Читаем без скачивания Дочь Сталина - Розмари Салливан

По иронии судьбы, Сталин, руководствуясь стратегическими причинами, одним из первых руководителей государств признал государство Израиль, образованное в 1948 году, и принял посла Израиля Голду Меер в СССР. Сталин надеялся, что новое еврейское государство присоединится к просоветской линии, но, когда Израиль стал поддерживать США, Сталин был в ярости. В мае 1948 года во время празднования еврейского нового года Рош га-Шана Голда Меер посетила синагогу в Москве. Чтобы ее приветствовать, собралось более пятидесяти тысяч человек. Сталину стало ясно, что русские евреи, с энтузиазмом поддерживающие Израиль, — это опасные сионисты. У них были друзья и родственники в США. Если разразится война со Штатами, они предадут СССР.

В 1948 году в «Правде» и «Культуре и жизни» начали появляться статьи, обвиняющие литературных, музыкальных и театральных критиков в «идеологическом саботаже». Большинство из них были евреями. Их называли «безродными космополитами». Они были «людьми без национального самосознания» и «беспаспортными бродягами». Евреи по определению не могли быть преданы государству. Они противились политике советского правительства, ведущей к полной ассимиляции народов СССР. Они считали себя евреями. (В 1952 году двенадцать членов ЕАК будут расстреляны).

Сама того не желая, Светлана приняла некоторое участие в этой интриге. Соломон Михоэлс, догадываясь о готовящемся убийстве, за несколько месяцев до смерти пытался найти информацию о Светлане и Морозове, надеясь, что еврей Морозов сможет уговорить тестя остановить антисемитскую кампанию, которая начиналась в Москве. Эта непростительная попытка подобраться к семье вождя и утвердила Сталина в решении подписать Михоэлсу смертный приговор. Его преступление было совершенно особенным: «Михоэлс был тайным агентом американской и сионистской интеллигенции, засланным, чтобы собрать информацию о руководителе советского правительства».

В конце 1948 года Иосиф Морозов, отец бывшего мужа Светланы, был арестован. Когда Светлана узнала об этом и бросилась к отцу просить об освобождении пожилого человека, Сталин был взбешен:

— Сионисты подбросили и тебе твоего первого муженька, — сказал мне некоторое время спустя отец.

— Папа, да ведь молодежи это безразлично, — какой там сионизм?» — пыталась возразить я.

— Нет! Ты не понимаешь! — сказал он резко. — Сионизмом заражено все старшее поколение, а они и молодежь учат…

Но когда дело касалось его семьи, мотивы Сталина становились более личными.

Пытаясь защитить тетю Женю, Светлана написала отцу необычное письмо:

1 декабря 1945 года

Папочка!

Хочу продолжить с тобой разговор насчет Жени. Мне кажется, у тебя появились такие мысли, потому что она вышла замуж во второй раз очень быстро после смерти дяди, и она немного рассказывала мне, почему. Я не спрашивала сама. Я тебе все расскажу, когда ты приедешь. Если у тебя возникают такие сомнения о другом человеке, то это унизительно, нелепо и отвратительно. Вдобавок мне кажется, что дело не только в Жене и ее семейных перипетиях, но в более принципиальных вопросах. Вспомни, что порой говорят обо мне. Но кто говорит? Пусть все эти сплетники идут к черту! Светанка.

Мы никогда прямо не обсуждали этот вопрос в разговорах со Светланой, но, кажется, она была уверена, что отец все еще злился на Женю из-за того, что она поспешила выйти замуж после смерти Павла в 1938 году. Ходили даже слухи, что она поторопилась с новым браком, чтобы избежать нежелательного внимания со стороны Сталина, с которым они некоторое время были очень близки. Но, скорее всего, Женина поспешность просто сделала ее ненадежной в глазах Сталина. Светлана пыталась убедить отца, что все это просто сплетни, и она может все ему объяснить.

Но в этой истории был и еще один слой. Теперь Сталин очень берег свою репутацию, а «тетки слишком много болтали». Оглядываясь назад, Светлана пришла к выводу: «Нет никаких сомнений, что (мой отец) помнил, что они (тети) были полностью в курсе всех событий, происшедших в нашей семье, что они все знали о мамином самоубийстве и о письме, которое она написала перед смертью».

Светлана также помнила, что Женя говорила о ее отце в самом начале войны: «Я никогда не видела Иосифа таким подавленным и в таком смятении. Еще больше я испугалась, когда поняла, что он тоже паникует». Светлана была уверена, что Сталин тоже этого не забыл. С затаенной обидой она добавляла: «Он не хотел, чтобы кто-нибудь узнал о его слабости. Именно поэтому Евгения Аллилуева получила десять лет одиночного заключения».

Репрессии против Анны тоже, скорее всего, были связаны с личной местью. Сталин часто называл ее «беспринципной дурой» и говорил, что «ее доброта хуже всякой подлости». В последние годы войны Анна помогала своему отцу работать над его воспоминаниями о революции. Книга, прошедшая тщательную цензуру самого автора, вышла под заглавием «Пройденный путь» в 1946 году, через год после смерти Сергея Аллилуева. Между тем, Анна решила написать свои собственные воспоминания. Перед тем, как представить свой труд на суд общественности, она отдавала их журналистке Нине Бам, которая провела очень жесткую редактуру. Воспоминания заканчивались 1917 годом, победой большевиков. Это были абсолютно безвредные, легкие, очень личные записки, но, прочитав их, родные просто оторопели. Они умоляли ее не публиковать книгу, но Анна только смеялась и говорила, что работает над вторым томом.

Когда «Воспоминания» вышли в 1946 году, поначалу они были приняты благосклонно. Но родные предупреждали Анну не напрасно. В мае 1947 года в «Правде» появилась разгромная статья П. Федосеева, озаглавленная «Безответственные мысли». Это нападение повергло Аллилуевых в шок. Федосеев развенчивал «воспоминания маленьких людей о великих деятелях, с которыми им довелось встречаться». По этому поводу автор статьи даже привел слова Горького о Толстом: «стоит величественная колокольня, и колокол ее неустанно гудит на весь мир, а вокруг бегают маленькие, осторожные собачки, визжат под колокол и недоверчиво косятся друг на друга — кто лучше подвыл?» Анну выставили такой собачкой, подвывающей Сталину, и обвинили в распространении информации об интимной жизни семьи вождя. Официальные жизнеописания и славословия в его честь писались в обязательном порядке, но писать о мелких подробностях жизни Сталина было запрещено. Он не желал, чтобы какие-то личные рассказы бросали тень на его иконный лик.

Но в своей статье Федосеев пошел дальше:

Особенно нестерпимо, когда авторы такого рода пытаются писать воспоминания о развитии большевистской партии, о ее выдающихся деятелях. В.И. Ленин назвал большевистскую партию умом, совестью и честью нашей эпохи. История большевистской партии и биографии ее лидеров запечатлевают исторический опыт борьбы за свободу пролетариата от капиталистического порабощения, за создание самого справедливого, самого свободного государства на Земле. Великие достижения большевиков и их вождей служат источником вдохновения для миллионов людей в их борьбе за полную победу коммунистического общества.