Читаем без скачивания День Десантника - Антон Текшин

— И эта… как ее. — Монго щелкнул пальцами, призывая нужное слово. — Эта война… На какой бюджет она рассчитана и как долго будет продолжаться?

— Да никакой войны на самом деле не будет, — сразу заверил его лейтенант. — Какая может быть война, если одна сторона к ней не готова, а другая напрочь отсутствует. Нам нужна только видимость. Театральная постановка, если хочешь, но такая убедительная, чтобы в нее поверили.

Театральное искусство, в отличие от военного, на Микве процветало, и на лице Монго проступило подобие понимания. Он неторопливо обдумал услышанное и едва заметно покачал головой.

— Сделать постановку с актерами, которые не знают, что играют, да так, чтобы те, кто знает, поверили в их игру… Я, конечно, приглашу для вас лучших, но, думаю, даже для них это будет очень не просто. Сколько актеров надо для войны?

— Чем больше, тем лучше, — пояснил лейтенант. — В идеале — все население столицы. Современные войны — массовые мероприятия.

— Хм… Я даже не берусь назвать постановщика, который за это возьмётся.

— Этот постановщик — я, — заявил лейтенант, излучая уверенность, которой совсем не испытывал.

Монго снова покачал головой, на этот раз более заметно.

— Я могу только пожелать вам удачи, мой друг, — проскрипел он. — Не скажу, что понял суть вашей идеи до конца, но моё согласие на эту акцию вы получили. Наше правительство тоже согласно.

Монго хотел еще что-то добавить, но потом решил, что лучше будет промолчать. Лейтенант усмехнулся. Надо же, как все просто: правительство даже не знает, что у них тут затевается, но уже согласно. Вот что значит авторитет. Вот только при подготовке Восстания правительство — не главное. Самое главное — поднять народ. Куда и зачем — это уже детали. Гораздо существеннее другой вопрос: как это сделать? Монго этого однозначно не знал. Лейтенант тоже. Единственным знатоком, если можно так выразиться, был щуплый сутулый штурмовик. Лейтенант велел тому выйти вперед и изложить правила игры.

— Но я же говорил вам, лейтенант, я не участвовал в восстаниях, — робко попытался увильнуть рядовой. — Я не знаю всех тонкостей этого дела.

— Да ничего страшного, — отмахнулся лейтенант. — У нас тут, вообще, сплошная импровизация вырисовывается. Тем более, мы не настоящее восстание затеваем, и нам нужны только его внешние признаки. Их-то ты знаешь. У вас же на пограничных планетах мятежи вообще национальный вид спорта. Так. Пункт первый: что мы должны сделать, чтобы поднять этих мирных аборигенов против Империи?

Рядовой немного подумал с ярко выраженной тоской в глазах.

— Простите, лейтенант, но народ надо сначала подготовить.

— Как?

— Ну, значит, надо объяснить аборигенам, какие плохие эти имперцы… То есть мы…

Сделав паузу, он опасливо покосился на офицера. Лейтенант спокойно загнул палец, принимая информацию к сведению, и кивком головы велел продолжать. Рядовой продолжил:

— Еще надо рассказать, какие хорошие на самом деле повстанцы. Это, получается, опять мы.

Монго ехидно хихикнул. Безумная затея имперцев начинала выглядеть забавной. Лейтенант не стал загибать второй палец, а просто задумался.

— Что-то я уже сам запутался, — проворчал он. — Ладно, сориентируемся по ситуации. Что дальше? С учетом того, что у нас мало времени.

— Ну, у нас мятежники расклеивали по городу листовки с воззваниями. Еще устраивали митинги на площадях, но их разгоняла полиция. В общем, значит, хорошо бы обратиться к народу через средства массовой информации, если полиция не будет против.

Рядовой неуверенно покосился на Монго. Полиции на Микве тоже не было. Порядок обеспечивался укладом жизни. Было, правда, несколько знатоков-отшельников, способных отыскать пропажу или покражу, но преступный мир на планете был в таком зачаточном состоянии, что последнее умение было почти не востребовано. Уяснив, о ком идет речь, Монго уверенно заявил, что отшельники не будут возражать против восстания. А если кто из актеров потеряет ценный реквизит, то и помогут не дорого.

Небо за окном прочертила не свойственная ему прямая огненная линия. Должно быть, корабль контрабандистов. Обычно полковник смотрел на них сквозь пальцы, получая за это умеренную, но постоянную дань, но в нынешних обстоятельствах лишние свидетели были по-настоящему лишними. Надо будет ими заняться. Лейтенант нахмурился и вернулся к насущной проблеме.

