Читаем без скачивания Прощу, когда умрешь - Владимир Колычев

Скинув простыню, Тимофей последовал за девушкой в парилку. Она уже сидела на нижнем полке, сомкнув ноги. Глянув на Тимофея, плеснула на каменку полный ковш воды, и помещение заволокло горячим паром. Но все-таки она сумела рассмотреть предмет ее интереса. И весело засмеялась:

– Хороший у тебя веничек!

Было до того жарко, что Тимофей выскочил из парилки как ошпаренный, и Марьяна – за ним. Они оба бултыхнулись в прохладную воду небольшого бассейна.

– Ой! Холодно!

На самом деле после парилки эта прохлада казалась спасительной, но Марьяне нужен был повод. Она запрыгнула на Тимофея, бердами обжав его ребра. Ее пышная упругая грудь уткнулась ему в лицо.

– Я тебя хочу, – откуда-то сверху донеслось ее жаркое дыхание.

И он ее хотел. Потому крепко прижал к себе низ живота девушки и глубоко в нее вошел...

Эротические сны в зоне – дело привычное. И Настя в развязных позах ему снилась, и Марьяна. Но с первой все происходило хоть и бурно, но все-таки обыденно. Ведь Настю он считал своей невестой. Она ждала его, он собирался вернуться к ней, чтобы повторить с ней пройденное. Да, он планировал выйти на новый уровень отношений с ней, но все-таки это была протоптанная дорожка. Другое дело Марьяна. Она казалась ему несбыточной мечтой, и даже во сне в объятиях с ней у него кружилась голова, как от невероятной высоты. Он соскальзывал с этой высоты и падал, просыпаясь будто от удара об острые скалы.

Но вдруг оказалось, что и Марьяна ничем не отличается от Насти. Да, она обаятельнее Насти, и голова от нее приятно кружится, но, если не считать этого, одни ощущения мало чем отличаются от других. Та же возбужденность от обнаженного тела, те же изгибы и гладкость кожи, та же горячая и пульсирующая плоть...

Но все же с Марьяной было лучше. И к Насте не хотелось. Пусть эта сучка барахтается в постели с Мишей, а они с Марьяной поднимут бурю в этом бассейне. Вода прохладная, но они уже заставили ее забурлить от ураганных чувств. Они прекрасно чувствуют друг друга, и Тимофей уловил момент, когда Марьяна достигла пика. И сам в этот миг перестал сдерживаться рвущееся наружу желание. Но вместе с этим вдруг ушел под воду, и Марьяну за собой потянул.

– Женька!

Вода сдавила уши, но все-таки он расслышал это имя. Или ему показалось?

Марьяна обнимала его за шею с такой силой, что могла и задушить, не будь у него мощных мышц.

Тимофей вместе с девушкой вынырнул из воды, и она еще какое-то время приходила в себя, прижимаясь к нему. Глаза закрыты, тело мелко дрожит, но не от холода, а от сильных, но уже затихающих ощущений.

– Не ожидала я от тебя такого... – пробормотала она.

– Женька.

– Что Женька? – чуть отстранилась от него Марьяна.

– Не ожидала я от тебя такого, Женька. Ты так хотела сказать, да?

– Ты не Женька.

– Да, но ты назвала меня Женькой.

– Да?.. Ну, может быть... Извини, – без особого раскаяния пожала она плечами.

– Помнишь, фильм такой был, «Семнадцать мгновений весны». Когда женщина рожает, она кричит на родном языке... Ты хоть и не рожала, но Женька – твое родное. А я так, чужеродное тело...

– Обиделся?.. Обиделся... Пошли лучше выпьем!

Она выбралась из бассейна, направилась в трапезную. Когда и Тимофей там появился, Марьяна уже свила себе тунику из простыни. И водку по стопкам разлила. Суетливо чокнулась с ним, торопливо выпила.

Тимофей тоже выпил, закусил, после чего откинул назад голову, затылком коснувшись деревянной стены. Затих.

– Чего молчишь? – спросила Марьяна. – Ревнуешь?

– Да нет.

– А чего ревновать, если я через Крым и Рым прошла, да?

– Я об этом даже не думаю.

– Из-за Женьки дуешься, да?.. Да, люблю я его. Любила и люблю.

– Так в чем же дело? Пригласила бы его к себе на огонек. Огонек у тебя приличный. Глядишь, и остался бы с тобой...

– Огонек этот отобрать могли.

– Ну, не отобрали же...

– Как бы другая моль на этот огонек не налетела... Боюсь я с Женькой связываться. Как бы чего не случилось... А он искал меня, да?

– Искал.

– Может, правда, с ним встретиться? – Марьяна спрашивала это у самой себя, потому Тимофей промолчал. – Как ты думаешь?

Но и на этот вопрос он не ответил.

Марьяна снова выпила, выкурила одну за другой две сигареты. Только тогда сказала:

– Знал бы ты, сколько народу через меня прошло... Потом Слава был... Каюсь, и с Радиком пришлось... Так вот, ни с кем так не было здорово, как с тобой. Потому я и Женьку вспомнила. Та же примерно сила ощущений...

– Примерно.

– Ну, честно говоря, с Женькой немного лучше...

– Или много.

– Только страдать не надо. Поверь, это тебе не идет... Я не знаю, что будет завтра. Я знаю только, что сегодня мне хорошо. Так что давай веселиться, Тим. Я рада, что мы вместе, и ты радуйся. И наливай, чего сидишь?..

