Читаем без скачивания Карл XII. Последний викинг. 1682-1718 - Сергей Цветков

Шведы дошли до такого оскудения, что искали зерна ржи в несжатых колосках на полях и раздавливали их камнями; соль пришлось заменить селитрой; умирающим не давали причаститься из-за отсутствия вина. Раненые говорили, что у них только три лекарства: вода, чеснок и смерть.

Недостаток в съестных припасах и постоянные налеты русской кавалерии привели к тому, что Карл был вынужден пересмотреть прежний план, изменить направление движения армии и идти на юг, не дожидаясь Левенгаупта, который находился всего в пяти переходах от основных сил. Такая поспешность говорит о многом и прежде всего о том, что Петр и русская армия заставили шведского викинга принять их условия игры. Карл оказался под Полтавой не по своей воле — его привел туда жолкевский план Петра. В одном из донесений английского посла в Москве Уитворта королеве Анне говорится, что в августе 1708 года некий русский инженер, которому царь поручил обследовать пограничную местность от Великих Лук до Гомеля, высказал мнение, что шведы рано или поздно свернут на Чернигов и Украину. Царь тогда же включил этот маршрут в свои оперативные планы, а Карл задумался над ним лишь в середине сентября.

Наиболее сложно ответить на третий вопрос: куда Карл повел свою армию после совещания в Старишах, когда была признана невозможность дальнейшего движения к Москве через Смоленск? Прежде всего стоит заметить, что из трех возможных направлений — назад, на запад в Польшу, на северо-запад к шведским провинциям и на юг — для Карла реально существовали только два последних: о возвращении в Польшу он просто не вспоминал. Северо-западное направление также вряд ли могло прельстить короля. Во-первых, из его предыдущих кампаний можно сделать вывод, что Карл по каким-то причинам твердо решил предоставить оборону Лифляндии и Финляндии шведскому сенату. Это решение становится понятным, если вспомнить психологическую подоплеку его походов: Карл стремился не удержать за Швецией балтийские провинции, а наказать виновников войны; решение второй задачи влекло за собой решение и первой. Во-вторых, король не придавал никакого стратегического значения Петербургу и русским крепостям на Балтийском побережье; он, с наслаждением излазавший чуть ли не все болота Восточной Европы (причем без нужды, из одной лишь любви к трудностям), питал какое-то необъяснимое презрение к невским топям. Наконец, поход в свои владения мог казаться Карлу отступлением, и одно это могло перевесить дюжину доводов в пользу такого похода.

Таким образом, южное направление было единственно приемлемым для Карла. Остается выяснить, означал ли поворот на юг начало похода на Украину. События второй половины сентября говорят скорее о том, что Карл, не меняя стратегического плана — наступление на Москву, — попытался обойти с юга разоренные смоленские земли и продолжить движение к русской столице через Брянск и Калугу. Он, как всегда, утаил свои планы от приближенных, отчего у Нордберга и других и сложилось мнение, что король ведет армию на Украину.

Украина была тем местом, где Карл, пожалуй, меньше всего желал бы оказаться. Что он мог найти там, кроме удобных зимних квартир? Его целью была Москва. Король еще ничего не считал потерянным.

— Мы должны дерзать, пока нам сопутствует счастье, — сказал он Гилленкроку в Старишах.

Обход Смоленска с юга выдвигал на первый план задачу захвата Северской земли, после чего перед шведами открывалась дорога на Брянск. В ночь на 15 сентября на юг был отправлен отряд генерала Лагеркроны — 2000 пехотинцев и 1000 кавалеристов с четырьмя орудиями. Лагеркрона должен был не допустить русских в Северскую землю и обеспечить базу главным силам шведской армии.

Роль отряда Лагеркроны в планах Карла была исключительно велика; между тем дальнейшие события показали полную неспособность Лагеркроны справиться с ней. Почему в таком случае командование в этой операции было поручено именно ему?

Очевидцы передают, что 14 сентября Карл совещался со штабом о назначении командира авангарда. Королю представили список генерал-майоров армии. Кандидатуру Спарре Карл отверг со словами: «Он слишком много пишет и рассуждает в своих письмах; с ним трудно сговориться». О Крузе король сказал, что «старик хорош, но силы его не выдержат форсированного марша, и притом он плохо видит». На чье-то предложение о Роосе и Мейерфельде Карл просто отрезал: «Нет» (Роос дал захватить себя врасплох у Доброго; отвод кандидатуры Мейерфельда проясняет его зять, Пипер: «он [Мейерфельд] был недоволен решением Его Величества идти в Северскую землю, так как хотел иметь при себе жену»; этот верный муж к тому же проиграл сражение при Калише — достаточно оснований для того, чтобы король забыл о его существовании).

