Читаем без скачивания Воин из Киригуа - Ростислав Кинжалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он уже видел лицо неистово что-то кричавшего Кантуля, когда вдруг справа, оттуда, где находилась лощина, послышался мощный, на мгновение заглушивший все звуки битвы, рев. Это ударили по флангу вражеского войска вышедшие из засады отряды Шбаламке и Укана. Словно по живой цепочке, страх и неуверенность передались сразу в центральную часть войска Кантуля: выражение твердости и мужества сменилось на лицах воинов сомнением и беспокойством. Их ответные удары стали менее энергичными; они все чаще поворачивали головы в сторону постепенно приближавшегося необычного шума. Воспользовавшись этим, Хун-Ахау удвоил свои усилия и через мгновение, чувствуя за своей спиной плотную массу своего отряда, оказался лицом к лицу с Кантулем.
С воплем ужаса наследник тикальского трона взмахнул своим мечом, но что-то в выражении лица Хун-Ахау словно парализовало его. Узнал ли он в появившемся грозном воине любимого раба своей мертвой сестры, или его поразил вид залитого кровью, почти обнаженного юноши с гневным лицом, внезапно выросшего перед ним? Он не успел сказать ни слова.
На мгновение Хун-Ахау словно почувствовал в воздухе аромат эделена. Вот кто была его юная владычица — недолгий диковинный цветок!
— За Эк-Лоль! — крикнул Хун-Ахау, опуская топор на голову царевича.
Кантуль широко раскинул руки, словно собираясь обнять своего врага, и повалился на спину.
Смерть предводителя вызвала общую панику. Окружавшие Кантуля придворные с дикими криками бросились в разные стороны, попадая под удары и своих, я чужих. Вражеский строй дрогнул, сломался и рассыпался. Разгорелись ожесточенные поединки между отдельными воинами, и через минуту все было кончено: дорога усыпана мертвыми и корчившимися от мук ранеными, да вдалеке виднелись одинокие фигуры врагов, побросавших оружие и спасавшихся бегством.
С глубоким вздохом облегчения Хун-Ахау опустил топор и вытер рукой вспотевший, как ему казалось, лоб. Взглянув мельком на руку, он с удивлением увидел, что она запачкана кровью. «Чья же это кровь? — подумал он. — Ведь я никого не касался руками!» После долгих часов тревоги и гнетущей жажды мести юноша почувствовал спокойствие.
Он отмстил за Эк-Лоль! За свою маленькую царевну, так верившую в него. Если бы она могла сейчас увидеть, что он выполнил свое обещание — убил Кантуля…
— Позовите Цуля! — крикнул молодой предводитель. — Где Цуль? Иди скорее сюда!
Но старик уже был около него. С радостным воплем он нагнулся и поставил босую ногу Хун-Ахау на мертвое лицо царевича. По телу юноши прошла невольная дрожь — он чувствовал теплоту еще не остывшего тела. А этот человек был уже мертв. Ужасное дело — война!
Старик, вне себя от восторга, приплясывал вокруг мертвого Кантуля, то в отрывочных фразах воспевая храбрость и мужество Хун-Ахау, то осыпая неистовыми проклятиями убитого. Наконец ему вспомнилась Эк-Лоль, и, усевшись около мертвого тела ее брата, старый раб заплакал.
Хун-Ахау нагнулся к нему, собираясь утешить старика, но в этот момент услышал встревоженный голос Шбаламке.
— Хун-Ахау, где ты? — кричал его названый брат. — Иди скорее сюда! Укан тяжело ранен!
Молодой предводитель рабов, как ягуар, прыгнул в сторону при этом крике и побежал на голос Шбаламке. Радость победы, удовлетворение и гордость тем, что он отмстил за смерть царевны, сразу сменились чувством печали и горечи.
Укан был ранен навылет копьем в грудь. При первом взгляде на его лицо Хун-Ахау понял, что копанцу осталось жить недолго. Его широко раскрытые, ничего не видящие глаза были устремлены в небо; при каждом тяжелом вздохе кровь, пузырясь, вытекала из широкой рваной раны. Укан с трудом, прерывисто дышал. Вокруг безмолвно стояли рабы из его отряда. Ах-Мис молча стоял рядом.
Сдерживая стон, Хун-Ахау опустился на колени около раненого и тихо позвал:
— Укан, брат мой! Ты слышишь меня? Это я, Хун-Ахау! Я здесь, рядом…
Веки копанца часто затрепетали, как будто он хотел отряхнуть надвигавшуюся на его глаза мглу. Рука слабо шевельнулась, ища руку Хун-Ахау. Тот схватил ее, крепко сжал.
— Я здесь, Укан! Я здесь!
Губы копанца зашевелились, он тяжело вздохнул и прошептал:
— Мы победили, Хун!
— Да, мы победили, — подтвердил Хун-Ахау, глотая слезы, — Кантуль убит! Но не говори больше, это тебе вредно!! Мы вылечим тебя…
— Нет, — сказал Укан, — я умираю… Хун, если ты будешь в Копане… подружись с моим братом… говорят, он похож на меня.
