Читаем без скачивания Юконский ворон - Сергей Марков

? Нет, я уже говорил. Идем, я тебе его покажу, ? лекарь набил табаком ноздри своего длинного носа, обождал несколько мгновений, с чувством чихнул и только после этого взялся за дверную ручку.

На койке в углу палаты лежал Загоскин. Худой, с ввалившимися щеками, в полотняном колпаке, он, однако, не был похож на тяжелобольного. Сначала он не заметил присутствия Таисьи Ивановны: он видел лишь лекаря Флита, согбенного и похожего на носатого ворона.

? Господин лекарь! ? крикнул Загоскин старику. ? Дайте мне бумагу и карандаш. Я хочу писать, не могу лежать без дела. Ведь я совсем здоров, черт возьми! Ну, правда, прорвало: был временный упадок, ? не железный же я! А сейчас у меня много мыслей, я хочу работать. Поглядите на меня: гипохондриков таких не бывает. Дайте мне бумаги, ну хоть немного.

? В том-то и дело, батенька, что вы ? железный. Другой бы на вашем месте не вынес таких скитаний и лишений и отправился бы ad patres. Ну, герой Квихпака, как вы ели свою кашу? Насчет бумаги я подумаю. Вы не гипохондрик, вы ? мономан. Но ваш вид мономании ? из тех недугов души, которые двигают мирами. Пожалуй, я дам вам карандаш. К вам пришла дама. Разговаривайте, но вещей, волнующих дух и сердце, не касайтесь…

? А и вправду человек оживать стал, ? сказала Таисья Ивановна. ? Вспомните, Лаврентий Алексеевич, какие вы были. Ну, да где вам это знать… Насилу мы с Кузьмой вас сюда уволокли: все не шли, упирались…

? Да, прежде всего, что Кузьма делает?

? Бог его знает, давно не бывал.

? Где же он? На охоте?

? Да нет… ? женщина опустила голову и затеребила край платка. ? Расстраивать я вас не хочу, а, однако, придется сказать. Только вы в больницу легли, прибегает антихрист этот, толмач Калистратка. Как зверь на меня зарычал: «Где, мол, загоскинский индианин? Не положено ему тут быть». Как тигра какая, рыскал всюду, нашел Кузьму на огородах, он там овощ мой поливал. Ну, и согнал беднягу со двора, а куда ? точно не знаю; то ли к алеутам в бараборы ихние, то ли в колошенские шалаши за палисад… Ох, боюсь, как бы Кузьму родичи его там обратно не сбили, чтобы он вновь палку в губу не продернул. А я уже поплакала, как он ушел от нас. Праведный индианин, на редкость высокой души. Подумать только, какие среди дикарей бывают люди! Я, грешница, напраслину на него взводила. Он, стало быть, господин лекарь, идола из дерева состроил ? Лаврентию Алексеичу в подарок, для науки, как они объяснили. А я спервоначалу подумала, что Кузьма к идолопоклонству обратно ворочается. Ну, конечно, напустилась на него. Ведь такие случаи бывали, тойон Ионка, помню, пять раз в язычество уклонялся, даром что одно время служкой в церкви был.

? Идола-то не сожгла без меня? ? спросил, улыбаясь, Загоскин. Весть об изгнании Кузьмы он встретил более или менее спокойно, так как был к этому подготовлен еще на Кекуре.

? Помилуй бог, зачем же жечь? Дров и так мне служилые навозили ? на всю зиму хватит. Раз идол научный, я его не трогаю. Краска на нем давно просохла. У меня парусной холстины старой кусок был, я в него идола завернула, зашила кругом суровыми нитками и на чердак поставила.

? Вот спасибо тебе за это, Таисья Ивановна!

