Читаем без скачивания Тоомас Нипернаади - Аугуст Гайлит

- А мы-то ждем, ждем! - воскликнула счастливая невеста.

- А у нас дела и в других местах! - с улыбкой произнес Нипернаади, отдаваясь на волю десяткам рук, увлекавших его за собой.

- И в других местах?! - удивилась Кадри. - В Коорасте? В Синглепа? В Эмбуском уезде?

- И там и там, - сказал Нипернаади.

- И там и там? - вторила Кадри Парви. - А мы совсем заждались, совсем уже неудобно стало. Гости собрались, а вас нет как нет. Ну, и то хорошо, что вообще пришли.

Меос Мартин яростно зафыркал, что же за чертовщина такая, думал он, какие-то бабы, какие-то мужики ухватили почтенного кистера за рукав, а ему, хозяину праздника, деду младенчика, которого будут крестить, не подступиться. И расталкивая народ крепкими локтями, он пробил себе дорогу.

- Не желают ли господа выпить по глоточку? - спросил он, придвигая бутылку под нос Нипернаади.

- Оставь! - оборвала его Кадри. - Господам не пристало посреди дороги хлебать прямо из бутылки! Что они — мужичье какое-нибудь?!

И разом переменив лицо и голос:

- Ах, как мило, что вы все-таки приехали! Чтобы мы без вас делали? И даже каннель у вас с собой? Наши люди, правда, и без каннеля знают все церковные мелодии, но с каннелем оно и славно, сразу верный тон задаст. А это, верно, ваш молодой помощник?

- Да, - ответил  Нипернаади, - этой мой молодой помощник. Очень хороший парень, его зовут Таавет Йоона. И если вам нужен певец, лучшего голоса даже среди ангелов не сыскать!

Йоона чувствовал себя как на горячих угольях. Он попытался вырваться, упирался, протестовал, но женщины впились в рукава и полы пиджака, и он шагал между ними, как в клещах. Он рычал, как пойманная собака, и с мрачным видом высматривал, куда бы сбежать.

- Ох, до чего я рассеянна! - воскликнула вдруг Кадри Парви, когда они подошли уже к самому дому. - Господа были так любезны и сразу пошли с нами, но они ведь здесь чужие и понятия не имеют, кто мы такие. Как же я могла забыть и не представить вам всех!

И, быстро поотталкивав от  Нипернаади и Йооны мужчин и женщин, она заговорила:

- Вот смотрите сюда — это стою я, Кадри Парви собственной персоной, хозяйка Терикесте, чей семидесятый день рождения сегодня празднуется  и в чей дом вы приглашены. А это мой сын Тоомас Парви, а эта маленькая девушка рядом с ним его невеста Маарья Мельц. А это Меос Мартин, его внука мы должны сегодня окрестить. А остальные вокруг это все добропорядочные члены нашего прихода и с ними вы в дальнейшем познакомитесь сами.

Она поклонилась, улыбнулась и добавила:

- Теперь остальные гости снова могут сесть за праздничный стол, а мы с господами сначала обсудим программу нашего праздника и потом присоединимся к вам.

- Да-да, программу, - заговорил и Меос Мартин, - ее непременно надо обсудить. Ведь господа опоздали и возможны некоторые очень важные изменения и дополнения. Но, может быть, господа все-таки соль любезны и для начала выпьют по глоточку? Я и закусочку сейчас организую.

 И сунув Нипернаади в руки бутылку, Меос быстро побежал к амбару.

- Очень милый и любезный человек! - произнес Нипернаади, любовно глядя вслед старику.

- Очень! - вымолвил свое первое слово и Йоона.

Кадри Парви почувствовала себя несколько задетой — первая похвала почтенного пастора досталась Меосу, этому невоспитанному мужлану, который так и норовил нарушить хороший тон и изысканные манеры, который не имеет ни малейшего представления о том, как следует говорить и вести себя с высокородными господами хотя кистер по виду был человек простой, у него даже воротничка на шее нет, а обут он в большие, растоптанные сапоги, но образованные люди часто напускают на себя такой вид, чтобы не выделяться, суть и манеры от этого не меняются. И Кадри Парви, деликатно дернув головой, пригласила мужчин в сад. Здесь она показала им место в беседке, взяла свою длинную программу празднеств и принялась читать ее подробно, параграф за параграфом, подчеркивая и обращая особое внимание на те места, где говорилось о песнопении и проповеди. Но тут подоспел Меос Мартин со своей женой Анн и начла выкладывать на стол и прочие горячительные напитки, закуску.

- Господа наверняка проголодались, - сказала жена Меоса Анн, - легко ли столько пройти пешком.

- И выпить по рюмочке не повредит, - дополнил Меос, наполняя водочкой рюмки.

- Довольны ли вы нашей программой? - сухо спросила Кадри, сердитая оттого, что вмешалась чета Мартинов.

