Читаем без скачивания Флинн при исполнении - Грегори Макдональд

Робертс отпил глоток из бокала.

— Вы хотите сказать, что отказываетесь проводить расследование сами?

— В вашем клубе я оказался пленником. Даже не могу позвонить по телефону. — Завязав шнурки, Флинн выпрямился в кресле, покосился на стоявший рядом с кроватью на тумбочке телефон. Что же случилось с миссис Мэтсон? Да, она была в истерике, но не настолько же, чтоб не понять, о чем он ее просил. Почему не позвонил Гроувер?.. — Мы не можем выехать с территории. Ворота заперты, изгородь под током. Неужели вы до сих пор еще не усвоили, что заключенные — не самые лучшие на свете работники?

Робертс покраснел и уставился в бокал.

— Да, какая-то ужасная ерунда получается, — тихо пробормотал он. — Я знал Лодердейла всю свою жизнь. Отец Хаттенбаха звонил мне, чтоб сообщить о рождении сына, Дуайта. Мы с Эшли вместе выиграли турнир по теннису в Экстере, когда были еще подростками.

— Ну а Рутледж?

Робертс выдержал паузу.

— Вообще-то, Рутледж ничем не хуже всех остальных. Просто он… скорее кабинетный человек, если вам понятно, что я имею в виду. Решения, выполнение которых он обеспечивал, принимались всеми нами и…

— И еще некими неизвестными персонами, которым вы звонили, чтоб посоветоваться?

— Да.

— Что вы сделали с телом Эшли?

— О… — Робертс снова глядел в бокал. Неужели наблюдал за таянием льда? — Эшли просто попал в автомобильную аварию. В пятидесяти километрах отсюда, уже за пределами этого штата. Скользкая дорога и все такое…

— И находился он в «Кадиллаке»?

— Да.

— А кто сидел за рулем «Мерседеса»?

Робертс пожал плечами.

— Один из нас.

— Стало быть, вы посадили Эшли в машину, и один из вас повез его к месту так называемой автомобильной аварии. А за «Кадиллаком» следовала вторая машина, «Мерседес». Затем, устроив дорожное происшествие, водитель разбитого «Кадиллака» пересел в «Мерседес», и оба эти человека вернулись сюда.

— Да.

— А потом вы все вместе отправились в сауну, где обсуждали различные вещи, в том числе и бизнес, затем бегали по снегу и купались в ледяной воде. Потом дружно отправились выпить, и вот теперь — обед. Я верно излагаю?

— Да, в целом, да.

— И естественно, за обедом снова будете петь хором, не так ли? Стучать пивными кружками по столу и дружно вопить эту дребедень, «трам-тара-рам» и так далее…

Робертс нервно переступил с ноги на ногу.

— Нет. Сегодня нет.

— Тогда рассказывать анекдоты?

— О'кей. Можете считать нас бандой выродков. Вы не способны понять, насколько укоренились традиции, насколько давно они…

— И вы, разумеется, гарантируете, что народ, на жизнь которого влияют принимаемые здесь решения, ничего не узнает о существовании клуба «Удочка и ружье». Что некий судья, знакомый с неким губернатором, чей племянник, в свою очередь, является неким влиятельным журналистом, знакомым с неким газетным магнатом, который накоротке с потенциальным кандидатом в президенты, сделают свое дело. Все эти люди в долгу друг перед другом, обязаны тем или иным. И все дружно готовы проследить за тем, чтоб некий экономический советник, работающий в федеральном правительстве, не зря просиживал зад в Вашингтоне и туго набивал свой и ваши кошельки.

Глаза Робертса злобно сузились.

— А я смотрю, вы даром времени не теряли. Кое-что все же удалось раскопать.

— Когда человек видит большое серое животное на четырех ногах, с ушами-лопухами, хвостом с одной стороны и хоботом с другой, у него есть все основания полагать, что перед ним слон.

Робертс приподнял бокал:

— Спускайтесь к обеду. Нам надо с вами поговорить.

— А может, послушать меня?

Робертс улыбнулся:

— Может, даже и послушать.

Глава 34

— Что-то рука побаливает, — пожаловался Флинну Венделл Оленд. Он сидел за столом, как всегда голый, и разминал вытянутую левую руку, насколько позволяло пространство. — Должно быть, перенапряг мышцу. Плавал или еще что…

— Может, попробовать растирания? — заметил Флинн.

— Может быть.

Войдя в сопровождении Данна Робертса в столовую, Флинн увидел, что все сидят на своих обычных местах. Оленд — слева от Флинна, Уэлер — справа. По левую руку от Оленда находилось место Робертса. По левую руку от последнего — место Рутледжа. Оно пустовало. Место Лодердейла между Уэлером и Д'Эзопо тоже пустовало, как и место Эшли между Д'Эзопо и Бакингемом. Флинн уселся, и Коки многозначительно кивнул ему через стол. Это означало, что он проверил — тело Рутледжа все еще заперто в комнате под номером 23. Арлингтон и Клиффорд сидели по правую руку от Коки.