Тимофей понимал, что Марьяну не остановить, потому и не пытался сдерживать ее. Напилась она быстро и до полной отключки. Да и сам он к тому времени не очень крепко держался на ногах, поэтому отбуксировал ее на второй этаж, пришвартовал к стене на кровати в массажной комнате, а сам отправился в караулку. Хоть и пьяный он, но свои обязанности должен исполнять.

Глава 19

Утро, соловьи за окном поют, сороки на крыше дерутся. Сейчас бы трусцой к озеру пробежаться, искупаться, мышцы размять, ногами в бою с тенью поработать. Но неохота шевелиться, голова от подушки с трудом отрывается, взгляд бутылку с водой ищет, а в мыслях крутится глупый стишок:

Утром выпью пива,Просто похмелюсь.Днем еще добавлю,Вечером нажрусь.

А нажираться не хотелось, потому Тимофея и не тянуло в сауну, где со вчерашнего вечера оставалось пиво. Разве что посмотреть, как Марьяна там поживает.

Но не смог Тимофей оторвать себя от кушетки. На монитор только глянул, выпил воды – и снова спать. Раннее утро, семи часов еще нет, так что не грех сомкнуть глаза. А Марьяна уже взрослая, и ничего с ней не случится. Разве что с похмелья заново наберется. Но этот процесс не остановить, во всяком случае ему. Запой – штука серьезная. Хотя, конечно, можно попробовать взять ее в ежовые рукавицы... Да, надо попробовать. Но не сейчас. Потом, когда права на нее появятся...

Тимофей уже заснул, когда за воротами просигналила машина. Он открыл глаза, спросонья глянул на монитор, увеличил картинку, на которой высветилась подъехавшая машина.

Это был черный джип «Гелендваген». Из машины один за другим вышли двое громил в черном, и уже вслед за ними появилось знакомое лицо. Господин Фокин собственной персоной. Светлый летний костюм на нем, движения бодрые, походка пружинистая. Он с интересом рассматривал дом за прозрачными воротами.

Тимофей открыл внешнюю бронированную дверь, вышел к нему. Надо было самопал взять, который он выстругал вчера между делом, но это не оружие, если под пиджаками у фоксовских церберов прячутся пистолеты. Хотя не похоже, что ребята подкованы.

– Феоктистов?! – удивленно протянул Фокс.

– Он самый, – букой глянул на него Тимофей.

Телохранители Фокина смотрели на него также грозно и враждебно. Одно хозяйское слово, и они бросятся на него. А в машине за рулем еще и водитель, если вдруг что, он придет им на помощь.

– Ты что здесь делаешь?

– Дом охраняю.

– А тебя самого почему не охраняют? – язвительно спросил Фокс.

– Жадничать не надо было, тогда бы меня на восемь лет закрыли. А ты пожадничал, потому мне треху дали...

– В смысле, пожадничал?

– А судье мало заплатил, поэтому мне всего три года отмерили.

– Я здесь не при делах, – мотнул головой Фокин.

– Ну да, и никто ко мне от тебя не подъезжал, не угрожал.

– Подъезжал. Присылал я к тебе человечка.

– Подводные течения бывают разные, холодные и теплые, – вспомнил Тимофей. – Ты мне устроил холодное. И понесло меня по этапу.

– Ничего я тебе не устраивал. Мог бы, конечно, свинью подложить, но я не стал этого делать. Мне проблемы по этой части ни к чему. Я с законом шутки не шучу. Во всяком случае, ты не тот человек, из-за которого я стал бы мараться...

– И отморозков ты ко мне не подсылал, да? – усмехнулся Тимофей.

– Каких отморозков?

– А которых я уделал.

– Я подсылал?! Никого я к тебе не подсылал. Говорю же, не того ты уровня фигура, чтобы из-за тебя пачкаться. Просто попытался воспользоваться моментом... И чего я тут перед тобой оправдываюсь? – презрительно скривился Фокин.

– Да потому что я из-за тебя срок мотал. Ты меня под ментов подставил, а за это с тебя спросить могут...

– Кто с меня спросит, ты?

– Да, хотя бы и я...

– Ух ты!.. А если я с тебя спрошу?

– За что?

– За то, что ты вчера моим именем прикрылся, когда от братвы отбивался. Или скажешь, что не было такого?

– Было.

– Ну, вот за это я с тебя и должен спросить. А потом уже дальше будем с тобой говорить. Если ты, конечно, доживешь...

Фокин жестом подал знак, и его псы сорвались с цепи.

Не зря Тимофей опасался этих ребят. Уровень у них действительно высокий, он ощутил это с первых же ударов. «Быки» атаковали его разом, с двух сторон; работали они синхронно, с жестокостью андроидов, получивших задачу втоптать свою жертву в асфальт, и Тимофей не успевал от них отбиваться. По голове удар пропустил, по ногам, едва удержав при этом равновесие, снова прозевал кулаком в ухо, а затем и в челюсть... Но все-таки он смог успешно атаковать одного бойца, подставив спину под удары другого. Он смог коленкой дотянуться до челюсти своего противника, и в удар удалось вложить всю свою силу. Парень ушел в аут, но и Тимофей получил ногой по шейным позвонкам и едва удержался на ногах. Он пятился до самых ворот, пытаясь не потерять сознание и восстановить равновесие. А противник прессовал его ногами и руками, пытаясь добить.