Читаем без скачивания Замуж за бандита. Ты пожалеешь (СИ) - Ридель Ада

Стакан сам хочет выскользнуть из рук, но я сильнее стискиваю его пальцами и поднимаю взгляд на беспристрастное лицо парня.

От этой близости мне становится тошно.

Наверное, потому что несколько часов назад он сказал, что кончил в меня. Или это из-за того что в соседней комнате лежит женщина из-за которой он всё и делал это со мной?

Подчинял.

Ломал.

Делал своей.

Издевался.

Унижал.

— Что ты делаешь? — во рту пересыхает, но всё же произношу эти слова. Не понимаю его действий. А он только сильнее наклоняется вперёд, едва не касаясь моих губ своими губами. Он странно бегает взглядом по моему лицу, от которого хочется тоже сбежать.

— Волков звонил.

Всего лишь два слова.

Но таких ужасающих. Ноги подкашиваются.

Вода выливается из стакана и стекает по поему бедру, задевая Арчи. А ему плевать. Он только продолжает говорить.

— Думаю, и сама догадываешься. После его послания-то.

— Какого? — неловко отзываюсь. Он слишком близко. И не отрывается.

— Спина.

Я поджимаю губы.

— Я не читала, что на ней.

— Там было написано «твоя очередь».

Омерзительно. Портить спину, на которой потом останутся рубцы.

— Тоже самое он сказал при звонке.

— И что ты ему ответил?

Я сейчас сгорю от нетерпения. Но волнуюсь, боясь услышать его ответ.

— Сказал что подумаю, — усмехается парень. — Помнишь, что я говорил тогда в машине? Я выкидываю или отдаю своих игрушек только тогда, когда они мне наскучат. А ты пока держишь во мне интерес.

Я фыркаю.

— Зачем я тебе теперь? Ты можешь предать меня. Девушка у тебя есть. Напряжение снимешь. Поиграешь. Или думаешь, не даст?

Он кривится.

— У нас огромный провал в отношениях. Мы не виделись целый год. И судя по тому, где она была — тема секса для неё может быть для неё под запретом. А вот ты…

И опять становится больно.

— Ясно, — выкидываю. Выбрасываю стакан на пол. Он не бьётся, но звон оглушает. Опускаю ладони на его плечи и отталкиваю. Но не выходит. Арчи не выпускает меня и только сильнее стискивает талию.

— Что тебе ясно, Ди?

— Ты — урод.

— За языком следи.

— Не буду.

Я резко перевожу взгляд за спину Арсанова. И вижу девушку. Опирается о косяк. Придерживается за футболку, которую я положила рядом на случай, если она проснётся. Слабо улыбается. Побледневшая, вспотевшая.

— Твоя девушка очнулась, — отталкиваю Арчи на себя. — Раз уж год не виделись — займись ею. Побудь заботливым мужиком. Хоть когда-то.

Я вырываюсь из его хватки и пролетаю мимо.

Мне всё равно на эту девчонку. Есть ли у меня хоть капля жалости к ней? Да. Но она не единственная пострадавшая от рук Волкова. По-скотски? Возможно. Жизнь вынудила.

Поэтому выхожу в коридор. Иду обратно в свою комнату. Мне нет дела до них — сейчас моя большая проблема — Лика. Которую мне нужно срочно забрать из детского дома. И даже возможный ребёнок не пугает так сильно, как то, что скоро моя девочка окажется в аду.

Глава 27

Арчи

— Привет, — Ева натягивает приветственную улыбку и делает шаг вперёд, прикрываясь майкой. Всё ещё бледная, не пришедшая в себя. Выглядит так слабо, что создаётся ощущение — дунешь на неё и она упадёт.

Хрупкая, нежная.

Лицо всё то же. Только слегка осунувшееся. Глаза переполнены болью и усталостью. Плечи опущены вниз. А походка из-за травмы на спине сейчас кажется такой неуклюжей.

Она подходит ко мне, смотрит снизу вверх. Привычно так. Ева максимум метр шестьдесят ростом.

И раньше это вызывало у меня умиление. Да, было такое чувство.

А сейчас — ничего.

В прежние времена в груди шевелилось что-то тёплое. Не любовь. Желание обладать.

Но теперь и этого нет. После этого года разлуки присутствует какое-то странное чувство брезгливости. Не из-за того, что её возможно трахали. Или из-за того, что она работала в борделе. Не из-за этого.

