Читаем без скачивания Обноженный - В. Бирюк

К вечеру он разнёс денник. Открыли воротца, перегнали в другой. Звяга почесал затылок и разрушенное — восстановил.

А ночью к Гнедку пришла ласка.

Не в смысле стиля общения кобылы, а в смысле зверушки. Очень милый, полезный зверёк. Картину «Дама с лаской» видели? Хорошо ловит мышей, которые в холода сбегаются в конюшню со всей округи. Здесь же — и тепло, и корм лошадиный есть.

Где зерно — там мыши, где мыши — там ласка. А ещё для этого зверька лошадиный пот — как валериана для котов.

Самый страшный для слона зверь — мышь: выгрызает перепонки между слоновьими пальцами. Самый страшный для коня зверь — ласка. Она ничего не отгрызает. Она просто играет. До полного лошадиного изнеможения.

Говорят, что злобные ведьмы по ночам на конях катаются, гривы в колтун заплетает. Предлагаются и соответствующие методы решения проблемы: по-кропить, по-кадить, молебнуть и заплатить.

Неправда это — пряди конской гривы сами собой в косицы заплетаются, когда кони всю ночь в конюшне бесятся. Когда ласка их тревожит, потеть заставляет.

К утру Гнедко был весь в мыле. Но мою попытку положить руку ему на спину — пресёк однозначно. Поэтому следующие сутки он провёл с тем же триумвиратом: голод, жажда и ласка. Сочетание таких факторов просветляют мозги даже самому тарпанистому жеребцу. И из лошадей — тоже.

На стадии завершения пришлось немножко… фармакнуть.

— Вот. Это поможет.

«Это» выглядело как бадейка кипятка грязно-буро-зелёного цвета.

— Ивашко, а что это?

— Отвар такой. Конский успокоитель.

Про конский возбудитель — слышал, про успокоитель — нет. Что коням, как и людям, для глупости и храбрости перед боем алкоголь дают — знаю. А с этим что делать?

— И как его применять? Плескануть кипятком в конячью морду?

— ?!!! Ты чё?!!! Это ж… оно ж… ну ты и сказанул!

Не дурак — намёк понял: дать остыть, заставить выпить. Пока конь под кайфом — оседлать.

На третьи сутки Гнедко выдохся и напился. Не — «в дрызг», а — «успокоителя». Но особой разницы нет: стоит в раскорячку, мало не падает, слюни висят, глаза закрыты.

Ага, чудак под кайфом! Самое время — надеваем уздечку. Ничего принципиально нового, хотя раньше я такие связки: «напоить, оседлать и он — твой!» — наблюдал применительно только к хомосапиенсам.

«Наденьте правильно сложенную уздечку на левую руку налобным ремнём к локтю, накиньте повод на шею лошади. Затем возьмите правой рукой коня за нос, положив ладонь правой руки лошади на храп, пропустив руку под мордой, то есть, как бы обнимая лошадь за морду…». Тут мне Гнедко и говорит:

— А пошёл ты!

И головой так это… в сторону… И я вслед… уже своей головой. В стенку.

Спокойно! Никаких факеншитов! Особенно — уелбантуренных! Даже не думать! Полностью контролировать собственные эмоции! Я — спокоен, я — спокоен…

Ждём. Когда он набегается по деннику, пить захочет.

Как скотина отупляющего напьётся — вставлю ему трензель. Да не туда вставлю! В рот! А он не даёт! В смысле — не берёт.

Только фыркает и рта не раскрывает. А над ухом очень похоже фыркает эта торкско-ханская морда…

Тут Чарджи подсказал: надави, говорит, пальцем на десну в районе беззубого края челюсти лошади. Я как дурак… Гнедко от тычка пасть открыл. И тут же закрыл. Со щелчком.

Думал — без пальца останусь. Да уж… — распальцовка в присутствии коня… — неуместна.

Про кастрированных попаданцев я уже грустил, про безносых — грустил. Посижу на заборе — погрущу про беспалых попаданцев. Безногих, безруких, безмозглых… безлошадных.

Кое-что про коней я всё-таки знал.

Что потник, накинув на спину коня, надо чуть поддёрнуть в сторону хвоста — понятно. Это чтобы стоячая шерсть не мялась, а укладывалась в одну сторону.

Насчёт трензеля — целую лекцию своим людям прочитал. Хорошо, что на дворе уже 12 век — раньше бы не поняли.

Именно сейчас в «Святой Руси» идёт смена лошадиного железа. Псалии уже из обихода вышли, но недавно — после увеличения размеров колец на уздечке.

Прямо сейчас меняется и железо в лошадином рту: цельная, загнутая с обоих концов железяка — остаётся только у крестьянских лошадок. Сначала княжеские дружины, а за ними и остальные вятшие, переходят на составной трензель: два железных, шарнирно сопряжённых прутка, на концах у каждого — кольцо для уздечных ремней и повода. Такая перевёрнутая буква V во рту лошади. Когда повод тянут — эта V сжимается. Концы сжимают нижнюю челюсть, шарнир поднимается над языком коня и давит ему в нёбо. У наезженных лошадей нёбо от железа — чёрное.

