Читаем без скачивания Древние ассирийцы. Покорители народов - Йорген Лессеэ

Около полуночи я с радостью, которой еще никогда прежде не испытывал, увидел темные очертания зиккурата Нимруда, возвышавшегося над ночным ландшафтом. Сторож Али, услышавший, как я приближаюсь, встретил меня многочисленными возгласами «Салям!», снял винтовку и освободил меня от моей ноши. Я нашел свою палатку и выпил целую кварту (около 1 л. — Пер.) воды. Следующим утром мы от-буксовали несчастный «лендровер» в Мосул, где его отремонтировали. Он хорошо послужил нам за все время работы доканской экспедиции и в августе 1957 г. снова был продан курдскому торговцу в Рании, где, вероятно, находится до сих пор.

6 мая мы покинули Нимруд в сопровождении грузовика с оборудованием для экспедиционного лагеря и провели ночь в Киркуке. На следующий день мы проехали примерно 95 миль (около 155 км. — Пер.) из этого города через Базийский (ассирийцы называли его Бабитским) перевал в Докан, где временно разместились. 10 мая мы впервые посетили равнину Рания и добрались до Мирза-Рустама. Там находится переправа через Заб — автомобили перевозят на другой берег реки на примитивном пароме, плоскодонном ялике, снабженном понтонами. Паром передвигается по реке при помощи каната, закрепленного на роликах. Поток тащит его вбок, понтоны повернуты наискосок от направления течения. Однако в тот день вода в реке поднялась очень высоко, затопив берега, а течение оказалось настолько сильным, что использование парома было невозможно. Переправиться мы не смогли. Но, взглянув на Дашт-и-Битваин с вершин гор между Доканом и Мирза-Рустамом, мы составили первое впечатление об этой большой речной равнине, окруженной со всех сторон горными цепями.

На востоке высились синие вершины Коларского хребта, на верху которых все еще блестел снег, а сразу за ними — Загрос, самые высокие горы которого, полностью покрытые сверкающим снегом, поднимаются на 13 000 футов (примерно 4 км. — Пер.). Через равнину течет Заб, направляясь на северо-восток, чтобы затем исчезнуть в ущелье в Дарбанд-и-Рамкане. Взглянув на другой конец равнины, можно увидеть эту теснину, которая выглядит как узкая расселина в ближайшем горном хребте. Вверху, на склонах гор, разбросаны деревни, построенные таким же образом, как Топзава над Доканом (фото 9а). На саму равнину, самую зеленую местность из виденных мною в Ираке, отбрасывают тени многочисленные телли. Когда ассирийцы однажды пришли сюда, они, несомненно, встретили местных жителей, использовавших все преимущества данной плодородной области и готовых защищать свою прекрасную страну от иноземных захватчиков. Я так долго представлял себе этот момент — то, как я впервые увижу Дашт-и-Битваин своими собственными глазами, — и был охвачен чувствами, более присущими первооткрывателю, чем археологу. Я вспомнил следующие строки Китса:

Так звездочет вдруг видит, изумлен,В кругу светил нежданный метеор[27], —

и равнина Рания стала для меня «Дарьенским склоном».

Немногие европейские путешественники посещали эту отдаленную местность. Из-за своей труднодоступности она находилась вдали от дорог. С юга сюда можно попасть только через горы между Доканом и Мирза-Рустамом либо пешком вдоль Заба, там, где река течет по ущелью в Торбе. На востоке Дарбанд-и-Рамкан формирует естественные ворота. Прийти здесь можно по узкой тропе, тянущейся вдоль каждого берега реки.

С запада на равнину можно попасть через ущелье в горах между Кей-Санджаком и верховьями Баслама, притока Заба. Однако все эти области можно легко защитить, к тому же дорога, которую обычно используют, чтобы попасть из Кей-Санджака в Сулайманию, проходит не через Ранию, а к западу от гор, возвышающихся над Доканом.