Итак, с первым пунктом разобрались. Все, оказывается, не так уж и сложно. Тем более что на Микве до сих пор единственным средством массовой информации остаётся лужёная глотка того, кто жаждет поведать эту самую информацию массам. В данном случае — оратора на антиимперском митинге. Рядового штурмовика, естественно. Тот пытался было вежливо отклонить эту сомнительную честь, но лейтенант был непреклонен. Раз рядовой лучше других разбирается в Восстании, ему и рупор в руки. Для гарантии Монго пообещал отрядить с ним одного из своих многочисленных помощников, чтобы рядовые аборигены, делая свой выбор, четко представляли, на чьей они стороне. Сержанту поручались листовки.

— Что там хоть пишется? — поинтересовался лейтенант.

Побившись несколько минут над слогом, рядовой составил текст воззвания. Лейтенант прочитал и поморщился.

— Ярко, но невнятно, — сформулировал он свою мысль.

Рядовой заверил, что так оно и должно быть.

— Главное, лейтенант, чтобы лозунги были, значит, звучные и красивые, — говорил он. — А конкретно ничего обещать нельзя, иначе придется потом свои обещания выполнять. Боюсь, у нас и без того хлопот хватит.

— Логично, — согласился лейтенант и передал исчирканный листок Монго. — Надо это размножить и как можно скорее. Все расходы за счет полковника.

— Не беспокойся, друг мой, все будет очень быстро.

Рядом с постаментом была черная панель с множеством рычажков. Монго аккуратно, одним когтем, сдвинул вниз самый крайний слева. За его спиной открылась дверь, пропуская высокого пузатого аборигена. Тело у него сияло алым цветом, а крылья были темно-бордового окраса. Абориген почтительно склонился к уху начальства. Монго быстро откомандовал на своем скрипучем диалекте и небрежно сунул в лапы помощнику исписанный листок. Абориген поклонился и бесшумно удалился. Лейтенант проводил его взглядом. Его всегда поражало, как быстро и тихо движутся эти внешне неуклюжие каменные монстры.

Работали они тоже очень быстро. Не прошло и десяти минут, как тот же абориген вернулся с толстой пачкой переписанных от руки листовок. Местная бумага была грязно-желтой, толстой и очень жесткой, но почерк рядового умельцы Монго воспроизвели в точности. Можно было бы подумать, что где-то в подвалах фактории спрятан копировальный аппарат, но лейтенант знал — у Монго работают только по старинке, руками. Аборигены считали, что вещь, созданная без участия механизма, получается более душевной.

— Приступим, — скомандовал лейтенант.

Штурмовики откозыряли, хотя и без должного энтузиазма, и ушли поднимать народ. Сам лейтенант оставался в теплом здании фактории, чтобы координировать действия своих «повстанцев» и разрабатывать планы на будущее. Монго отметил его диспозицию ехидной усмешкой, но вслух развивать свою мысль не стал. Только пояснил, как пользоваться сигнальным устройством, вызывающим на подмогу очередного помощника.

— А сейчас, друг мой, тысяча извинений, но я вынужден лишить вас моего приятного общества. Восстание Восстанием, а о бизнесе тоже забывать нельзя.

Оставшись один, лейтенант пару раз прошёлся по комнате и остановился у окна. Это была не обычная щель в стене, а широкое панорамное окно с толстым бронестеклом. Полковник его выписал из соседней колонии. Доставили попутным транспортом, установили силами двух техников со станции и содрали с Монго такие деньги, что даже лейтенанту целую декаду было стыдно тому в глаза смотреть. Монго же радовался как ребенок и показывал стекло всем достойным аборигенам, что заходили к нему в факторию. Глядя на улицы, что постепенно заполнялись народом, лейтенант представлял, что было бы, будь они чуть повоинственней. Размышления эти были не совсем абстрактными. Если все пойдет по плану, то очень скоро у него на руках должна оказаться буйная толпа мятежников, а лейтенант до сих пор не придумал, что с ней делать дальше.

К полудню вернулся сержант за новой партией листовок. Солнце уже парило вовсю. Утерев со лба пот, сержант доложил обстановку. Прогресса пока не наблюдалось. Хозяйственные аборигены, прочтя листовку, нередко аккуратно отклеивали её и уносили с собой. Это, конечно, само по себе еще не являлось политической провокацией, но значительно затрудняло агитацию. У рядового тоже не всё шло гладко. Дважды в него кидались предметами домашнего обихода проимперски настроенные элементы из числа работающих в ночную смену. Благодаря аборигену-помощнику конфликтов удалось избежать, но митинг всякий раз приходилось сворачивать и переносить на новое место.