Читаем без скачивания Ложные убеждения (СИ) - Романова Ева

— Да ты поплыл… — протягиваю я и пораженно плюхаюсь в кресло, — Сергей Миронов хочет остепениться! Вот так новость! Скажи честно, это ты сам захотел или после того, как понял, что моя секретарша готова раздвинуть перед тобой ноги?

Последняя сказанная мной фраза сорвалась сама собой. Я не хотел ее говорит, я уважаю Марию, она отличный работник и приятный человек, и желаю ей только счастья, так же, как и своему лучшему другу. Сам подталкивал их друг к другу и пытался быть сводником. Но почему-то волна неконтролируемой злости накрывает меня неожиданным потоком. Это точно не ревность, потому что и моя помощница, и тем более Серый далеко не соответствуют моему вкусу. Меня бесит, что Миронов так резко поменял свои взгляды и планы на будущее. Такое ощущение, что он повторяет за мной и пытается выставить меня дураком, а сам якобы такой мудрый! Именно когда я решил, что надо привнести постоянства в свою личную жизнь и встретил подходящую для этого девушку, он вдруг пришел к выводу что и ему это надо. Какого черта? Ощущаю себя так, как будто у меня отбирают МОЮ жизнь. Пытаются вместо меня играть МОЮ роль в этом мире, созданный Богом. На мгновение мне кажется, что я потеряю друга и эта саднящая душу боль въедается в грудину черной кляксой…

Поток моих мыслей обрывается из-за жгучей боли, обрушившейся на мою левую скулу. Я и не заметил, как Серый побагровел, кинул тлеющую сигарету в пепельницу и сжимая, разжимая кулаки за одну секунду обогнул стол и впечатал в мое лицо свой увесистый кулак. Голова отлетает в сторону, изо рта вырывается поток слюны вперемешку с кровью из носа. Перед глазами пляшут белые и черные пятна, как в телевизоре, когда тот не ловит сигнал. Упираюсь руками на подлокотник кресла и перевешиваюсь вниз, сплевываю.

— Хороший удар правой, — кряхчу, пытаясь выровнять дыхание.

— Я не хотел этого делать, но ты сам напросился.

Серый поправляет манжеты рубашки под своим черным пиджаком и проводит рукой по лысине. Затем без лишних слов выходит из кабинета.

Смотрю на кровавые пятна, разбрызганные по полу, как будто художник встряхнул кисть и рассеял мелкими каплями краску по холсту. Морщусь от пульсации в носу и перед глазами опять плывет. Запрокидываю голову на спинку кресла, потирая переносицу ледяными пальцами обоих рук. Становится чуть легче.

Я понимал, что Серый не выдержит и пропишет мне за сказанные слова. Но где-то в глубине души я страстно желал, чтобы он это сделал. Хотел вывести его на эмоции, увидеть прежнего кровожадного друга, который за все про все отвешивает тумаки и ругается благим матом. А не читает проповеди и пытается ставить на путь истинный. Значит не все потеряно. Хмыкаю и тут же мое лицо скукоживается от острой боли.

— Мне определенно нравится твое перекошенное лицо. Надеюсь, тебе очень больно, — басит вернувшийся Миронов и не церемонясь припечатывает лед, завернутый в полотенце, к моему лицу, — держи крепче.

Хватаюсь за сверток, промокающий водой от тающего льда, одной рукой. А второй кончиком этой же ткани вытираю кровь над верхней губой.

Раздается быстрый цокот каблуков. Приоткрываю глаз и вижу, как Маша проходит в кабинет. А затем аккуратно, можно даже сказать нежно, отодвигает Серого со своего пути за локоть, поглаживая большим пальцем. От этой милоты прямо затошнило. Или от сотряса? Надеюсь, что все-таки не от последнего. Не время раскисать, впереди еще длинный вечер, на который у меня очень приятные планы.