В 1957 г. в нашем распоряжении имелось лишь несколько сообщений, написанных путешественниками, посещавшими Дашт-и-Битваин. Как только докан-ская экспедиция завершила свою работу, издательство Оксфордского университета (the Oxford University Press) выпустило книгу Ч. Дж. Эдмондса «Курды, турки и арабы» (Kurds, Turks and Arabs. London, 1957), которая оказалась бы для нас крайне полезной, если бы мы могли прочитать ее раньше. Эдмондс был в районе Рании в 1920-х годах, когда мандат на молодое государство Ирак находился у Великобритании и там работали пограничные комиссии, которые должны были определить территорию Королевства Ирак, ставшего впоследствии Республикой Ирак. Он неплохо знал эти места, но его книга появилась слишком поздно для того, чтобы принести пользу участникам доканской экспедиции. Я помнил статью Райта, но мог ли Саргон, упоминавший всего лишь одну переправу через Малый Заб, пройти на восток от Эрбиля и попасть на равнину через проход между Кеем и Ранией? В этом случае ему оставалось только снова пересечь Заб между Калху (Нимрудом) и Эрбилем. Может ли во время раскопок телля оказаться, что мы стоим на ассирийской военной дороге?

Осенью 1956 г. иракский Департамент древностей начал проводить археологические исследования в четырех разных частях Дашт-и-Битваина, и мы познакомились с результатами этих пробных раскопок, еще будучи в Багдаде. Надписи, несколько фрагментов клинописных табличек, было найдены только в одном месте — в Телль-Базмусиане. Когда позднее, в 1959 г., я получил доступ к этим текстам и опубликовал их в иракском журнале «Шумер», стало понятно, что они представляют собой письма, составленные в среднеассирийский период. В 1957 г. я знал только то, что в Телль-Базмусиане обнаружены свидетельства ассирийского влияния.

Больше всего нас привлекал холм, называвшийся Телль-Шемшара. Его местонахождение было отмечено на карте, подготовленной иракскими археологами, но никто из жителей Докана или Мирза-Рустама, включая курдов, о нем ничего не слышал. Согласно карте, Телль-Шемшара должен был находиться на берегу Заба, там, где река поворачивает на юг, чуть дальше на запад от Дарбанда. Согласно имевшейся в нашем распоряжении информации, это довольно высокий телль конической формы. Одним из преимуществ его расположения было то, что отвал можно было бросать в реку, не засоряя таким образом возделываемые поля. С первого взгляда на карту нам стало понятно, что, судя по местонахождению холма, под ним могла скрываться крепость, защищавшая равнину от нападений с востока — из ущелья в Дарбанде.

10 мая нам пришлось вернуться из Мирза-Рустама в Докан, даже не взглянув на Телль-Шемшару. Несколько следующих дней мы провели, улаживая различные формальности. В Сулаймании мы представились мутасаррифу, правителю лива Сулаймании, а также полицейским властям, которых следовало проинформировать о нашем присутствии. 13 мая к нам присоединился профессор Ингольт. На следующий день мы получили сообщение о том, что уровень воды в Малом Забе заметно упал и паром в Мирза-Рустаме восстановил работу. В тот же день мы добрались до Рании и посетили деревню Боскин, где нанесли визит вежливости шейху Хусейну, владевшему большей частью земель между рекой и Ранией. Переправа через Заб в Мирза-Рустаме оказалась несложной, но я не стал съезжать на «лендровере» с парома на восточном берегу реки, так как из-за сильного разлива его размыло, и казалась, что за ним течет еще один поток. Я посчитал, что мне не удастся преодолеть эту преграду. Именно тогда я понял, почему Ишме-Даган не смог преследовать турукку, успевших перебраться через реку, уровень воды в которой постоянно то поднимается, то убывает (с. 121). Петрос, араб-христианин, механик и мастер на все руки, которого мы привезли с собой из Нимруда, был вместе с нами в машине. Он разделял оптимизм своих сородичей-арабов и не понимал, как эта возникшая ниоткуда полоска воды может поглотить автомобиль и нас самих. Лишь его уверенные возгласы: «Ялла! Ялла!» («Давай! Давай!» (араб.). — Пер.) — сопровождавшиеся ободряющими жестами, заставили меня погрузить «лендровер» в негостеприимную воду, которая стала быстро затекать внутрь автомобиля. Как это ни удивительно, мы сумели без проблем выбраться на твердую почву, но я очень хотел, чтобы в нашем распоряжении имелся танк-амфибия.

Первые полчаса пути от Мирза-Рустама до Дарбанд-и-Рамкана, там, где дорога идет по относительно плоской равнине, мы ехали без каких-либо проблем, которые могли возникнуть из-за промокших тормозных барабанов. В Дарбанде река уже, но течение сильнее, чем в Мирза-Рустаме. Здесь переправиться через нее также можно при помощи плоскодонного ялика. Дар-банд соединен с Ранией грунтовой дорогой, единственным недостатком которой является огромное количество камней и выбоин. Она пролегает вдоль горного хребта, образующего восточную границу равнины.