Флинн откашлялся и заявил:

— Сенатор Робертс сказал, что вы хотели поговорить со мной.

— Сущие пустяки, — заметил Клиффорд. — Обсудить одну-две вещи. Всего-то одну или две.

— А по-моему, так и вообще обсуждать нечего. Все очевидно, — сказал Арлингтон.

— Лично для меня очевидно одно, — перебил его Флинн. — То, что кажется очевидным вам, джентльмены, не оставляет мне никакого выбора. Кроме как позволить вам убивать друг друга и дальше.

— Вся эта ужасная стрельба, убийства… — пробормотал Оленд. — Кто бы мог подумать, что Рутледж… — Тут голос его пресекся. И он с преувеличенным вниманием снова занялся своей рукой.

Тейлор и официант-вьетнамец обносили присутствующих супом.

Все ждали, что Оленд закончит свою мысль, но безрезультатно.

— А кстати, где Рутледж? — спросил Бакингем.

— Должен быть у себя. Работает, — ответил Уэлер. — Хотел освежить в памяти кое-какие цифры. Сегодня ночью предстоит деловой телефонный разговор с Токио.

— Но гонг-то он должен был слышать, — пробормотал Арлингтон.

Флинн сказал:

— Еще бы! Звук этого гонга и мертвеца поднимет, не так ли?

Оленд развернулся и стал наливать себе суп из супницы правой рукой.

— Уверен, он скоро будет здесь, — сказал Уэлер.

Сидевший по другую сторону стола Коки вопросительно уставился на Флинна. Словно ожидал, что тот сейчас объяснит, что произошло с Рутледжем. Но Флинн промолчал.

Бакингем слегка подался вперед:

— Думаю, самое время выложить карты на стол, джентльмены.

— Вы сдаете, дядя Бак.

В тарелку Флинна налили луковый суп.

— Признаюсь, мне никогда не нравился этот Лодердейл, — сказал Бакингем. — Никогда. Признаюсь также, что не слишком обрадовался, получив от сестры телеграмму, уведомляющую о том, что она снюхалась с этим сукиным сыном.

— Думал, он скажет просто с «сучкой», — заметил Робертс.

За столом послышались смешки.

— И Эшли тоже мне не особенно нравился. Вынужден также признать, что совсем недавно вложил весьма внушительную сумму в предприятие «Эшли комфорт», когда этот жулик, Хаттенбах, вдруг вышел из игры, не предупредив никого из нас. Эшли был не лучшим на свете управляющим. Сам же Хаттенбах, по-моему, был просто круглым болваном. Жизнь давала ему больше, чем он заслуживал, а у него не хватало ни ума, ни совести признать это.

— Что, претендуете на роль убийцы, дядя Бак?

— Просто говорю то, что считаю нужным. Я чист. А в этот уик-энд понял одну очень важную вещь. Что человек по чистой случайности, благодаря лишь факту своего рождения, приговорен провести всю жизнь среди людей, не слишком ему симпатичных.

— Спасибо, — сказал Робертс.

— Очень любезно с вашей стороны, — сказал Клиффорд.

— Так это вы их убили? — спросил Арлингтон.

— Нет.

— Тогда все эти биения кулаком в грудь и оскорбления в общий адрес просто беспочвенны и не обязательны.

— Я считаю, это сделал мой племянник.

Все дружно уставились на Клиффорда. Он смеялся.

— Я?

У всех в тарелках был суп. Но ни один человек к нему не притронулся.

— Ты убил Хаттенбаха за то, что он, женатый мужчина, развел шашни с твоей сестрой. Ты убил Лодердейла… потому, что тот был глупым стариканом, женившимся на твоей матери. Ты убил Эшли за то, что он беззастенчиво распоряжался семейными деньгами, и тебе это было известно. Я сам тебе сказал. И знаешь, лично мне кажется, за время своей последней деловой поездки ты сильно переменился, Эрни. Как-то сломался внутренне. Что, в общем-то, можно понять… ведь тебе пришлось нелегко. Такое и прежде случалось. И когда ты стал свидетелем внезапной и нелепой гибели…

— Ясно одно, — перебил его Арлингтон. — Тот, кто убил Лодердейла и Эшли, обладал немалой физической силой. А наш Клиффорд — очень спортивный и сильный парень.

— Сильный или одержимый, — тихо заметил Д'Эзопо.

— Я для своего возраста тоже очень сильный, — сказал Оленд и согнул левую руку в локте. — Страшно сильный. Вот, попробуйте, какие бицепсы. Жилистый… Всю жизнь делал по утрам зарядку, принимал холодный душ…

— Да это Арлингтон! Он же псих! — взвизгнул Клиффорд. — И все мы, черт возьми, это прекрасно знаем! Да он раз сто побывал в психушке!..