Друг возвращается обратно в свое кресло, чтобы не мешать. А Мария тем временем ставит на стол зеленую аптечку, с белым жирным крестом на крышке. Выуживает оттуда какую-то склянку и через чур шуршащие в полной тишине полиэтиленом упаковки еще чего-то, видимо очень нужного. Ловко орудует медикаментами и затем вставляет мне в протекающую ноздрю смоченный марлевый тампон, который тут же начинает шипеть, при соприкосновении с кровью. Этот противный звук отдается у меня в барабанных перепонках.

— Марк Вячеславович, как бы мне ни хотелось сделать вам больно, но вы все-таки мой начальник, поэтому предупреждаю — я сейчас буду обрабатывать скулу, там ссадина, будет щипать, — с легким нажимом говорит Маша. Злость так и исходит от нее шлейфом распространяясь по всему кабинету.

Ухмыляюсь. В ответ на это помощница резко прикладывает к ране щедро политый перекисью ватный тампон. Вот тут я начинаю шипеть, подпевая своей ноздре.

— Так вам и надо, — шепотом говорит Мария, но противореча своим же словам бережно и невесомо обрабатывает ссадину, периодически дуя.

— Ты слишком добра к нему, я бы всей упаковкой ваты с перекисью ему в лицо прописал, — хохочет Серый, который уже явно отошел от произошедшего.

— Ты и так уже в лицо прописал, думаю на сегодня хватит, — осуждающе выдала Маша, выходя с аптечкой из кабинета.

Я присвистнул:

— Вот и первая ссора голубков.

— Марк, еще раз и я тебе нос сломаю, обещаю, — угрожающе тихо цедит бритоголовый, смотря на меня исподлобья.

— Ладно, ладно. Живите спокойно, так уж и быть, — теперь хохочу я.

Кто бы знал, что мой воинствующий друг окажется подкаблучником.

Раздается щелчок интеркома:

— Марк Вячеславович, Вячеслав Владимирович вызывает вас к себе. Вместе с Сергеем.

А вот и он. Родной палач соизволил провести экзекуцию. Как всегда вовремя. Чувствует, зараза, когда вызывать надо. Видимо кровушкой запахло, почуял. Мое побитое лицо только усугубит напряженность разговора. Отец ведь на кровь, как бык на красную тряпку реагирует. Благо буду не один, хоть на Серого переключаться сможет.

Глава 40

По пути на ковер, Мария впихивает мне таблетку болеутоляющего со стаканом воды. В знак благодарности мотаю головой и выпив лекарство, иду дальше по коридору. Подходим с Сергеем твердым шагом к двери и переглядываемся. Уверенно киваю ему и открываю дверь. Отец, как всегда, сидит за своим столом в отвратительного цвета вельветовом пиджаке, не понятно откуда у него такой убогий стиль взялся, и курит сигару, перелистывая газету. Прямо таки уверен, что он специально перед нашим приходом подготовился и принял пафосный вид.

Мы заходим вглубь кабинета и отец тут же отрывается от занимающей его статьи. Прожигающим взглядом смотрит то на меня, то на Серого и прищуривается, заметив мое разукрашенное лицо.

— Ну что, братцы, нагулялись? В мафиози наигрались? Бандиты недоделанные.

Отец откидывается на спинку кресла и делает очередную затяжку, выпуская кольцами дым кубинской сигары. Стоим с Серым как по стойке смирно и не говорим ничего. Знаем, что провоцирует нас специально. Не в первый раз проходим через это. Ждем, когда продолжит свой монолог.

— Я вас обоих растил не для того, чтобы вы ерундой занимались и лажали постоянно. Какого черта вы допустили похищение девушки? А если бы что-то случилось? Если бы не получилось замять дело? У девушки гражданство другой страны! Это стало бы международным скандалом! А во главе всего этого мой сын, мой банк! — говорит четко, разжевывая каждое слово, а у самого глаза кровью от ярости наливаются, — Кстати о девчонке, ты чем блять думал, когда первой попавшейся предложение делал? Как посмотрят на то, что сын Вячеслава Андрианова, спонсора правящей партии страны, женится на иностранке? Что будут о нашей семье говорить патриоты?!