Читаем без скачивания Нежный супруг олигарха - Дарья Донцова

Внезапно Таисия Петровна вскочила.

– Она жива!

– Фомина? Конечно, я совершенно в этом уверена.

– Я о Бекки! – занервничала медсестра. – Она живехонька и рано или поздно заявится ко мне. Сейчас я расскажу все, что знаю, а ты дай честное слово, что ее посадят!

– Бекки?

– Да! – с жаром воскликнула женщина. – Она мне всю жизнь сломала! Ее надо за решетку упрятать! За все!

– Дать срок могут лишь при наличии веских улик.

Хозяйка квартиры рухнула в кресло и обхватила себя за плечи.

– Пусть ее посадят, – нараспев затянула она. – Я больше не могу… Я не живу – от каждого стука вздрагиваю. Нет уже сил! Ох, чувствую, она извернулась, выкрутилась… Все, конец, сейчас расскажу… И уйду в монастырь, там меня не достанут!

Матери своей Таисия не помнила, их с сестрой Аней воспитывал отец, мрачный, даже суровый человек, военный врач. Петр Семенович часто уезжал в командировки, хозяйством в доме занималась Анна. Она была ненамного старше сестры, но Тасе порой казалось, что ее с Аней разделяет пропасть. Начнем с того, что Анечка очень ловко умела прикидываться. Если отец был дома, старшая дочь ходила по квартире, опустив долу хитрющие глаза.

– Да, папусечка. Как прикажешь, папочка. Немедленно сделаю, папа, – вот как разговаривала Аня, она никогда не спорила с отцом, хотя твердой рукой вела хозяйство.

Но стоило Петру Семеновичу отбыть в командировку, как старшенькая пускалась во все тяжкие. Не следует думать, что Анна забывала про Тасю и бегала на гулянки. Нет, старшая сестра очень любила младшую и трогательно заботилась о ней: варила обед, стирала белье, экономила на хозяйстве и покупала Тасе игрушки.

Таисия тоже была нежно привязана к Анне и ни разу не проговорилась отцу, что к старшей сестре по вечерам приходят мальчики, приносят вино, сигареты. Вечеринки порой затягивались до утра, самое интересное, что Аня никогда не пропускала школу, отлично училась и учителя считали ее ангелом во плоти. Девочку часто ставили в пример одноклассникам.

– Посмотрите на Сурганову! – восклицала классная руководительница. – Матери нет, отец постоянно в командировках, на ее плечах младшая сестра, дом, огород, а какая успеваемость? Сплошные «пятерки»! Отличное поведение! Безукоризненная вежливость!

По идее ровесники должны были возненавидеть положительную Анечку, но она сумела завоевать любовь сверстников. Анна всегда охотно давала списывать, а в отсутствие отца приглашала к себе одноклассников.

Сургановы жили в Подмосковье, в просторном частном доме, к которому прилегал нехилый участок, соток пятьдесят, не меньше, а сразу за забором темнел лес. Анины гости никогда не пользовались парадными воротами, прошмыгивали с тылу – проходили некоторое расстояние по лесу, а затем открывали маленькую дверцу на задах огорода. Соседей у Сургановых не было, особнячок, построенный Петром Семеновичем еще до рождения детей, был в стороне от основного поселка. Кстати, врача вовсе не считали букой или нелюдимым человеком, Сурганов был внешне неприветлив, но никогда не отказывал людям в помощи, не злился на местных старух, которые частенько приходили к нему с просьбой измерить давление.

К четырнадцати годам Тася, в отличие от большинства подростков, была совершенно счастлива. У нее имелась любимая сестра и своя собственная комната. Напомню, что во времена детства Сургановой основная масса москвичей ютилась в коммуналках, а в маленьком городке, где жила Тася, взрослые не особо заботились о детях, чаще всего школьникам отгораживали угол в общей комнате, или они спали в одном помещении с бабушкой. Кроме личного пространства у Таисии были игрушки, книжки, кошка, щенок и папа, который хоть и проявлял строгость, но денег на младшую дочь не жалел. В доме не переводились фрукты, и это тогда, когда все вокруг налегали на макароны. А еще Петр Семенович всегда привозил из командировок подарки. Из Астрахани вкусную рыбу и икру, с Камчатки крабов, из Средней Азии сухофрукты и орехи. Если он ехал в Минск, то оттуда он прибывал с чемоданом нижнего белья для девочек, если его посылали в Прибалтику, привозил трикотаж. В доме имелись бокалы из Гусь-Хрустального, красивые эмалированные кастрюли из Ростова, люстры из Эстонии, занавески из Иванова, фарфор из Гжели.

Сурганов изо всех сил вил уютное гнездо. Да, отец требовал от дочек отличной учебы и скромного поведения, но понимал, что они маленькие женщины, поэтому тратил время и деньги на покупку хорошей одежды и мелочей, украшавших быт.

Итак, до четырнадцати лет Тася жила совершенно счастливо. До памятного двадцать третьего января. В школе должен был состояться концерт – приедут в гости шефы, дети будут петь и читать стихи, а потом играть спектакль. Таисия предупредила папу, что вернется поздно. А Аня в тот день на занятия не пошла – заболела. Ни насморка, ни кашля у нее не было, но температура подскочила почти до сорока. Очевидно, у Ани начинался грипп.

