Читаем без скачивания Человек в движении - Рик Хансен

Тим, Дон и мой кузен Ли Гибсон из Порт-Алберни переселились вместе со мной в квартиру с одной спальней, чтобы проверить, каково нам придется в тесноте домика на колесах. Тим переселился в октябре 1984 года, Дон — в январе следующего года, а Ли — чуть позднее. Ли заменил Брэда, который собирался ехать с нами, но потом решил, что помолвка и свадьба более стоящее дело, чем девятнадцать месяцев болтания по дорогам в компании трех ребят в домике на колесах.

Квартирка оказалась отличным испытательным полигоном, и, как выразился Тим, «если мы там смогли ужиться, то сумеем выжить где угодно». Это он пустил шпильку в мой адрес, а все из-за того, что однажды заглянул в мой шкаф и обнаружил там мумифицированные бананы и груши.

Конечно же, это была холостяцкая квартирка, а я ни за что в жизни не стал бы претендовать на звание самого большого аккуратиста в мире. Когда я уходил с кем-нибудь встретиться, все как где валялось, так и оставалось до моего возвращения. Однажды, когда меня не было дома, зашел Тим и решил постирать мое белье — прокрутил четыре полных загрузки в стиральной машине. А потом, пока он сидел и ждал, когда машина просушит белье, он решил подсчитать количество колес от каталки, разбросанных там и сям по гостиной. Насчитал он их девятнадцать штук. В квартире стоял такой кавардак, что, когда к нам приходили гости первый раз, мы всегда встречали их в прихожей на лестнице. И если они производили впечатление людей, способных выдержать вид утюга, насквозь прожегшего ковер и застывшего в окружении обгоревших лохмотьев, мы их приглашали в квартиру.

Вот так выглядело жилище, которое я делил со своими сотоварищами. Спал я на своем матрасе, наполненном водой, Ли — на матрасе между мной и шкафом, Дон — на кушетке в гостиной, а Тим — на куске поролона на полу. Иногда случался легкий переполох, в особенности когда каждый раз, стоило нам включить духовку, начинала выть сирена пожарной сигнализации. Но мы отвинтили ей крышку, заткнули внутрь полотенце, чтобы заглушить звук, и продолжали себе кухарничать дальше. А уж домик на колесах? Вот будет красота!

Поначалу решение Брэда несколько меня озадачило, потому что его свадьба была назначена на начало декабря, как раз когда я должен был отправиться на каникулы на Гавайи, а он хотел, чтобы я приехал в Уильямс-Лейк и был его шафером. Но мы с Тимом решили извлечь из этого пользу: мы поедем в Уильямс-Лейк и, пока будем там находиться, постараемся провести собрание в городском совете, а также встретиться с местными бизнесменами и подогреть в них интерес к нашему турне, поиграв на струнах местного патриотизма.

Всю дорогу мы задавали друг другу вопросы, которые, как нам казалось, нам будут задавать на встрече в мэрии и которые последуют со стороны прессы, как только начнется наше турне, — среди них были и серьезные, и глупые (правда, не настолько глупые, как некоторые из тех, с какими нам пришлось столкнуться во время путешествия. До такого не доходили!), и такие нелепые, что мы пополам перегибались от хохота. И на каждый вопрос был ответ. В общем, мы были готовы.

На собрании в мэрии мы встретили моего дядюшку Германа Хансена.

Пока мы толкали нашу страстную речь, дядя Герман сидел среди публики в зале. На собрание он пришел вместе с моим папашей и, судя по всему, одним из первых подключился к свадебным торжествам. Он не особенно обращал внимание на происходящее в зале. Временами вид у него был такой, как будто он вот-вот заснет. Но когда мы обратились к присутствующим с просьбой задавать нам вопросы, его рука взметнулась, словно молния.

Я это проигнорировал.

Зато со всеми остальными мы были сама предупредительность. Я был благодарен за каждую поднятую руку. Рано или поздно дядя Герман устанет ждать и опустит свою руку.

Однако он оказался терпеливее меня. Я посмотрел на Тима, тот сделал круглые глаза. Другого выхода у нас не было.

«У вас вопрос, дядя Герман?»

«Рики, — спрашивает он меня, — я вот что хочу уяснить: а кто со всего этого дела будет пенки снимать?»

Таков уж был мой дядя. Сразу видно, на нашей стороне.

«Хм… простите, не понял?»

«Ну сам-то ты что поимеешь с этого? — спрашивает он. — Кто со всего этого дела будет пенки снимать?»

Тут мне пришлось объяснить, что членам экипажа полагается определенный гонорар и жалованье за счет пожертвований. Что касается лично меня, я из этих денег не возьму ничего.

«О’кей», — ответил дядя и успокоился.

Все от души посмеялись, а мы даже вроде бы предстали в более выгодном свете благодаря этому вопросу. Потом мы всех поблагодарили и ушли. Ведь надо же было и на свадьбе побывать. А кроме того, дядю Германа мог осенить очередной вопрос.

Мы старались не упустить из виду буквально ничего. Даже пригласили одного психолога — звали его Дей Кокс, — чтобы он рассказал нам о стрессах, которые могут возникнуть во время турне, а также из-за постоянной неизбежной близости, и еще мы беседовали с одним консультантом, который дал нам ряд советов и снабдил печатным руководством по ораторскому искусству.

Так вот, уж коли собрался в кругосветное путешествие, весьма важно иметь точное представление о маршруте до того, как отправишься в путь, в особенности когда впереди всей кавалькады собирается ехать парень в инвалидной коляске. Тим и я отправились в мой подвал, вооружившись дорожными картами Автомобильной ассоциации и маршрутными атласами для велосипедистов, и взялись за разработку наших вероятных путей следования. Это заняло у нас три недели — по одной неделе на маршрут.

Первый вариант нашего маршрута был длиной в 65 тысяч миль. Прекрасно, в особенности если я собирался провести в дороге семь лет. При всей моей готовности нужно было придерживаться разумных пределов. Мы согласились, что нужно постараться разработать новый вариант.

Второй маршрут оказался длиной в 30 тысяч миль. Уже лучше, но все равно чересчур длинный. А третий — всего 24 тысячи, включая прочерки в тех местах, где предстояло пересекать океан.

Так вот, окружность Земли составляет 24901,55 мили. Именно такая дистанция казалась нам наиболее приемлемой и,