Я, естественно, разогнался и тут инновнуть:

— А почему бы не сделать третью, среднюю железку? Нынешний шарнир растягиваем в пластинку. Хочешь горизонтальную, хочешь — вертикальную. Сразу получим и французский трензель, и бристольский…

— Ты, Ваня, эта… давай попроще. Давай-ка, для начала, просто его почисть.

Как лошадь чистить тоже понятно: берём скребницу в левую руку, щётку в правую, щёткой слегка против шерсти, потом сильно по… А гнедятине нравится. Может, ещё и договоримся…?

Вокруг коней всегда складываются мифы. Я не про Пегаса и прочих… древнегреческих парнокопытных. Вот наш, русский, лубочный стереотип: тройка от Гжели, например. У коней крутые шеи и хвосты трубой.

Красиво… «Красота требует жертв» — давняя человеческая мудрость. В данном случае — жертвой человеческого представления о красоте являются кони.

Голова лубочного коня опущена, что даёт красивый, крутой изгиб шеи и полёт гривы. Как это делается? — Нижний, подбородочный ремень на голове лошади цепляется за ремень на груди. Представьте себе, что вас за подбородок привязали к… к пупку. А теперь — выпучили глаза и побежали!

Как в бородатом анекдоте:

— Для лечения насморка я советовал сварить яйцо и положить на переносицу. Больной выздоровел?

— Умер. Не дотянули.

«Стоячий хвост», как на русском лубке, был очень моден, например, в Европе в 18 веке. Делается это смесью негашёной извести и перца. Смесь забивается коню в задний проход. Конский анус постоянно пребывает в повышенном тонусе, мышцы лошадиной задницы напряжены. Известь — разъедает, хвост — торчит, кавалергард — красуется, барышни — млеют от восторга.

   «И хвост его как хризантемы в клумбе   Напоминают мне о вас и о былом».

В смысле — о непрерывном жжении в заднице.

Брачные игры хомосапиенсов дают массу язв и геморроев всем остальным.

Седловку предварительно отрабатывал на тренажёре. Ну что тут не понятно?! Сделал коня из брёвен похожего размера и давай: потник, седло, подпруга, ногу в стремя, рукой за луку седла, вскочил, посидел… Слез, всё снял, повторил.

— Га-га-га! Гы-гы-гы! А боярич-то… умора! Не знает с какой стороны на коня залазить! Это ж все знают! Это ж даже самый малой в любом становище… Хи-хи-хи…

Если всякая полу-половецкая мелочь мелкая надо мною хихикает, то я её просто не замечаю.

— Кипчёныш прав: в Степи даже баран подходит к коню с левого бока.

— Вот я и вижу, Чарджи, что между степными баранами и степными ханами — разницы нет. В смысле: по мозгам. И не шипите на меня оба! Думайте! Почему джигит залезает на коня слева? — Потому что у него на левом боку сабля. Найдите на мне саблю. Углядели? Аксакалы малолетние. Мои мечи у меня на спине висят, а не в ногах путаются. Мне на коня с любой стороны влезать хорошо.

Редчайший случай: торк и кыпчак сошлись во мнении — Ванька спятил.

Это тоже из серии глубоко вбитых стереотипов.

Известный каскадёр как-то делится впечатлениями от просмотра очередного вестерна:

— Сначала — даже очень ничего. А потом режиссёр построил кадр так, что индейскому вождю пришлось залезать на лошадь справа. И всё — стало неинтересно.

Для мастера конного спорта, потомственного джигита-кабардинца, посадка на коня не с той стороны — бьёт по глазам. А мысли о том, что индейцы не использовали сабель и, соответственно, не были привязаны к левой стороне — просто не возникает. Это ж надо задуматься о причинах и допустить варианты.

Всяк человек подходит к коню к его левому плечу. Это все знают. Так и лови его там! На нож ли, на копьё. И меня так ловили. Да только без толку. А и славно, заскочив в седло да не с той стороны, ловцу сапогом-то по зубам дать! А я и сзаду на коня вспрыгивал. То-то вороги мои рты по-раскрытыми держали. Только к таким играм надо наперёд обоих приучать — и себя, и коня. А дальше — и вскочить хитро можно, и от смерти неминучей ускакать. А уж после люди сказок придумают. Про колдовство моё, про коней волшебных.

Кстати о кабардинцах и их продукции. Под названием «черкесское седло».

Несколько раз в русской классике 19 века попадалась это словосочетание. Что-то из принадлежностей русского продвинутого офицера. У Лермонтова, у Толстого, у Куприна… Мелочь какая-то, литературный приём повышения реалистичности детальностью…