Читаем без скачивания Ключи от заколдованного замка - Константин Бадигин

— Я одобряю план Никиты Петровича. Этот турецкий выродок Кутайсов умеет влезать в душу императора и добиваться своего.

— Скажите, господа, откуда взялась Лопухина? — неожиданно спросил английский посол. — Ведь бывший генерал-прокурор Лопухин получил княжеское достоинство из рук императора.

— Я вас понимаю, господин посол, — сразу отозвался Никита Петрович Панин. — Но с этой стороны выбор императора безупречен. Лопухины принадлежат к старому русскому дворянству. Из рода Лопухиных была первая супруга Петра Великого, Евдокия.

— О-о… А скажите, дорогой граф, как вы смотрите на сближение России с Францией?

— Я не согласен с императором. На сближение с Францией я смотрю с ужасом и отвращением…

За карточным столом ожесточенно сражались лейб-медик Роджерсон, Николай Петрович Резанов и два молодых гвардейских полковника.

Глава десятая. ЗАГОВОР ВАЛААМСКИХ СТАРЦЕВ

Правитель Баранов вернулся на Кадьяк поздно вечером. От дозорных он узнал, что фрегат «Феникс» еще не вернулся из Охотска. Что-то кольнуло в груди. Но Баранов отогнал дурные предчувствия. В домике его светился огонек. Жена Анна Григорьевна встретила слезами:

— Боюсь я черных попов, Александр Андреевич. Без тебя не раз ко мне захаживали. Говорили, в грехе живу. Сыну нехорошо пророчили. Говорили, чтобы я ушла от тебя. Бог ваш, там, наверху, сердитый, не любит твою Анну. — Индианка прижалась к мужу.

Едва сдерживая гнев, Александр Андреевич слушал ее слова. Он, как умел, успокоил жену, посмотрел на спящих детишек и решил все дела отложить на завтра.

— Я была совсем одинока, — рассказывала Анна Григорьевна, — каждый день выходила на берег и смотрела, не покажется ли на море твоя галера. Ты один у меня во всем свете.

Всю ночь северо-западный ветер завывал за стенами дома. Шумел океан. Под утро, еще было темно, правитель проснулся и не мог больше уснуть.

Нехорошо как-то вышло со святыми отцами, думалось ему. Сначала он радостно встретил приехавшую православную миссию, ждал, что монахи займутся воспитанием кадьякцев и креолов, будут хорошими помощниками в освоении новых земель. А вышло иначе. Монахи забросили школу и ревностно принялись приводить туземцев в христианскую веру, совсем не думали о духовном воспитании. Они часто вмешивались в дела правителя, приходили к его жене, пугали.

Анна хочет стать христианкой, но монахи объявили ее недостойной крещения… Разве это справедливо — вмешиваться в супружескую жизнь?..

Александр Андреевич потихоньку встал с постели и, стараясь не шуметь, разжег в кухне печку. Когда в трубе загудело, поставил на огонь чайник. Вскоре чайник запел тоненьким голоском.

Ровно в шесть часов кто-то постучался, и правитель открыл дверь. В кухню вошел, едва не задев за притолоку шапкой, Иван Александрович Кусков. Они долго обнимали друг друга и похлопывали по плечу. Кусков все больше и больше располагал к себе Баранова.

— Прости, Александр Андреевич, что не встретил. У ближних кадьякцев был, только вернулся.

Высокий, худой Кусков уселся и налил чаю в большую китайскую чашку.

— Ну, Александр Андреевич, дела у нас — хуже не придумаешь, — сказал он, опорожнив две чашки терпкого, душистого чая и вынув трубку.

— Какие дела?

— Попы черные да чиновный сброд нас, купцов, хотят от дел отстранить и самим торговать бобрами.

— Шутишь, Иван!

— Какие тут шутки! Подпоручик Талин колобродит, три дня назад приказчика Кулешова плетьми высек. Приказчик водки не давал.

— Кулешов сказал, что по моему приказу?

— Говорил, а его благородие подпоручик выразился тако: я, дескать, самого Баранова высеку, если надо. Нечего нам с купчишками хороводы водить! Водку самоуправством взял и выпил.

Баранов вскочил со стула и, прихрамывая на правую ногу, стал шагать по комнате.

— Шлют нам из Охотска, что им негоже, — заговорил он, продолжая ходить. — За наши деньги мы самых лучших штурманов можем нанять, а нам шлют пьяниц и невежд. Сколько людей на бобровом промысле из последних сил работают! А если подсчитать, сколько за бобров людей погибло! А такой вот подпоручик одним махом все загубит.

— Судно погибло — полбеды. Подпоручик против тебя, Александр Андреевич, монахов настраивает. Монахи, никого не теснясь, послали во все места предписания, чтобы кадьякские племена съезжались в Павловскую для верноподданнической присяги. На острове шесть тысяч живет. Ежели здесь соберутся, от голода мятеж начнут. У них толмач Семен Прянишников, что на исповеди кадьякцам переводит, зловредный человек. Через него к островитянам все пошло. А главное — корысть, все бобром хотят торговать.

— Вот черные дьяволы! Свои святительские дела забросили, а в компанейские нос суют!

— Они говорят, мы-де люди казенные, нам указа здесь нет.

— Неужто они нам все порушат?

Баранов опустился на стул и долго сидел молча. На глазах его выступили скупые слезы.

— Дальше послушай, Александр Андреевич.

— Чем еще порадуешь?

— Приходили на байдаре Киселевские промышленные.

— Зачем?

— Были у монаха Германа. Говорили ему, будто в прошлом году алеутских тойонов император Павел Петрович во дворце своем принял. Они на тебя, Александр Андреевич, жаловались: ты-де американцев притесняешь. Будто не разрешаешь крестить и венчать, ну и все такое прочее. Монахи должны кадьякцам про то рассказать.

— Иеромонах Макарий у императора был?

— Того не знаю.

— Вона откуда ветер! Свой купец, Киселев, утопить хочет.

— Ежели алеуты самому императору жаловались, так худо будет?

— Всяко бывает. Однако я на господ акционеров надеюсь. Не дадут они худому быть.

Правитель знал, что Киселев не захотел входить в объединенную компанию, продолжал промышлять на свой страх и риск и всем, чем мог, вредил компании. Он знал, что иеромонах Макарий вместе с алеутами выехал на лебедевском корабле в Охотск, однако он не думал, что дело зайдет так далеко.

— Надо попам отпор дать, да чтоб неповадно было.

— Приказывай, Александр Андреевич, сделаем. Людей у тебя верных много.

Баранов прикинул и так и сяк.

— Перво-наперво надо упредить по всем селениям кадьякским, чтобы люди сюда не приезжали. Пошли передовщиков и старовояжных башковитых. Для тойонов подарки пусть возьмут, табаку побольше… Ватагу возле себя собери, вооружи, днем и ночью держи наготове. А я тем временем пронюхаю, чем здесь пахнет.

Трубка у Ивана Кускова давно потухла. Он выбил ее и спрятал в карман.

— Я пошел, Александр Андреевич.

Правитель, подумав немного, послал нарочного за подпоручиком Талиным.