Читаем без скачивания Царь Иисус - Роберт Грейвз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Господь свидетель, добрые купцы, я не лгу. Птица летела в долине и махала крыльями, но как только она оказалась над пещерой, где родился ребенок, она замерла в воздухе и долго не двигалась, вроде как канюк. В самом деле, пока я смотрел на нее, мне казалось, что у меня не бьется сердце и я умер. Только глаза все видели, и когда я посмотрел на грот, то над ним сияла…
Иосиф поспешил прочь, потому что узнал кенита, но не желал, чтоб он его узнал. Однако тот закричал ему вслед:
— Эй! Да вот же он! Не будь я лекарем! Вот же его ослица. Мне пришлось лечить ей колено, а теперь она опять захромала.
Он бежал следом за Иосифом и кричал:
— Господин, дай мне твою ослицу. За три недели, да поможет мне Бог, она у тебя будет бегать как молодая.
— Господин, благодарю тебя, но я не могу ждать три недели.
— Возьми моего осла, а ослицу оставь мне.
— Чего ради ты предлагаешь мне молодого здорового осла за старую больную ослицу? Вот уж сделка так сделка!
— Разве не твоя жена с ребенком три месяца назад ехала на этой ослице в Вифлеем? Я продам шерсть с хвоста твоей ослицы моим родственникам на амулеты, и они заплатят мне по пять шекелей, да еще будут радоваться удачной покупке. А ослицу я оставлю себе.
— Ладно, возьми старуху и дай мне молодого осла, потому что, кажется, он мне понадобится еще до захода солнца. Господь с тобой. Но заклинаю тебя, никому не говори в Вифлееме, что видел меня, пока не закончится перепись и я не вернусь домой.
Иосиф хотел было расседлать осла, но кенит не позволил ему.
— Нет, нет, бери с седлом. Или оно недостаточно красиво для тебя? Разве твоей жене и малышу не нравятся серебряные колокольчики и зеленые кисточки? Только взамен оставь мне то седло, которое знало драгоценную ношу. Это будет лучшим наследством моим детям и детям моих детей.
Дамасские евреи не произнесли ни слова, но, когда Иосиф двинулся дальше, они торопливо последовали за ним, не стараясь, однако, приблизиться. Потом они вернулись к себе за драгоценными дарами, умылись, умастили себя благовониями и надели самые дорогие одежды, чтобы прийти к малышу в царском обличье.
Мария собиралась кормить сына, когда они появились на пороге сарая. В испуге она не могла оторвать от них глаз, а они, сделав успокоительный жест в сторону Иосифа, простерлись, чтобы воздать почести ребенку, на земляном полу, который Мария, правда, успела чисто вымести. Один из них положил у ножек младенца золотую корону с двенадцатью зубцами и двенадцатью драгоценными камнями в честь двенадцати колен Израилевых и сказал:
— В знак твоего царствования, Великий! Другой поставил слева от короны алебастровый сосуд с миртом и сказал:
— В знак твоей любви, Великий!
Третий поставил справа от короны железную шкатулку с ладаном и сказал:
— В знак твоего бессмертия, Великий! Мария сидела с мокрыми от слез глазами.
— Благодарю вас от имени моего сына, — печально сказала она. — Вы не ошиблись, принеся ему свои дары. Идите теперь и пусть будет на вас благословение Господне!
И они пошли, запев псалом, который как нельзя лучше подходил к случаю:
Вот, мы слышали о Нем в Ефрафе, нашли Его на полях Иарима. Пойдем к жилищу Его, поклонимся подножию ног Его. Стань, Господи…
Иосиф все время делал вид, что ничего не слышит и не видит, и не притронулся к дарам, пока Мария сама не убрала их в надежное место. Позавтракали они молча, и Иосиф отправился в харчевню узнать, на какой час назначена перепись… Ему хотелось как можно скорее покончить с делами и вернуться домой. Но едва он завернул за угол сарая, как услышал крик:
— Солдаты идут! Посмотрите, как их много… целый отряд… это солдаты царя!
Тут он вспомнил свой сон, который начался как раз таким криком, и потерял голову от ужаса. Немного придя в себя, он бросился в сарай и хрипло выдохнул:
— Скорее, у нас нет времени. Иначе смерть. Собери все, пока я укладываю вещи на ослов!
Мария же спокойно ответила ему:
— Все в руках Божьих. Мне еще надо умыть и переодеть сына.
— Только поскорее!
Царевич Архелай въехал в Вифлеем во главе фракийского отряда и тотчас отдал приказание офицерам поставить стражу на каждой дорожке и на каждой тропинке, ведущей в город и из города, чтобы никто не мог убежать. Остальные должны были взять в кольцо сынов Давида вместе с их семьями.
— Никакого шума и никакого насилия. Сначала отделите потомков Давида от местных жителей. Помните, умереть должны все младенцы мужского пола. Взрослых не трогайте, если только они не будут сопротивляться. Не трогайте девочек и детей постарше. Младенцу, который нам нужен, нет еще четырех месяцев, и мать кормит его грудью. Но для уверенности придется убить всех мальчиков до двух лет. Таков приказ царя Ирода.
Лекарь и три кенита ждали Иосифа на опушке леса.
