Читаем без скачивания Аптекарский огород попаданки - Ри Даль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меня так и называли — «садовница», несмотря на то, что с растениями я теперь работала всё меньше и меньше. Груня порой чуть ли не силком отнимала у меня работу. Ей впрямь нравилось ухаживать за растениями. Я же с радостью шла в лабораторию и проводила там столько времени, сколько могла, читая книги, сортируя записи, подготавливая очередные ингредиенты для разных лекарств. Это поначалу Вениамин Степанович смущался моего присутствия, а постепенно перестал обращать внимание и даже стал спрашивать совета, как, например, сейчас.
— Значит, всё-таки гель, — рассуждал вслух Булыгин-младший. — Что ж, давайте попробуем, Александра Ивановна, — он вдруг замялся, а потом спросил вполголоса: — Не желаете ли мне ассистировать в приготовлении?
— С радостью, — улыбнулась я.
И мы принялись за дело. Все компоненты для пилюль разложили на основном столе. Я принесла каменные формы, которые мне выделал резчик по камню, туда мы собирались переложить полученную массу, а затем высушить до состояния пилюль.
— Вынужден признать, Александра Ивановна, — промеж делом сказал Вениамин, — что ваша поддержка и знания восхищают меня.
— Пустяки, Вениамин Степанович, — я достала розовый порошок — основной компонент лекарства и пересыпала в большую ёмкость. — Вы ведь знаете, что для меня это не просто забава.
— Знаю, Александра Ивановна. Вы столь увлечены, что… — он как будто бы вздохнул.
— Что? — переспросила.
Он посмотрел на меня поверх очков:
— Порой мне кажется, вы совершенно из другого мира…
Глава 46.
Я отвернула лицо, пряча вспыхнувший румянец.
— Глупости какие… — пробормотала себе под нос. — Из какого же ещё мира я могу быть, как не из этого?
— Да-да, вы правы, — быстро согласился Вениамин. — Просто неловко выразился. Знаете ли с красноречием у меня не всё гладко.
— Ну, тут уж вы однозначно преуспели больше вашего брата, — решила я поскорее увести тему в другую колею, заодно сделать комплимент Булыгину-младшему.
Однако он мои старания, кажется, не оценил.
— О, нет-нет, Александра Ивановна, — вздохнул Вениамин Степанович. — Василий — человек особого ума. У него дар к прекрасному и непостижимому.
Я очень постаралась скрыть недоумение и просто промолчала на эту реплику. Дар к прекрасному у Василия? Ну-ну. Может, старший из Булыгиных и был одарён чем-то, но вряд ли это могло быть связано с прекрасным.
Меж тем Вениамин продолжал:
— С раннего детства мой брат тяготел к поэзии. Вы себе представить не можете, Александра Ивановна, какие очаровательные стихи и поэмы он сочинял.
Ну, тут Вениамин Степанович нисколько не ошибся — представить себе подобное я абсолютно не могла.
— Знаете, я ужасно завидовал ему, — совсем разоткровенничался Вениамин. — Василий так запросто находил общий язык с душами прочих людей. А я умел разве что книжки читать. Хотя премудростям общения они меня так и не научили. А уж что до стихов, то и вовсе у меня к тому способностей не обнаружилось…
Я проглотила и это заявление, хоть и показалось мне, что в данный момент Булыгин-младший слегка бредит. Ну, какой общий язык умел находить Василий? У него что ни слово, так сквозь зубы!
— Вениамин Степанович, — аккуратно заметила я, — чтобы научиться общению, достаточно просто побольше общаться. С теми, кто вам интересен, разумеется.
— Вы думаете? — уставился он на меня неестественно огромными глазами из-под очков.
— Уверена.
— То есть… — Вениамин откашлялся. — Вы полагаете, следует решиться и заговорить… с человеком, приятным мне?
— Ну, разумеется, — тактично ответила я, удивляясь, как могут быть непонятны столь очевидные вещи.
— Очень занимательно…
Булыгин-младший увёл взгляд в окно, из которого открывался вид на часть территории Аптекарского огорода. Как раз в этот момент Груня несла большое ведро, видимо, с опилками или подкормкой.
— То же самое касается и стихов, — продолжала я рассуждать вслух. — Нужна практика. Пробовать писать, редактировать, браться за новое…
Вениамин резко вперился в меня глазами:
— В самом деле? — удивлённо переспросил он.
— В самом деле, Вениамин Степанович, — деликатно заверила я.
Булыгин о чём-то задумался. С минуту он просто молчал и не шевелился, будто бы оцепенев. И вдруг обратился ко мне с неожиданной горячностью:
— А вот послушайте, Александра Ивановна! — выпалил, как в порыве гнева, однако лицо его не было гневным — оно пылало, но от каких-то иных чувств. Вениамин Степанович затараторил:
— О, как прекрасны ваши очи!
И взор ваш томный снится мне!
Молюсь о яви, не о сне!
Чтоб вашу длань не опорочить!
Прикосновением извне…
Булыгин замолчал и поглядел на меня умоляюще. А я пребывала в таком шоке, что едва ли могла ему что-то ответить.
Не дождавшись реакции Вениамин спросил шёпотом:
— Ну, как?.. — в этом тихом и доверчивом вопросе звучал осколок чистой надежды.
— Мне кажется… — выдохнула я нервно. — Очень… Очень… завораживающе.
— Правда? — брови у Булыгина подлетели почти к самым корням волос. — Вам действительно нравится, Александра Ивановна?
— Д..да, — неуверенно кивнула. — Мне нравится.
— Ох… — вздохнул Вениамин Степанович с нереальным облегчением, а затем вновь резко перешёл на громкие интонации: — Спасибо! Спасибо вам, сударыня!
Он схватил мою руку, порывисто поцеловал, после чего пулей вылетел из кабинета, только пятки успели сверкнуть.
Глава 47.
Вечером во флигеле царило такое оживление, какого, наверное, эти стены не слышали за всю свою долгую историю. А как ещё могло статься, если сегодня случилось чуть ли не событие века? По крайней мере, в масштабах мира моей соседки, именно так и было.
— Вениамин Степанович вот так вот самолично подошёл, да как скажет: «Агриппина Никифоровна, не соблаговолите ли часом по бульвару Тверскому пройтися?»! А я как подпрыгну! Как занемею! Вот вам крест, Сашенька! Занемела, как деревце! — не знаю, сколько раз за этот
