о божественной силе, действующей на нашу душу, мы имеем познание смутное и темное, но в то же время имеем и «совершенную достоверность обеих».
Другими словами, то, что раньше называлось неведомой силой, в действительности оказывается воздействием Бога на человека. Именно Бог своим воздействием формирует в нас собственно человеческие качества — духовность, способность к совершению благих поступков, идеи о добре, долге, добродетели, законе.
И все же каково сочетание и взаимодействие в духовной сфере действия двух сил — божественного «принуждения» и человеческой свободы? Чтобы подойти к этому вопросу, Чаадаев пишет сначала о том, что все наши разграничения между различными видами существующего, вещей и явлений, устанавливаются самим человеком в конечном счете «ради удобства или по произволу».
Поэтому далее по тексту письма говорится следующее: «Все это ничто в применении к самому творческому началу. Что бы мы ни делали, в нас есть внутреннее ощущение реальности высшей по сравнению с окружающей нас видимой реальностью. И эта иная реальность не есть ли единственная истинно реальная, реальность объективная, которая охватывает всецело существо и растворяет нас самих во всеобщем единстве? В этом-то единстве стираются все различия, все пределы, которые устанавливает разум в силу своего несовершенства и ограниченности своей природы».
Таким образом, мир предстает перед нами как разнообразие явлений и существ, отличающихся друг от друга: это разнообразие привносится нашим умом в силу его ограниченности и несовершенства. Но, с другой стороны, в нас присутствует внутреннее ощущение высшей реальности, стирающей все различия, в том числе и растворяющей человеческую индивидуальность во всеобщем единстве. Единство это состоит в том, что все бесконечное многообразие вещей можно свести к единственному мировому действию. Чаадаев подводит к заключению, что сама идея непрерывного движения, к которому сводимо все многообразие как природного, так и духовного мира, — как движения, обязательно сообщенного, вынужденного, «вызывает представление о таком действии, которое отлично от всякой силы и от всякой причины, находящихся в самом движущемся предмете».
Установив эту высшую истину учения о параллельных мирах, сообщенность извне любого движения как в сфере природы, так и в сфере духа, Чаадаев переходит к решению вопроса о свободе воли человека. Теперь, считает он, «нет ни малейшего затруднения принять собственные действия человека за причину случайную (principe occasionnel): за силу, которая действует, лишь поскольку она соединяется с другой высшей силой, точно так, как притяжение действует лишь в совокупности с силой отталкивания. Вот то, к чему мы хотели прийти» («Четвертое письмо»). Таким образом, собственные действия человека в духовной сфере, в частности, его свободная воля, могут рассматриваться как реальные лишь в соединении с другой высшей силой.
Разбирая, как происходит это действие высшей силы на человека, Чаадаев приходит к мысли о существовании особой сущности, через которую проявляется божественная сила. Этим звеном является то, что Чаадаев называет общим, мировым, или всемирным, сознанием.
Воздействие мирового сознания на наше мышление и содержание наших мыслей и поступков происходит самыми разными способами, и чаще всего бессознательно и машинально. Описывая действие мирового сознания на сознание отдельного человека, Чаадаев пишет следующее: «Позвольте спросить, разве есть в мире что-либо более согласное с нашим ощущением, нежели происходящая постоянно такая смена идей в нашем мозгу, в которой мы не принимаем никакого участия? Разве мы не твердо убеждены в такой непрерывной работе нашего ума, которая совершается нашей волей?» И даже если признать, что все происходящее в нашем уме связано с совершившимся там ранее, то «из этого никак не следует, чтобы каждое изменение моей мысли, форма, которую она поочередно принимает, вызывалось моей собственной властью: здесь, следовательно, имеет место еще огромное действие, совершенно отличное от моего» («Четвертое письмо»).
Человек может не иметь никакого представления о том, каким образом в его уме возникли определенная мысль или стремление совершить определенный поступок. Может быть, эта мысль или стремление совершить поступок были нечаянно внушены в недавнем разговоре или под впечатлением от случайно услышанного слова! Но важно здесь то, что речь идет каждый раз о непосредственном воздействии одного сознания на другое. Складываясь, эти влияющие друг на друга сознания — мысли и впечатления отдельных человеческих индивидуумов — образуют духовное единство, духовную целостность — особую реальность, которую Чаадаев и называет общим, или всемирным, или мировым сознанием. И именно это мировое сознание, как духовная целостность, непосредственно выступает по отношению к отдельному человеку побуждающей, но не ощущаемой им силой. Но это еще не сама «высшая сила» (Бог), но ее порождение в виде «мировой души», мирового сознания.
Чаадаев описывает функционирование мирового сознания следующим образом: «Главным средством формирования душ, без сомнения, является слово: без него нельзя себе представить ни происхождения сознания в отдельной личности, ни его развития в человеческом роде. Но одного только слова недостаточно для того, чтобы вызвать великое явление мирового сознания, слово далеко не единственное средство общения между людьми, оно, следовательно, совсем не обнимает собой всю духовную работу, совершающуюся в мире… Тысячи скрытых нитей связывают мысли одного разумного существа с мыслями другого; наши самые сокровенные мысли находят всевозможные средства вылиться наружу; распространяясь, перекрещиваясь между собой, они сливаются воедино, сочетаются, переходят из одного сознания в другое, дают ростки, приносят плоды — и в конце концов порождают общий разум. Иногда случается, что проявленная мысль как будто не