Тогда Рёншельд предложил Лагеркрону и Карл согласился.

Генерал Понятовский в своих записках объясняет выбор Карла тем, что Лагеркрона до сих пор отличался точным исполнением приказов. Никто не мог ожидать, что его исполнительность станет одной из причин провала операции.

Преградить русским путь в Северскую землю Лагеркрона должен был у Мглина. У шведов были хорошие возможности первыми оказаться у этого города: они шли по короткой дороге, и русские какое-то время не знали об их намерениях. Но здесь, по словам шведского историка Артура Стилле, произошло «единственное в шведской военной истории несчастье такого рода» — Лагеркрона заблудился. Вместо того чтобы взять влево, он уклонился вправо и вышел не к Мглину, а к Стародубу. Трудно сказать, что сбило Лагеркрону с пути. Костомаров объясняет это тем, что Скоропадский[56] подослал к шведам «проводника», однако сомнительно, чтобы гетман так рано узнал о марше шведов на Мглин.

Теперь Карлу не оставалось ничего другого, как взять на себя задачу Лагеркроны. 21 сентября он устремился с авангардом главных сил в Северскую землю. Но все преимущества Лагеркроны были королем потеряны: он упустил время, у него не было пушек, и с ним была одна кавалерия генерала Коскуля.

25 сентября атака Коскуля на Мглин была отбита его немногочисленным гарнизоном (около 300 человек). Один из шведских офицеров — участников атаки — сетовал, что «Мглин был бы легкой закуской для отряда Лагеркроны, имевшего пушки».

Русские, не дожидаясь второй атаки, сами оставили город. Карл не преследовал их. Он вообще прекратил всякие действия и две недели простоял в Костеничах. Спешить было некуда: русские отряды преградили Калужскую дорогу и разоряли окрестности, Петр укреплял Брянск.

Положение шведов могло бы значительно улучшиться, если бы Лагеркрона, оказавшийся у Стародуба, захватил город, на чем настаивали полковники его отряда. Потеря Стародуба помешала бы русским разорять отсюда местность. Но Лагеркрона не совсем кстати доказал, что обладает качеством, которое отметил у него Понятовский: он ответил полковникам, что ему не приказано атаковать Стародуб, и повел отряд к Мглину, куда уже заведомо опоздал. В результате русский генерал Ифланд 29 сентября вошел в Стародуб и начал жечь окрестности, несмотря на то что от ускоренных маршей лошади в его полках «стали томны» (донесение Шереметева).

Карл, узнав 1 октября, что Стародуб еще не занят, пробормотал: «Лагеркрона совсем сошел с ума», а когда ему донесли о движении Лагеркроны к Мглину, с гневом вскричал: «Он совсем сумасшедший и не знает, что делает!»

Король приказал незадачливому генералу вернуться и захватить Стародуб. Лагеркрона атаковал город, но потерял 1000 человек и отошел. Возможно, он считал, что ему не в чем себя упрекнуть.

Между тем Карла ожидали еще худшие новости. 1 октября к нему в Костеничи прибыл солдат с известием о том, что два дня назад русские напали на Левенгаупта у деревни Лесная. По словам гонца, сражение длилось с 11 часов утра до ночи; шведы выдержали все атаки неприятеля, однако ночью Левенгаупт «как можно тише» снялся с места и отошел.

Выслушав это, Карл заявил, что солдат лжет.

Солдат действительно лгал: на самом деле шведов постигла настоящая катастрофа.

Сражение у Лесной стало первым поражением Адама Людвига Левенгаупта, который был одним из самых талантливых полководцев Карла XII. Он родился в 1659 году в шведском лагере в Зеландии под Копенгагеном, в разгар войны с Данией; таким образом, первыми людьми, которых он увидел, были солдаты, а первыми вещами — амуниция и оружие. Отец Адама Людвига был крупным землевладельцем и служил в армии, мать принадлежала к знатному роду цу Гогенлоэ-Нойштайн унд Гляйхен и приходилась троюродной сестрой Карлу X. Оба родителя умерли рано, оставив сына на попечении опекунов — Делагарди и Врангеля.

Левенгаупт хотел стать дипломатом, для чего старался получить хорошее образование: он окончил университеты в Лунде, Упсале и Ростоке, благодаря чему позже, в армии, получил прозвище Полковник-латинист. Убедившись, что перспектив на дипломатическом поприще у него нет, он определился на военную службу за границу, чтобы ускорить свое продвижение в чинах. Левенгаупт воевал против турок в Венгрии и девять лет провел под голландским знаменем во Фландрии. В 1700 году он перебрался в Швецию на должность командира полка.