Но отторжение присутствует.

Неужели всё потухло?

Вот так просто.

Смотрю на её бледные холмики с коричневыми сосками. Я люблю женскую грудь. Слабое место. И всегда был неравнодушен к ним.

Смотрю — а в душе ни-че-го.

Её ладонь опускается на моё лицо. Гладит по щеке, карябая пальцы щетиной.

— Ты почти не изменился, — шепчет, вот-вот расплакавшись. — Стал взрослее…

Я хватаюсь пальцами за её руку и отстраняю от себя.

— Зачем ты встала? — проявляю каплю заботы. Наверное. Просто не хочу, чтоб трогала. — Тебе нужен отдых.

— Не могла очнуться и не увидеть тебя, — улыбается. — Сейчас попью и пойду обратно в постель. У меня спина болит… Что там?

Она недоумённо поворачивается назад.

— Ты не знаешь? — выгибаю бровь.

Машет головой.

— Я… Меня ударили по голове. И сказали, что пора домой… — отводит взгляд. — Я смутно помню всё происходящее до этого.

— Где ты была всё это время? — поглаживаю её ладонь большим пальцем.

Ева подаётся вперёд и припадает своей щекой к моему голому торсу. Обычно я возбуждался. По щелчку. И вновь ни одного шевеления члена.

Будь я проклят, но несколько минут назад у меня встал на Ди. А на Еву, блять, абсолютно ничего.

Чувства пропали?

Какого хера?

На мой вопрос Ева поджимает пухлые губы.

— В Каире, — опускает взгляд вниз. — После того, как я оказалась у Волкова год назад… Жила с ним несколько месяцев. Он…

Она всхлипывает. Сердце в груди сжимается. Что-то появляется.

— Делал ужасное, — замолкает. Всего на пару секунд. Затем продолжает: — И когда он продал меня в бордель, я подумала это моё спасение, но нет. Меня заставляли делать грязные вещи, чтобы выжить… Я не хотела, но старалась ради ребёнка.

Застываю.

Ева поднимает на меня быстрый взгляд. И смотрит на меня глазами полными слёз.

— Нашего с тобой ребёнка, Арчи.

Внутри всё холодеет. От этой новости. Значит, она была беременна моим ребёнком?…

— А потом у меня случился выкидыш. И теперь… — и снова зарывается мне в грудь лицом. — Я так рада, что он вернул меня. Пару дней назад приехал туда, к нам. И… Ударил меня по голове. Я отключилась. Проснулась от сильной боли в спине. Но вырубилась почти моментально. И сейчас, когда проснулась и увидела знакомый потолок… Испытала такое счастье, Арчи.

Я обнимаю Еву, поддерживая её.

Не знаю что сказать.

Мне жаль её? Или ребёнка? Последнего — нет. Я не люблю детей. Даже своих. У меня нет привязанностей к ним. Особенно на стадии зародыша. Возможно, увидев или поддержав своё на руках — во мне что-нибудь и проснулось, но не в таких обстоятельствах.

Хотя раньше, кажется, я хотел детей. Точно не помню. Одержимость застилала голову.

Когда Еву увидел — ни о чём не думал. Даже взял её силой в первый раз. Трахал, имел, а она полюбила. Не предохранялся. Как она не залетела раньше — ума не приложу. Но, последний, выстрел, кажется, сработал.

— Тебе нужно отдохнуть, — выговариваю сиплым голосом. Обнимаю её, беру на руки и несу в комнату, пока она, свернувшись калачиком, плачет на моих руках. Я смотрю на неё и не знаю, что чувствую. Смятение?

Блять. У меня никогда его не было. Чётко намеченные планы. Всё. А сейчас всё летит коту под хвост.

После её правды что-то внутри шевелится.

Что это? Жалость? Снова?

Заношу девушку в её временную комнату. Укладываю на кровать, где она сворачивается калачиком. И всхлипывая, засыпает.

Укрываю одеялом, и, разворачиваясь, ухожу.

Но останавливаюсь посередине комнаты, когда вновь слышу её голос.

— Арчи?

Я оборачиваюсь.

— Почему она ещё здесь? — внезапно говорит. — Разве ты не должен вернуть её? Это всё из-за неё началось. Если бы она тогда не сбежала, Волков бы не…

— Не бери в голову, — обрубаю грубо. Неосознанно. — Но она останется здесь настолько, насколько я скажу. Спи, тебе нужно набраться сил.