Читаем без скачивания Мерцающие врата - Дженна Блэк

Его слова были подобны бомбе, взорвавшейся внутри моего сознания.

Мама не была алкоголичкой, когда жила в Авалоне. Она уехала из Авалона не потому, что хотела, а потому что отчаянно пыталась оградить меня от того ада, каковым является политика Авалона. Но она покинула свой дом, свою родину — и эта потеря была так тяжела для нее, что она начала пить.

О боже. Все эти годы я постоянно презирала ее, обвиняла… А на самом деле именно я была виною тому, что она начала пить.

Глава пятнадцатая

Либо я умею скрывать свои чувства лучше, чем думаю, либо мой отец был не слишком-то наблюдателен. Он перевернул мое представление о моей матери с ног на голову всего несколькими словами и даже не заметил этого.

— Что ж, если ты не хочешь шампанского, может, чаю?

Я не хотела чаю. Я ничего не хотела, кроме как не слышать никогда того, что я только что услышала. Но я все равно кивнула, и отец отправился на кухню, а у меня появилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Этих нескольких минут мне явно было недостаточно, но все же в последнее время я столько раз переживала шок, что и на этот раз боль довольно быстро переросла в душевное онемение. Я понимала, что долго это состояние не продлится, и срыв неизбежен. И будет он, по всей видимости, ужасен. Но пока я все же была рада, что ничего не чувствую, и благодарна за эту недолгую передышку.

Зазвонил телефон, и этот простой земной звук мгновенно вернул меня к реальности. Я слышала, как отец на кухне снял трубку.

— Да, она здесь, — сказал он.

Судя по интонации, предстоящий разговор показался ему занятным. Некоторое время он молча слушал; на плите засвистел чайник.

— Разумеется, я так и сделал, — произнес отец наконец, а свист чайника резко оборвался, — я был бы полным идиотом, поступи я иначе.

Он замолчал, снова слушая собеседника на том конце провода, а затем рассмеялся. Я почувствовала раздражение, хотя и не знала почему. Может, в смехе отца было что-то злорадное. А может, у меня просто воображение разыгралось.

— Я передам ей самый теплый привет, — сказал отец, — но я искренне сомневаюсь, что она горит желанием поговорить с тобой прямо сейчас. Было очень любезно с твоей стороны позвонить и удостовериться, что с ней все в порядке.

Послышался сигнал трубки, поставленной обратно на базу, потом в кухне что-то стало позвякивать. Отец вернулся в гостиную, неся в руках поднос с чайным сервизом. В целом население Авалона сильно отличалось от обычных британцев, но в том, что касалось традиции чаепития, они были похожи.

Он уже налил чай в две чашки, и на дне плавали чаинки, что говорило о том, что отец и подумать не мог о заваривании чайных пакетиков. Я чувствовала себя такой несчастной, что чай оказался весьма кстати. Я положила в чашку две ложки сахара и принялась помешивать с отсутствующим видом.

— Это был Итан? — спросила я, потому что когда я додумала в воображении ту часть разговора, что я не слышала, по всему выходило, что это звонил именно он.

— Да, — ответил отец, — он звонил, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке и ты дома. — Его улыбка стала сардонической. — Ну и конечно, еще он хотел узнать, сказал ли я тебе, кто он. Я был прав, не позвав тебя к телефону?

Я кивнула и прекратила наконец размешивать сахар в чашке. Он давно уже растворился.

— А ты бы позволил мне поговорить с ним, если бы я захотела?

Его брови удивленно поползли вверх.

— Разумеется. Я не в восторге от него и еще меньше люблю его отца, но я не стану диктовать, с кем тебе общаться, а с кем — нет.

Я склонила голову набок и посмотрела на него внимательно. Пока он ведет себя очень нетипично для отца.

— На свете есть множество родителей, которые не позволили бы своим шестнадцатилетним дочерям общаться с парнями, если они их не одобряют.

Он поставил чашку на стол и развернулся ко мне всем телом; выражение его лица было крайне серьезно.

— Ты — не ребенок, и я приложу все усилия, чтобы относиться к тебе соответственно.

Я едва не начала с ним спорить! Все последние годы я из кожи вон лезла, чтобы доказать людям и себе, что я уже не ребенок. Но именно сейчас мне хотелось почувствовать себя маленькой девочкой. Мне хотелось, чтобы обо мне позаботились, чтобы сняли с моих плеч груз ответственности, чтобы кто-то другой принимал за меня трудные решения.

Если бы ты хотела этого на самом деле, шепнул внутренний голос, то для начала ты осталась бы с тетей Грейс. Тогда тебе вообще никакие решения не потребовалось бы принимать.

— Хочешь спросить меня о чем-нибудь? — спросил отец. — У Авалона есть свойство ошеломлять и переполнять впечатлениями обычных туристов, даже подавлять, пожалуй. Но я и представить себе не могу, что ты должна чувствовать после всего, что с тобой произошло.

Ну что ж, «ошеломленность» — это то, через что я прошла уже давно. Но несмотря на всю суматоху, вопросы у меня остались. Первый и самый важный:

— Где гарантия, что тетя Грейс или Итан не похитят меня снова?

— Я имею определенную власть, — сказал он, — ты всегда будешь в безопасности в этом доме. Ни Грейс, ни Итан не обладают достаточным могуществом, чтобы разрушить заклятия, наложенные на все входы сюда.

— Как насчет Лаклана?

Отец пренебрежительно махнул рукой.

— Лаклан вообще не в счет. Физически впечатляющий вид существа, и я предпочел бы не идти с ним в рукопашную, но чтобы разрушить ту защиту, которую я установил, понадобится намного больше, чем грубая физическая сила.

В голосе его прозвучал намек на презрение, но я не поняла, к чему оно относится.

— Но он же Волшебник, ведь верно? Хоть и выглядит иначе?

Отец не то чтобы поморщился, но выражение его лица было близко к кислому.

— Он — существо из Волшебного мира, но он из низших. Таких, как он, обычно не пускают в Авалон, но благодаря покровительству Грейс…

Ага, так папочка, стало быть, сноб! Лаклан был моим, можно сказать, тюремщиком, но все же я не могла не признать, что из всех, кого я встретила в Авалоне, он был одним из самых милых людей. Отношение отца к Лаклану почти обидело меня. Видимо, это было написано на моем лице, потому что отец тут же в шутку изобразил напыщенного индюка.

— Мы, Волшебники, обладаем уймой классовых предрассудков, — сказал он. Серьезное выражение снова было на его лице. — Ты должна понять: хотя официально Авалон не принадлежит Волшебному миру, Волшебники остаются Волшебниками по своей природе. И здесь у нас по-прежнему существует два Ордена — Алой Розы и Белой Розы, даже несмотря на то, что технически мы больше к ним не принадлежим. А для Волшебного мира понятие равенства настолько неприемлемо, что почти кощунственно. Сидхе — те, кого, собственно, ты считаешь Волшебниками и Волшебницами — это аристократия Волшебного мира. Я — Сидхе. Лаклан — нет.