Таисия отсидела уроки, пошла было в актовый зал и вдруг ощутила головную боль. Девочка побежала к школьной медсестре, попросила таблетку, но медичка сунула ей градусник. А затем велела:

– Ступай домой, вон куда столбик ускакал. Тридцать восемь уже!

Таисия поплелась на остановку автобуса, но рейсовый «ЛиАЗ», как назло, только что ушел. К счастью, мимо проезжал на санях один из соседей, он предложил девочке:

– Залезай в дровни, я на ферму за сеном, доброшу тебя до леса, а там добежишь.

Таисия с комфортом докатила до опушки, прошла по тропинке к задней калитке, вошла незамеченной в дом. Девочка уже хотела крикнуть: «Аня! Ты как?» – но вдруг ухо уловило странные звуки, шлепки, шорох, тяжелые вздохи… Тася очень удивилась и заглянула в приоткрытую дверь кухни.

Увиденное парализовало голосовые связки. Отец и Аня стояли у плиты, оба на коленях. Перед ними на желтом линолеуме лежало тело, странно вытянутое. Через секунду Тася поняла: это женщина, у которой бесстыдно задралась юбка, открыв толстые ноги в коричневых чулках.

– Как ее теперь тащить? – деловито спросила Аня.

– На одеяле до заднего двора, – спокойно ответил отец, – там сугробов намело, ночью увезу, сейчас светло.

Тася заорала:

– Что вы делаете?

Петр Семенович вздрогнул и приподнялся, Тася вжалась в стену.

– Ты же в школе должна быть! – ахнула Аня. – На концерт хотела остаться!

– Голова разболелась, – залепетала Тася, – медсестра меня домой отправила.

Отец глянул на старшую дочь.

– Я же велел дверь запереть!

– Она закрыта, – прошептала Аня, – на ключ и задвижку. Я проверила, подергала.

– А задняя? – уточнил Сурганов.

– Ой, – побледнела старшая дочь, – я про нее забыла.

– Кто эта тетя? – ожила Тася. – Почему она лежит? Ей плохо? Молчит, не разговаривает…

– Иди к себе, – сурово приказал отец, – не выходи из спальни, пока я не позову.

Таисия кинулась в комнату, не снимая пальто. Она села на кровать и стала напряженно вслушиваться. В доме сначала стояла тишина, затем кто-то налетел на ведро у заднего выхода, оно загрохотало… Таисия зажала уши, ей было страшно до одури. Она не понимала, откуда в их доме взялась посторонняя и по какой причине гостья улеглась в кухне на линолеум.

В пять вечера в спальню вошел отец.

– Ты должна мне помочь, – хмуро сказал он, – Ане совсем плохо, встать не может. Обычно она на подхвате, но сегодня придется тебя к делу подключать.

– Хорошо, папочка, – покорно прошептала Тася, – я сделаю, как ты скажешь.

Лицо Петра Семеновича разгладилось.

– Правильно, доченька, – неожиданно ласково сказал он, – умница. Надо не вопросы задавать, а действовать.

Глава 25

Отец велел Тасе сесть в кухне на табуретку, принес большую коробку с гримом и начал колдовать над лицом дочери. Девочка не шевелилась. Она не понимала, зачем папа проделывает такие странные манипуляции, но боялась спросить. Петр Семенович действовал умело, словно был не доктором, а профессиональным гримером. Затем в руках у Сурганова оказался парик, и светловолосая Тася превратилась в шатенку.

Потом настал черед одежды. Отец подал дочери черную юбку, светлую блузку, слегка вытянутую шерстяную кофту и велел:

– Надевай.

– Велико мне, – ответила Тася.

Отец кивнул, ушел, вернулся с полотенцами и сказал:

– Обмотай парочку вокруг талии, одно под блузку сунь.

Тася покорно выполнила приказ. Спустя час четырнадцатилетнего подростка было не узнать. Мешковатое темное пальто с воротником из натуральной норки сделало девочку бесформенной, дурацкая вязаная шляпа с полями отбрасывала на лицо тень, ватные тампоны, засунутые в рот, придали щекам одутловатость. Петр остался доволен.

– Выглядит убедительно, на улице стемнело, все пройдет удачно! – кивнул он, оглядывая дочь. – Теперь слушай меня внимательно. Вот сумка, в ней кошелек, паспорт, ключи. Ты сядешь на электричку, приедешь в Москву, отправишься по адресу, который я тебе дам, войдешь в дом, откроешь квартиру ключами, включишь на кухне свет и радио, посидишь там часок и уйдешь. Внимание! Вот пакет. В нем твоя одежда и ботинки. Уйдешь из той квартиры в своем обличье, парик захвати с собой, лицо протрешь вот этими салфетками. Только не бросай их в туалет или в мусорное ведро после использования, забери с собой – там ничего оставлять нельзя! Чужое пальто повесь на вешалку, обувь поставь в калошницу. Руками ни за что не хватайся, вот перчатки, не снимай их, когда станешь открывать-закрывать дверь, в квартире тоже будь в них. Запомнила?