Читаем без скачивания Водоворот - Питер Уоттс

Слова Амитава. Голос Водоворота. Перро почувствовала, как у нее покалывает в затылке.

— Привет? Кто это?

Беженка снова заговорила. Су-Хон понятия не имела, о чем та рассказывала. Явно не о

Брандер, М/айк/л

Карако, Дж/уди/т

Кларк, Лен/и

Лабин, Кен/нет

Наката, Элис

возникшем на экране.

— А что там с Лени Кларк? — Способов отследить источник не было — по данным системы, сигнал шел от озадаченной азиатки, стоявшей на побережье Северной Калифорнии.

— Лени Кларк, — тихо повторил мертвый голос. — И вдруг из ниоткуда появилась эта К-отборщица, на вид прям как эти старые литтвари с зубами, ну ты знаешь, вампиры.

— Кто это? Как вы пробились на этот канал?

— Хочешь узнать о Лени Кларк, — если бы слова произнес кто-то из плоти и крови, они бы приобрели вопросительную интонацию.

— Да! Да, но...

— Она пока на свободе. Lesbeus, скорее всего, ее ищут.

Оперативные данные выплеснулись на текстовый экран:

Имя: Кларк, Лени Дженис

ИНЗП: 745 143 907 20АЕ

Дата рождения: 10/07/2019

Право голоса: лишена в 2046 году (не прошла предъизбирательные тесты)

— Кто ты?

— Ин Ну Ши. Я уже говорила.

Женщина на берегу вернулась на положенное место в схеме. Существо, захватившее «овод», куда-то исчезло.

Су-Хон не могла вернуть чужеродный сигнал. Даже не знала, с чего начать. Остаток дежурства она никак не могла успокоиться, ожидая таинственных заявлений, вздрагивая от любого щелчка или вспышки в шлемофоне. Ничего не происходило. Перро отправилась в кровать и долго смотрела в потолок, едва заметив, как Мартин лег рядом и снова предпочел «не подталкивать».

«Кто такая Лени Кларк? Что такое Лени Кларк?»

Определенно не просто одна из выживших. И не только удобная икона для Амитава. И даже не просто взры­воопасная легенда, прожигающая себе путь через всю Полосу, как раньше думала Перро. Важнее всего этого. А вот насколько, Су-Хон не знала.

«Она пока на свободе. Lesbeus, скорее всего, ее ищут».

Каким-то образом Лени Кларк проникла в сеть.

Труп совершенно не беспокоил Трейси Эдисон. Он не был похож на маму, даже на человека не походил. Всего лишь куча фарша, заваленная гипсом и цементом. Из-под обломков на них беспардонно уставился чей-то глаз, и он был даже подходящего цвета, но на самом деле маме не принадлежал. Не по-настоящему. Мамины глаза остались только в воспоминаниях Трейси.

Им не хватило времени даже все проверить. Папа схватил ее, засунул в машину (прямо на переднее си­денье, целое событие), и они оттуда уехали, не останавливаясь. Трейси оглянулась, и снаружи дом выглядел на удивление неплохо, кроме той самой стены да части за садом. Они свернули за угол, и дом исчез.

А потом они не останавливались. Папа даже еду не покупал, говорил, припасы есть там, куда они едут, а туда надо добраться скорее, «пока стена не опустилась». Он так все время говорил — о том, как «они режут мир по шаблону на мелкие кусочки», а все эти «экзотические сорняки и вирусы» дают им предлог, чтобы «загнать всех в малюсенькие анклавы». Мама часто говорила, что просто удивительно, как это ему вечно приходят в голову все эти «развесистые теории заговора», но в последнее время Трейси не покидало чувство, что, кажется, папа прав. Правда, уверена она не была. Все это страшно смущало.

До гор оказалось не близко. Множество дорог покорежилось и потрескалось — не проехать, а оставшиеся забили машины, грузовики и автобусы: их было так много, что на машину Эдисонов даже не глазели, а ведь обычно люди только этим и занимались, ведь, «милая, они же не знают, что я работаю далеко в лесу, а потому считают нас расточительными и эгоистичными, у нас же есть собственный автомобиль». Папа часто сворачивал на проселки, и девочка даже не заметила, как они очути­лись высоко в горах, а вокруг, куда ни глянь, виднелись лишь старые вырубки, все зеленые от кудзу, пожирающего углерод. А папа по-прежнему не останавливался, только дал Трейси несколько раз пописать, а однажды они заехали под деревья и там ждали, пока не пролетят мимо вертолеты.

Они не останавливались, пока не добрались до ма­ленькой хижины в лесах у озера, и не простого, а, как сказал папа, ледникового. По его словам, таких домишек тут было полно, они протянулись цепью по всем долинам вдоль гор. Давным-давно местные рейнджеры ездили на лошадях, проверяя, все ли в порядке, и каждую ночь проводили в новой хижине. Теперь, конечно, обычных людей в леса не пускали, а потому и рейнджеров не стало. Но домики для гостей все еще держали — для биологов, которые приезжали сюда изучать деревья и всякую всячину.

— Так что мы вроде как на каникулах, — сказал отец. — Будем импровизировать, ходить в походы каждый день, проводить исследования и играть, пока дома все слегка не уляжется.

— А когда мама приедет? — спросила Трейси.

Папа уставился на коричневые еловые иголки, усеивавшие землю вокруг.

— Мама уехала, Огневка, — ответил он, помолчав. — Пока тут только мы.

— Ладно, — сказала Трейси.

***

Она научилась рубить дрова и разжигать огонь как снаружи, в месте для костра, так и внутри, в черном оча­ге: ему, наверное, было лет сто. Ей нравился запах дыма, правда, она ненавидела, как тот лез в глаза, стоило ветру поменяться. Они с папой каждый день ходили в походы, смотрели, как ночью на небо высыпают звезды. Отец думал, что они все такие особенные — «в городе такого не увидишь, а, Огневка?» — но, по мнению Трейси, в планетарии все выглядело красивее, хоть и приходилось надевать фоновизоры. Однако она не жаловалась: понимала, как важно для папы, чтобы ей нравилась вся эта затея с каникулами. А потому улыбалась и кивала. Папа радовался, хоть и недолго.

Ночью, правда, когда они спали вдвоем на кушетке, он держал ее и держал и не отпускал. Иногда обнимал так крепко, что было почти больно; а иногда просто сво­рачивался клубочком за ее спиной, совсем не двигаясь, не прикасаясь, напряженный как струна.

Однажды Трейси проснулась посреди ночи, а отец плакал. Он прижался к ней, не издавая ни звука, но время от времени еле заметно вздрагивал, и тогда слезы падали ей на шею. Трейси лежала тихо, и папа не знал о том, что она не спит.

На следующее утро она спросила его — время от вре­мени не могла удержаться, — когда приедет мама. Отец сказал, что пора подметать пол в хижине.

***

Мама так и не появилась. Зато пришел кое-кто другой.

Они убирали стол после ужина. Весь день провели около ледника на дальней стороне озера, и Трейси очень хотелось спать. Но в доме посудомоечной машины не оказалось, поэтому все тарелки приходилось мыть в раковине. Трейси их вытирала, разглядывая ветреную тьму за окном. Если внимательно присмотреться, то через стекло виднелся крохотный иззубренный уголок тем­но-серого неба, окруженный черными деревьями, качающимися на ветру. Правда, по большей части, она видела лишь собственное отражение, смотрящее на нее из мрака, да ярко освещенное помещение дома.