Читаем без скачивания Пацан казанский - Владимир Григорьевич Богданов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кто к кому присоединяется? — опешил Хряк.
— Вы к нам… Славу с собой не взяли, поэтому давайте, милости просим!
— Славу не взяли?! — раздулся Хряк. — Что ты там буровишь, пацан!
— А надо было взять Славу! — выпалил Ильяс. — Он мент, он хотя бы смог защитить Салаха!
— А кто не смог защитить Салаха? — Хряк раскинул руки, как будто собирался наброситься на него с кулаками.
Но не набрасывался. Потому что знал, кто перед ним. Ильяс в зоне голыми руками человека убил, и не абы кого, а матерого волка завалил. Все об этом знали, и Хряк тоже. Он хоть и мощный пацан, силы в нем не меньше вагона, но Ильяс мог тупо пристрелить его. Ильяс мог нажать на спусковой крючок, а Хряку духу не хватит. Поэтому старики так долго прозябали на вторых ролях, хотя думали, что на первых.
— Вы не смогли! Потому что хером груши околачивали! А Аркаша смог! Сделать вас! Как последних!
— Эй, молодой, ты за базаром следи!
— Кто молодой? — взвился Ильяс. — Я?! После двух ходок?!.. Или ты берега потерял, Хряк? Думаешь, старые это те, на которых молодые впахивают? Так вот, лафа, закончилась! Или вы с нами, или вы все здесь никто!
Когда-то Ильяс глаза на Сердитого боялся поднять, настолько тот казался ему великим и ужасным, а сейчас он бесцеремонно ткнул в него пальцем. Сердитый глаза не отвел, но и взгляд у него не полыхнул, принял брошенный вызов как должное.
— Это ты здесь никто! — Зато Хряк не собирался сдаваться.
Ильяс резко шагнул к нему, Хряк встрепенулся, принял боевую стойку, собираясь отбиваться. Выглядел он при этом слегка комично, Ильяс криво усмехнулся, разворачиваясь лицом к толпе. Он стоял на одной линии с Хряком и смотрел на своих пацанов.
— Кто со мной — справа от меня, кто с Игорьком — слева от него!
Об Аркаше он и слова не сказал, но никто о нем не спрашивал. Как будто Разгонова уже вычеркнули из списков претендентов на свято место. Или даже совсем отшили.
Пацаны не раздумывая принимали сторону Ильяса. И даже в стане стариков произошел разлад. Валид и Мустафа встали за Хряком, а остальные присоединились к Ильясу. Один только Абрек воздержался, решив окончательно отойди от дел. Но Абрек погоды не делал. Объединение двадцать восьмого квартала состоялось, Ильяс мог праздновать победу. И бить в фанфары. Или Хряку в морду.
— Хочешь держать свою моталку, давай, не вопрос, — говорил, с суровым спокойствием глядя на поверженного соперника. — Но только не на районе. Где угодно, но не в нашем квартале. Узнаю, что мутите что-то за нашей спиной, разбора не будет, вопрос решим сразу.
Последнюю фразу он адресовал и Валиду с Мустафой, а пацаны из темы выходить не хотели, поэтому и один мотнул головой, и другой. Не собираются они ничего мутить, более того, готовы перейти в команду победителей. Ильяс и не хотел их видеть при себе, но и гнать не стал. Потом со всем разберется, расфасует пацанов по статусам и степени доверия.
Глава 27
Сын вернулся, мама плачет, но это не слезы радости. И даже не сожаление о том, что Ильяса могут отправить на третий срок. Или даже на кладбище. Виновник ее слез пришел домой сильно под градусом. Отец едва держался на ногах, Ильяс взял его под руку, но он оттолкнул его.
— Уйди!
— Завтра уйду, — спокойно кивнул Ильяс.
Мама помогла отцу снять куртку, Ринат подставил ему плечо, провели в комнату, посадили за стол, на котором стояла бутылка водки. Отец едва глянул на нее. Он же не совсем алкаш, пока еще только спивался — с тоски и от безнадеги. Попал под сокращение кадров, сначала пил в одиночестве, потом наконец-то устроился грузчиком, теперь вот бухает в компании таких же неудачников. И пьяный он сейчас, и усталость от работы с ног валит.
— А бизнесом заняться не пробовал? — спросил Ильяс, когда отец немного остыл.
— Да я говорил, — вяло махнул рукой Ринат.
Брат за последние два года и вытянулся, и в плечах заметно окреп, но, главное, он повзрослел. И романтика уличных законов заметно потускнела в его глазах, потому он смог отказаться от моталки — по настоянию Ильяса, конечно же. То, что мама костьми перед ним ложилась, не пуская его на улицу, он как бы в расчет не принимает. Но ценил, конечно же, эти ее старания, только вслух не говорил… С пацанами у Рината все ровно, его не трогают, не чморят, он спокойно учится, с девчонкой дружит. Все у него хорошо. Во всяком случае он так говорит.
— Каким еще бизнесом? — спросил отец. — Вениками торговать!
— Почему вениками?
— Погаными метлами! Чтобы вас, шакалов, на пинках гнать! Куда мир катится? Честным людям места нет, а шакалы на машинах ездят, деньги у них…
— Деньги и у тебя будут. Магазин с матерью откроете, торговать будете. Пусть другие за тебя ящики таскают.
— Да иди ты! — закрывая глаза, махнул рукой отец.
Ильяс ничего не сказал, молча надел куртку, обулся, мама схватила его за руку, чуть ли не умоляюще посмотрела в глаза.
— Не обижайся, ты же видишь, выпил…
— Я не обиделся. — Ильяс удивленно посмотрел на нее. — Просто дела у меня… Скоро буду!
— И я с тобой! — Ринат стал торопливо обуваться.
Ильяс кивнул, соглашаясь взять брата с собой, но мама встала в дверях, раскинув руки.
— Ильяс, ты иди, Ринат — пусть остается!
— Ну мама!.. — Ринат с обидой исподлобья смотрел на нее.
Ильяс кивнул, соглашаясь с ней. Старший сын — уже отрезанный ломоть от нормальной жизни, может, он и возглавил крутую и богатую бригаду, но это вовсе не повод, чтобы гордиться им. А Ринат еще пока на правильном пути, школу окончит, в институт поступит, инженером, как отец, станет.
— Да мы только к Славе сходим, — сказал Ильяс. — Поговорим с ним и обратно.
— Со Славой? Поговорите? Об этой?
Мама отозвалась о Яне в пренебрежительном тоне, Ильяса это покоробило.
— О какой об этой? — нахмурился он.
— А чего она из Казани уехала? Не было бы ничего, не уезжала!
— Ринат идет со мной! — отрезал Ильяс.
Мама вздохнула, опустила голову и отошла от двери.
— Достала уже! — в лифте сквозь зубы процедил Ринат. — То нельзя, это не делай… Ничего нельзя!
— Может, оно и правильно? А то я не слушал, и все у меня через одно место!
— У тебя через одно место?! Да тебя все в «Кварталах» знают! Я только скажу, кто у меня брат, все расступаются!
— А сколько раз твоего брата замочить