? Чуть было не запамятовала! Чистый иуда по всем выходкам Калистратка этот. Когда приходил сгонять Кузьму ? нахально хотел к тебе в комнату лезть, хорошо, что замкнута она была. «Нет ли, говорит, у твоего Загоскина там бумаг каких?» ? «Как же, говорю, для тебя припасены. Иди, мол, иди, пока не проводила чем ворота запирают». Он на меня вызверился, говорит, что теперь они с сержантом Левонтием кавалеры оба и с ними надо обходительнее разговаривать. Ведь обещал мне, змей, сам раньше прошение господину Нахимову составить, а теперь отстраняется. «Раз тебе, говорит, Компания денег не дает, то я против ее не пойду, я ею согрет и отмечен». Гвоздиком пробовал замок ваш ковырять, а я ? не будь дура ? навесила теперь второй замок, с секретом. Мужик-то мой покойный секретные запоры мог делать. Вот он каков, этот Калистратка! Я уж теперь днем от него замыкаться стала. Ну а так больше новостей особых нет. На картах опять недавно мне интерес выпал, и снова из казенного дома.

? Ты все такая же, ? улыбнулся Загоскин, ? погоди, дождешься когда-нибудь интереса наяву.

? А чего мне меняться? Какая есть. На-ка возьми, я тебе гостинчик принесла. ? Женщина вынула из узелка две румяные шаньги. Лекарь разрешил больному принять их.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Дня через два Загоскин вернулся домой. Как-то утром он проснулся, взглянул в окно, подернутое тонкими струями дождя, и увидел чью-то темную фигуру, прижавшуюся к стене. Он с удивлением узнал сержанта Левонтия.

? Что ты тут делаешь? ? спросил Загоскин, распахнув окно. ? Иди в дом.

? Не имею права, ? ответил сержант. ? По присяге нельзя.

? Ты… того. Где так рано пропустить успел?

? Какое пропустил… А не худо было бы. Ревматизьма замучила, в костях сырость. А иначе нельзя: приходится сидеть. И батарею на одного инвалида оставил. Не знаю ? догадается ли он орудия чехлами закрыть. Эка погода! Эчком-горы не видать, кругом все заволокло. Жизнь!

? Ты мне толком скажи, зачем здесь торчишь?

? Так что вы находитесь под домашним арестом, а я к вам приставлен, ? со вкусом сказал сержант, подняв нос, ? значит, до смены караулить. На меня, как на надежного кавалера, начальство полагается.

? Ну и мокни, кавалер! Вот еще нелегкая! ? выругался Загоскин, лег снова в постель и проспал до полудня.

Проснулся он от громкого разговора под окном. Дождь прошел. Солнце прорывалось сквозь легкие серые облака, играя на стеклах окна. Загоскин прислушался. Громко говорила Таисья Ивановна, сержант Левонтий тихо отвечал ей, в чем-то оправдываясь. Лишь временами, как бы боясь, что его не поймут, он тоже возвышал голос.

? Иуда ты, иуда! ? кричала женщина. ? И хуже даже иуды. Продешевил малость. Тот хоть тридцать сребреников получил, а ты одну медальку, да и то оловянную! Ты на себя погляди, на свою богомерзкую рожу. Незадаром тебя жена бьет, тебя убить, иуду, мало! Как у тебя только совести хватило? Ослепнешь ты когда-нибудь, как ослепла стража у гроба господня.

? Служба, присяга, ? бормотал сержант, взволнованный сравнением, заключенным в последних словах стряпки, ? глупая ты баба ? не поймешь: раз начальство прикажет, то и брата родного будешь караулить. Мне господин Загоскин ничего не сделали, окромя хорошего. На плацу недавно две полтины дали. А мне что ? сладко на сырости сидеть? Хорошо, что хоть дождь перебило малость… Службу понимать надо, Таисья Ивановна…

? Как был ты Левонтий-бормотун, так им и останешься! А если тебе начальство убить кого прикажет?

? Это ? смотря кого и когда. Ежели при военном каком деле…

? Да ты и сейчас убивец. Человек больной, лишившись чувств, лежит который день, а ты у него над душой сидишь. А что мне лекарь сказал? Чтобы никакого расстройства не допущать… А ты им все чувства разобьешь.