Читаем без скачивания Констебль с третьего участка - Алексей Герасимов

— О, какая удача. Здравствуйте, констебль Вильк.

— Доброго утра, сэр, — ответил я поднимаясь.

— Позвольте вам представить, дорогой Мартин…

— Уже давно брат Власий, Джон, — поправил мистера Уоткинса монах.

— Да, разумеется. Позвольте представить вам мистера Вилька, который и обеспечил вас столь тяжелым пациентом. Тот самый "Чудотворный констебль". Констебль – это мой старый друг и коллега, в миру носивший имя Мартина Макдугласа, а ныне принявшего имя брата Власия, лечащий врач нашего Дэнгё-дайси.

Интересно, а что доктору Уоткинсу тут надобно? Неужто и он служит в гошпитале? Но нет – у него же частная практика. Если слухи о его способностях детектива хоть вполовину правдивы, то он вышел на след Шарлоты Баксон, и тот привел его именно сюда. А означает это очередную порцию приключений. Кончилась твоя спокойная жизнь, Айвен.

Глава XIV

В которой констебль несёт дежурство справно, но согласно своему разумению, попутно знакомясь с распорядком приема пищи в гошпитале, а вред курения становится полностью доказан.

Конечно, я не стал препятствовать доктору Уоткинсу осмотреть пациента брата Власия. Человек он проверенный, благонадежный, и со следствием по делу об убийстве матери Лукреции сотрудничает с самого начала. Может я и чересчур вольно, конечно, трактовал инструкцию по охране объекта, но дурного в визите мистера Уоткинса к Дэнгё-дайси не видел ровном счетом ничего. Лженнипонец – больной, отчего бы лечащему врачу и не вызвать стороннего специалиста для консультации? А покуда тот консультирует, то является сотрудником гошпиталя, и вход в палату, стало быть, ему разрешен. По-моему так.

У больного врачи пробыли, впрочем, недолго. И правильно – чего там осматривать? Где у фальшивого монаха чего сломалось или ушиблось и так известно, опрашивать его тоже смысла нет – чай не чихает и не кашляет, источник болезни выяснять не надо. А спроси у него доктор где и что болит… Так я не медик, но и сам за больного отвечу: все болит. А нечего было сопротивление при аресте оказывать.

От Дэнгё-дайси брат Власий и доктор Уоткинс пошли осматривать прочих пациентов камиллианца, оставив мня скучать в коридоре. Хорошо, что по пути я прикупил утреннюю газету, полистал, сидя у входа на стуле.

Нынче основной новостью стало испытание подводного корабля "Лир" на острове Холбуолин. Вот уж не знаю, какими посулами на него моряков набирали – не так уж много времени прошло, как подобную монстру в Киле испытывали, так потонул их "Брандтахуэр", и все. Нет, вот не положено, если вам интересно мое мнение, человеку под водой плавать, аки рыбе. Ежели б Господь того хотел, так плавники нам дал.

Газета, впрочем, рапортовала об успешных испытаниях. Ну и слава Богу, что не потоп никто.

Надолго мне, впрочем, чтения не хватило – изрядно я за время службы в полиции в нем преуспел, да и в письме тоже, — и вновь пришлось выдумывать себе занятие. Ну вот не могу я просто сидеть и ничего не делать, а просто в потолок пялиться, или в стенку там. Угнетает меня такое времяпрепровождение. Грусть-тоска снедает.

Увы, отправляясь на дежурство я никак не мог предполагать, что отправлюсь в гошпиталь Святой Маргариты, иначе хоть танграм[34] бы прихватил. Тоже, конечно, пустопорожнее занятие, но хоть как-то занимает.

Тут как раз подоспела сестра милосердия, собиравшаяся войти к Дэнгё-дайси по своим сестринским делам, но я, твердо помня инструкцию, без доктора пускать ее отказался. Мало ли, кто кем прикинуться может. Инспектор О`Ларри, вон, как-то раз даже в леди переодевался, чтобы убийцу поймать. И поймал! Притащил в участок, нижней юбкой связанного.

Монахиня поджала губы, выказывая мне свое неодобрение, и унеслась разыскивать доктора, бормоча себе под нос что-то о том, что делать-де ей больше нечего, как со всякими там, которые исполнять свои обязанности не дают, пререкаться. Так что и она надолго меня не заняла. Зато, нежданно-негаданно, я увидал среди снующих по коридору монахинь знакомое лицо.

— Сестра Евграфия! Мое почтение, — поприветствовал я старушку, поднимаясь.

— Ах, констебль! Это вы, — облачена она была в одеяние камиллианской сестры милосердия. — Что вы тут делаете? Неужто заболели?

— О, нет, — покачал головой я. — Я здесь по службе. Но что тут делаете вы?