Нипернаади выпил, закусил и проговорил дружески:

- Слово божье и в самом деле вещь очень хорошая и замечательная, но от излишнего употребления может быстро скиснуть. Я лично думаю так, что программа ваших великолепных празднество составлена со вкусом и отменным знанием дела, но в ней многовато проповедей и песнопений. Это сильно сбивает праздничный настрой и народу может быстро наскучить. Хоть и сказано, что не хлебом единым жив человек, но и словом божьим; однако же по собственном опыту должен признать, что без хлеба слово божье не очень-то радует. Не так ли, хозяин?

Меос Мартин так обрадовался, что спрашивают его мнение.

- Так, так! - быстро закивал он, вновь разливая водку и подталкивая свою жену локтем.

Кадри Парви не знала, принимать ли слова  Нипернаади всерьез или счесть их шуткой.

- Но почтенный кистер, - заговорила она с легким смущением, - все мы люди набожные, и каждое лишнее слово божье, которое слетит с ваших уст, доставит нам несказанную радость и подлинное удовольствие.

- Ерунда! - вдруг перебил ее Меос. - Сроду терпеть на могу бесконечных увещеваний и болтовни. Прочти коротенькую молитву, коротенькое песнопеньице в придачу и будет довольно тебе и твоему богу. Так считаю я, хозяин хутора Меос Мартин, и так же думает моя жена Анн!

- Да-да, - подтвердила Анн, хотя она-то как раз и не слыхала, о чем говорил старик Меос.

- Если почтенный пастор окрестит моего малютку как подобает, то все остальное можно пропустить одним махом! - сказал хозяин.

- А ты не вмешивайся! - взвилась Кадри, и скулы ее зарозовели. - Ты только о том говори, что касается крестин твоего внука, а все прочее дело мое и почтенного кистера.

- Да я ничего такого не сказал, - оправдывался Меос, придвигая высоким гостям все новые блюда — Я только вслед господину кистеру говорю, что злоупотребление словом божьим может кончиться тем, что наша обильная закуска и выпивка просто прокиснут. А я ведь забил четырех телят, двух поросят, двух овец да сколько птицы — и кто же успеет все это съесть, если с утра до вечера пойдут нескончаемые проповеди да молитвы?

- Так, так, - произнес  Нипернаади, пугаясь и отодвигая еду от себя подальше. Стало быть, его приняли за кистера? Настоящий кистер не явился, и теперь поймали его и делают кистером.

Йоона тоже озирался с опаской, словно искал в саду место, куда бы скрыться. У него тоже разом улетучилось  аппетит и хорошее настроение. Он сгреб с лавки свою шапку и смял ее в руках, готовый бежать в любую секунду.

Но тут Кадри Парви поднялась из-за стола, взяла  Нипернаади за руку и сказала:

- К чему нам тут спорить, наше пребывание здесь может показаться гостям подозрительным. Нам пора за праздничный стол. Я так думаю, что пусть программа диет своим ходом, сейчас уже трудно что-либо менять. Начнем с проповеди обо мне, потом крестины, а затем почтенный кистер обратиться с несколькими добрыми словами к новобрачным. А уж как это сделать — все разом или с долгими перерывами, пусть почтенный кистер решает сам. Вот так, а теперь — прошу.

- Надо бы немного подумать над проповедью, - извиняющимся тоном сказал  Нипернаади.

- Да что вы, - засмеялась Кадри, - вы уже, наверное, достаточно о ней раньше подумали! А пока будете сидеть за праздничным столом, будет еще время подумать свою думу и стихи библейские припомнить.

- Вот именно, вот именно, - здесь и Меос согласился с ней, стоя за спиной Йооны, как почетный страж.

Гости уже успели как следует приложиться к водке, разговоры шли громкие, горячие, уже то тут, то там грохал о стол кулак и подтверждение правоты высказывания. Уже подскакивали бутылки и радостно наперегонки плясали тарелки. Наевшиеся собаки, которые уснули было под столами, повскакивали и опасливо заглядывали в глаза хозяевам. У мужчин раскраснелись лица, у женщин голоса стали визгливей.

Большое семейство Тыниса Тикута — мужики, бабы и бесчисленные дети — заняли весь угол большой комнаты.

- Эй, наши! - то и дело командирским голосом кричал Тикута. - Подняли рюмки, раз, два, три! - И на тикутовское «три!» весь угол хватал рюмки и одним духом опустошал их. Дежурный Альберт Тикута, по всему видно было, пил и без команды, он уже достаточно опьянел и угрюмо таращился красными глазами прямо перед собой.

Рядом с тикутовскими сидело многочисленное семейство Юри Аапсипеа, здесь пили совсем не в такой спешке и не столь единодушно. Женщины у Аапсипеа были поскромней и постыдливей, а детям вообще пить запрещали. Но и тут сын наливал отцу, а отец сыну, и так, энергично заботясь друг о друге, эти двое пили тихо, без единого слова, не обращая внимания на то, что творится вокруг, будто они были только вдвоем и бежали наперегонки, заключив како,-то странное пари. Пили и сопели, ода красные, потные, с расстегнутыми пиджаками и жилетами, положив рядом на скамейку воротнички и галстуки.