Внезапно резкая судорога свела тело умирающего, он рванулся вперед, как бы собираясь подняться, тяжело упал снова на землю и замер. Копанец был мертв. Ах-Мис громко заплакал, не стыдясь своих слез.
Молча смотрел молодой предводитель на спокойное лицо своего верного соратника. Тяжелая спазма сжимала горло юноши. Укан мертв! Эта мысль не вмешалась в его мозгу. Он снова и снова видел перед собой живые, лукавые глаза копанца, слышал его голос, подтрунивавший над Шбаламке. Укан мертв! И это в самом начале трудного пути, в двух шагах от Тикаля. Какие же жертвы ждут их в дальнейшем?
Стряхнув с себя оцепенение, Хун-Ахау встал и обратился к стоявшему около него Шбаламке:
— Надо подсчитать, сколько у нас раненых, и позаботиться о них. Если их мало, мы возьмем их с собой; если… Но что это такое?
Чей-то тревожный возглас прервал его речь. Послышался другой, третий крик. И Хун-Ахау увидел, что с трех сторон, кроме тикальской, на его войско надвигается плотная масса воинов. Все окрестности селения были уже запружены врагами. Они продвигались вперед медленным и мерным шагом, и от их тяжелой поступи гудела земля. Солнечные лучи, попадая то здесь, то там на блестящий наконечник копья, вспыхивали на миг яркими звездочками.
— Это войско накона! Теперь мы умрем! — сказал юноше Шбаламке.
И они оба, схватив оружие, бросились навстречу наступавшему врагу.
Новая схватка была недолгой. Уставшие после только что окончившегося боя и смущенные неожиданным появлением нового врага, рабы не смогли долго сопротивляться. Напрасно Хун-Ахау и Шбаламке метались от одного к другому, убеждали их построиться в колонну, чтобы прорвать вражеский строй. Все усилия их были напрасны. С горечью в душе Хун-Ахау видел, как один за другим падали его соратники. Скоро он и Шбаламке оказались среди целой толпы вражеских воинов, ожесточенно на них нападавших. Вертясь как волчок, юноша отбивал направленные на него удары. Вдруг до его слуха донесся короткий стон Шбаламке. Забыв все, Хун-Ахау повернулся в сторону своего названого брата, но в это мгновение что-то, как ему показалось, мягкое, но тяжелое ударило его по затылку. Перед глазами юноши вспыхнул яркий сноп разноцветных искр; он услышал неистовый гул, как будто рядом оказался водопад, ноги его подкосились, и юноша полетел в какую-то черную мглу…
Након Тикаля после победы медленно обходил поле боя, рассматривая павших и раненых. Вдруг обычно всегда спокойное лицо его выразило неподдельное изумление.
— Как, разве царевич Кантуль был с вами? — обратился он к лежащему неподалеку раненому рабу.
Раб с усилием приподнялся на локоть и, гордо глядя в лицо накона, медленно произнес:
— Нет, мы, рабы, разбили его воинов, а наш вождь убил его!
И, потеряв сознание, раненый свалился на спину.
— Я сообщу новому повелителю Тикаля сразу два приятных известия, — про себя сказал након, и его суровое лицо озарилось непривычной для него улыбкой. Затем, повернувшись к одному из следовавших за ним на почтительном расстоянии начальников, он громко добавил:
— Раненых рабов добить!
Глава девятнадцатая
БЕГСТВО
Возьмите его голову и поместите ее на дереве, находящемся около дороги.
«Пополь-Вух»Хун-Ахау очнулся в темноте. Неистово болела голова; в затылке как будто сверлили огненным буравом. Он слегка шевельнулся — боль усилилась. Перед закрытыми глазами медленно проплывали разрозненные видения: улыбающееся личико царевны… птица с голубой грудкой, самозабвенно заливающаяся песней на зеленей ветке… Горбун Ах-Каок… Отец, склонившийся над молодыми всходами кукурузы… Неожиданно выплыло лицо Укана с твердо сжатыми губами, холодное и далекое… «Почему он так смотрит на меня? — подумал Хун-Ахау. — Как будто не замечает, что я здесь. Да, Укан мертв… была битва… Чем же она окончилась?» И юноша начал припоминать пережитое: битву, как она началась, смерть Укана. Чем окончилось сражение… Память неохотно уступала натиску воли.
Но постепенно облако тумана, наполнявшего его голову, рассеялось, и юноша припомнил известие о смерти Эк-Лоль, принесенное Цулем, бурные события той ночи, победу над войском Кантуля… Вот когда был убит Укан! Но что же случилось потом? И внезапно перед глазами Хун-Ахау встали суровые лица приближающихся отовсюду воинов, отчаянная последняя схватка, плечом к плечу со Шбаламке… Битва с новым врагом, в которой он был ранен, — вот последнее, что он мог припомнить… Где же он находится теперь? Их снова отправили в Тикаль? Он снова в лагере для рабов? Не похоже, здесь слишком тихо!