— Торопись, господин, — закричали они. — Смерть пришла в Вифлеем. Снимай парадную одежду и облачайся вот в это старье. Ты, твоя жена и ребенок должны сойти за детей Раав,
Иосиф сделал, как ему сказали, и они поехали на пастбище, где пастухи собирали разбежавшихся овец, чтобы идти к Иордану. Фракийцы не обращали внимания на кочевников, и они медленно шли вперед, пока ветер не донес до них душераздирающие крики. Тогда лекарь сказал:
— Оставьте нас теперь, господин и госпожа, и поезжайте к дубовой роще под скалой, что заросла соснами. Там вас ждут друзья. С нами вам больше нельзя. Не бойтесь, Бог не оставит Своих детей!
В дубовой роще их ждал хмурый и страшный на вид пастух с тремя длинными ножами за поясом, и Иосиф долго простоял молча, не зная, как к нему обратиться. Первой заговорила Мария:
— Добрый сын шатров, именем нашей матери Раав, оставь свое стадо на подпаска и проводи нас к своему господину Кенаху.
Кенаха они нашли в шатре, в десяти милях к юго-западу от Бет-Цура. Он радостно поздоровался с Марией, приласкал ребенка и почтительно приветствовал Иосифа.
Три дня они жили в шатрах кочевников, на четвертый решили ехать дальше. Кенах спросил Иосифа, куда он намерен держать путь, и Иосиф ответил:
— В Египет. Я должен заплатить долг первосвященнику Симону, сыну Боефа.
— Много ты ему должен? Дорога в Египет опасна для богатых людей, путешествующих в одиночестве.
— Нет, немного. Полшекеля, или две александрийские драхмы, но это долг чести.
— Сын моей сестры поедет с вами и по дороге будет развлекать вас пением. С ним тебе нечего бояться.
Вот так, в сопровождении племянника Кенаха, они отправились в путь. В Хевроне их догнала весть о смерти Ирода и об освобождении иудеев, ожидавших смерти на ипподроме. Посланный сказал, что Ирод, почувствовав внезапное приближение конца, хотел убить их всех, но его сестра Саломея воспрепятствовала резне.
При этом известии племянник Кенаха расплакался и запел песню о несбывшихся надеждах, о том, как вновь победил Иаков, а Исав опять сброшен во тьму. Погруженный в свое поэтическое видение, он не мог отвести глаз от зеленого дерева, что росло на песке, и в конце концов вскричал:
— Неужели Господь Бог не накажет тебя, гнилое дерево, за все твое зло?
— Друг, — спросил его Иосиф, — почему ты проклинаешь дерево?
— Я проклинаю дикий огурец. Разве тебе неизвестно, что такое дикий огурец?
Иосиф вспомнил историю об Елисее и его котле, о том, как невежественный горожанин бросил в суп дикий огурец, спутав его с огородным, и один из его сотрапезников, умирая, воскликнул: «О, Божий человек, в этом котле смерть!» А Елисей сотворил чудо и спас всех от смерти.
Иосиф спросил:
— В чьем котле смерть?
— У царя была опухоль, но умер он не от нее. Я лечу все мое племя и знаю каждую травинку в пустыне. Только дикий огурец дает сухость во рту, стесненное дыхание, зуд и бесконечный понос. Проклятие дереву, отдалившему долгожданный день!
— Однако Исав простил своего брата Иакова, когда ему представилась возможность убить его на пути в Суккот, и мы, израильтяне, не забываем о его великодушии. Благородный племянник Кенаха, еще никто не решил мечом свои дела. Лучше спой хвалу тому дикому огурцу, который спас жизнь пятнадцати тысячам человек.
— Возможно, — добавила Мария, — дикий огурец спас жизнь мальчику, который принесет мир на землю. Разве не об этом мечтали и Исав, и Иаков?
Они повернули к Аин-Риммону. Там вновь встретились Мария и Елисавета'и с гордостью и печалью показали друг другу своих осиротевших сыновей. Из Аин-Риммона путники отправились в Беер-Шеву, где им рассказали о том, что произошло в Иерусалиме после смерти царя Ирода, и о том, как благодаря неожиданному соглашению между его сыновьями удалось избежать войны. Говорили, что царевич Филипп спрятался, когда в первый раз услышал о смерти Ирода, по, когда новость подтвердилась, он бросился в Иерусалим и с помощью бельгийских кельтов, которых переманил на свою сторону, захватил дворец. Там к нему присоединился Архелай с фракийцами, а Антипа прислал мирное письмо из Сепфоры, что в Галилее, где на территории в пятьдесят миль собирал войско. Три царевича встретились в присутствии их тетки Саломеи. Она примирила их, и они решили поделить между собой царство, если император даст на то согласие. С помощью Птолемея, которому Ирод доверил свою печать, они переписали завещание, сохранив, однако, ту часть, что имела отношение к императору и Ливии, а также к полумиллиону серебряных драхм, отказанных Саломее. Иудея, Едом и Самария отошли во владение Архелаю, а Галилея и Нижнее Заиорданье — Антипе. Филипп получил Верхнее Заиорданье до горы Ермон. Саломея за свои заслуги тоже получила маленькое царство, которое когда-то называлось Фили-стией. Царевич Ирод Филипп ничего не получил по завещанию, но за свой отказ от земельных владений был вознагражден Архелаем, Филиппом и Антипой ежегодной пенсией. Что до Антипатра-младшего, то посланцы царевича Филиппа убили его в Александрии и тело бросили в море. По крайней мере, так рассказывал приехавший оттуда торговец.