— Я так и не смогла смириться со смертью нашей аббатисы, — печально вздохнула она. — Все в обители напоминает мне о ней, причиняя душевные страдания. Я больше не могла там находиться, констебль, а перебираться в другой город в моем возрасте… К счастью, в ордене Святого Камилла отнеслись с пониманием к моему горю и несколько дней назад я сложила с себя урсулинскую сутану. Теперь вот тут за больными хожу, полы мою…

Мы перемолвились еще несколькими фразам, я искренне и от души пожелал сестре поскорее обрести душевный покой на новом поприще, и она удалилась по своим делам. А мне даже ненадолго интересно стало – пустил бы я ее к Дэнгё-дайсе без врача или нет? После некоторых размышлений я пришел к выводу, что нет, не пустил бы. Она, конечно, человек мне известный, и к делу по которому наш убийца в госпитале лежит прямое отношение имеет, как и мистер Уоткинс почти, только инструкция ясно гласит – сестер милосердия без доктора не пускать. К тому же монахинь разных в гошпитале много, а Уоткинс один.

Через пару минут подошел ко мне и джентльмен из пациентов, не старик еще, но уже в летах – видно было что тоже скучает. Облачен он был в темный халат поверх пижамы, а при ходьбе опирался на тросточку, изрядно приволакивая левую ногу.

— А-а-а, выходит мистер Хайтауэр уже сменился. Доброе утро, констебль, — довольно дружелюбно обратился он ко мне.

— Доброе утро, мистер?..

— О`Ширли, Оэн О`Ширли, галантерейщик, к вашим услугам.

Ага, ну с этим больным все понятно – то-то, я гляжу, халат из больно уж добротной материи сделан. Не бедняк, какие лечатся в гошпиталях за казенный кошт, а зажиточный бобыль, предпочевший оплатить лечение в отдельной палате гошпиталя, вместо того, чтобы нанимать сиделку. Этакое нынче среди мелких буржуа модно.

— Айвен Вильк, к вашим, — ответил я.

— Что-то знакомое… Вильк, — нахмурился он. — Вы не знаменитость, случаем?

— Ну что вы, сэр, простой констебль.

От нечего делать я поддержал беседу с мистером О`Ширли, да и тому, видимо, хотелось поболтать, так что мы, прямо скажем, разговорились.

Оказался галантерейщик вдовцом, недолгий брак коего с белошвейкой Консалдиной не принес детей, и единственным человеком, который несколько скрашивал его серые будни, был постоялец, снимавший мансарду дома О`Ширли, некий молодой гвардейский сержант Шон Бац-Кастлмур… Хотя "скрашивал", как мне кажется, это несколько не то слово, которое следовало бы применить в данном случае. Не давал покоя – вот что скорее, если верить словам почтенного буржуа. То дебоши пьяные устраивал, то драки с индсменами из гуронского ЕИВ Конвоя, постоянно задерживал ренту… Кажется и за покойной супругой мистера О`Ширли волочился… В общем, к удовлетворению моего собеседника, мы достаточно легко сошлись во взгляде на гвардейцев, как на бузотеров и вертопрахов.

Впрочем, и сам галантерейщик показался мне тем еще прохиндеем и продувной бестией. Отчего – не скажу, но сложилось такое ощущение. Больно уж взгляд был у него хитрый.

В гошпитале же Святой Маргариты оказался он нечаянно и нежданно: разбирал хлам в подвале, да наткнулся ногой на что-то острое.

— Лечусь вот теперь, заживаю понемногу, — подвел итог О`Ширли. — Оно, знаете ли, мистер Вильк, я подсчитал, у камиллианцев уход лучше и дешевле, чем доктора с сиделкой нанимать. Общество опять же какое-никакое, а не сидишь словно сыч в комнатах. Того же мистера Грю Фелониуса Мексона взять – интереснейший субъект, вот только дымит как паровоз, ну просто без перерыва. Бедолага Хайтауэр весь вечер провожал его завистливыми взглядами, когда тот выходил покурить на балкон.

Галантерейщик кивнул на украшенную витражами дверь в конце коридора.

— Или вот Эдуардо Перец, бакалейщик. Никогда не относился к испанцам хорошо, но какие рецепты он рассказывает, местный повар записывать не успевает… Кстати, скоро завтрак – здесь его подают довольно поздно, так что если желаете заморить червячка, констебль, я скажу сестрам, чтобы принесли и вам мисочку каши.

Обычно-то я всегда перекусить не против, тем более если угощают, но тут уж чересчур ранним время мне для обеда показалось – только аппетит перебивать. К тому же как раз сегодня я прихватил с собой на смену пару сэндвичей, кои, завернутые в чистую тряпицу, покоились сейчас во внутреннем кармане моего кителя.

— Благодарю вас, сэр, но не стоит. Вот если только к обеду или меренде[35] проголодаюсь…

— Обедов тут нет – больным вредно переедание, говорят. А в два часа пополудни легкий перекус всегда, — проинформировал меня О`Ширли. — Обычно дают что-то печеное, булочку там, или пирожок, кусочек омлета, довольно небольшой, впрочем, и компот из сушеных яблок.