Читаем без скачивания Искры на ветру (СИ) - Карпов Илья Витальевич

Вскоре Дунгар вернулся, и карета двинулась вновь. Вид у гнома был торжествующий. В окне проплыли растерянные лица горожан, среди которых самым недовольным выглядел лысый проповедник, нахмуривший брови так, что они выглядели сросшимися.

— Быстро разобрался, — усмехнулся Таринор. — Что ж ты такого сказал? Не уверен, что сумел всё расслышать.

— Ничего особенного, — ответил гном. — Сказал, что, если они не расступятся, сюда приедет рыцарь королевской гвардии Фолтрейн с дюжиной вооружённых ребят и разгонит голодранцев к чёртовой матери, а кого-нибудь даже к ней и отправит. Ну, и одного особо ретивого горлопана швырнул в воду через ограду моста…

— Погоди, ты сказал Фолтрейн? — оживился Таринор. — Гильям Фолтрейн?

— Ну да. Местная голытьба от этого имени икать начинает. Знает, что этот никакой божьей кары не испугается. А ты никак знаешь его?

— К сожалению, — мрачно ответил наёмник. — Верно ты сказал, богов он не боится. Не то, чтобы я был набожным, но всё же… не таким, как он.

— Рассказывай, раз уж начал, — Дунгар подался вперёд, положив локти на бёдра. — Едем всё равно небыстро.

Таринор вздохнул и начал рассказ.

— Фолтрейн командовал «крысиной ротой», той самой, куда я попал, когда выбрался из петли. И был этим не сказать, чтобы особенно доволен. Бился он, конечно, как зверь, да и в общении был не лучше, хоть и имел некое представление о справедливости. Часто говорил, что если ты что и заслужил, то оно твоё по праву. Иногда говорил о своём старшем брате, который недостоин будущего наследства и титула лорда. Он называл его «размазнёй».

— Да, говорят, он до сих пор в обиде на собственного отца, — проговорил гном. — И даже ни разу не навещал его с тех пор, как сделался рыцарем гвардии. Мне этого, конечно, не понять. Старику, должно быть, и так недолго осталось. И долго ты у него служил?

— Не слишком. Но достаточно, чтобы понять, что он за человек. В войне Гильям Фолтрейн находил какое-то извращённое удовольствие, а особенно любил «славную поживу».

— Это ещё что?

Таринор ответил не сразу, бросив короткий взгляд на Рию, но перед исполненным любопытства взглядом гнома молчать не стал.

— Так он называл тех несчастных девушек, которым не повезло оказаться в домах, когда в деревню после битвы врывался его отряд. Одной из таких хватило смелости полоснуть сира Гильяма по щеке кухонным ножом, когда он разрывал её платье.

— Так вот откуда тот шрам! — всплеснул руками Дунгар. — Не поверишь, какие ходят чудные слухи о том, где Фолтрейн его получил. Держу пари, половину из них он пустил самолично. Должно быть, с той девушкой он обошёлся совсем не по-рыцарски.

— Совсем, — вздохнул Таринор. — Он рассвирепел и принялся жестоко её избивать. Руками, ногами, рукоятью меча… Клянусь, я никогда не видел, чтобы мужчина так яростно бил женщину, ни до, ни после. Он словно вошёл в раж, как на поле боя и это было просто… чудовищно. В том доме нас, «крысюков», было четверо, включая меня, но едва ли кто-то из нас посмел бы остановить его.

— Бедная девушка, — прошептала Рия побледневшими губами. — Она… умерла?

— Когда он уходил, она, кажется, была ещё жива. Лежала на полу и судорожно дышала. Чёрт… Я будто снова оказался в том проклятом доме! Уже на улице сир Гильям объявил, что его ранил прятавшийся в подполе имперский дезертир, и приказал запереть и поджечь дом. Так никто и не узнал, что щёку ему распорол не вражеский меч, а простая крестьянка.

— Я, конечно, и без того знал, что сир Гильям Фолтрейн не ангел, но это… — Дунгар задумчиво почесал голову и отвернулся к окну.

Таринор последовал его примеру. По ту сторону прозрачного стекла уже сменяли друг друга здания самой богатой части Энгатара, где жили чиновники и богачи. Вот грузное белокаменное здание ратуши, где заседал городской совет, снимавший с королевских плеч непосильную ношу управления столичными делами. Неподалёку от неё перед каменным изваянием Тормира стоял дворец правосудия, а рядом с ним неприметный, но аккуратный дом с алыми занавесками на окнах. Наёмник усмехнулся про себя. Но, в конце концов, и судебные работники заслуживают неправедного отдыха после праведного труда.

Экипаж ускорил ход. Дорога сделалась совсем ровной, а значит Чёрный замок был уже совсем близко. Таринор попытался увидеть его в окно, но разглядел только мрачную громаду стен, окружавших королевскую крепость. Когда он попал сюда впервые семь лет назад, ему показалось, что её башни будто бы растут из гор, а окружающиеся их стены ничуть не уступают в прочности скалам, с которыми сливались.

Эдвальд как-то обмолвился, что Чёрный замок возвёл могучий герой древности, Тарн Стоунридж. И будто бы сделал это в одиночку за тридцать лет и три года. Конечно, глядя на эту мрачную громаду, Таринор ни за что бы не поверил, что её смог выстроить один человек, пусть даже у него ушла бы на это целая сотня лет.

Говорил Эдвальд и о замковых подземельях, которые якобы уходили в подземные ходы и вели в сокрытые в горах долины. Он опасался, что Альберт Эркенвальд воспользуется ими, чтобы сбежать, но бывший король либо не знал о них, либо до последнего верил в неприступность замка. Ведь история не помнит о том, что Чёрный замок когда-либо был взят.

Звук колёс изменился. Экипаж въехал на мост через широкий ров, заполненный водой, которая подступала вплотную к стенам, завешанным красными знамёнами с золотым грифоном. Таринор вспомнил, как этот мост опустился перед ними семь лет назад. Как по ту сторону их ждал Вельмор Скайн, тогдашний командующий гвардией. И как, выйдя вперёд, он преклонил колено, положил свой меч к ногам предводителя мятежной армии. «Добро пожаловать в Чёрный замок, ваше величество», — сказал он тогда, и Эдвальд расплылся в торжествующей улыбке человека, близкого к своей цели как никогда. Это был первый раз, когда к нему обратились таким образом.

Преодолев мост, проехав под поднятой железной решёткой, экипаж проехал по двору и, когда послышалось глухое «тпру-у!», карета остановилась у открытых ворот, что вели в холл замка.

— Ну, вот и приехали, — выдохнул Дунгар. — Нас, наверное, уже ждут в холле.

Врата из тёмного дерева, высотой в полтора человеческих роста, были окованы причудливым орнаментом из толстых прутьев потемневшего металла и выглядели так, будто действительно родом из древних незапамятных времён. Стоявший между створами невысокий полноватый мужчина производил забавное впечатление.

С невозмутимым видом он представился королевским распорядителем приёмов, принял из рук Дунгара бумаги и тщательно изучил их, поднимая взгляд то на Рию, то на Таринора. Тот самый взгляд, в котором высокомерие смешивалось с брезгливостью, что наёмник ужасно не любил.

Наконец, не сказав ни слова, он отдал бумаги гному и коротко попросил следовать за ним. Дверь в тронный зал, украшенная золотыми грифонами, находилась напротив входа в холл. Распорядитель довёл просителей до центра холла и ушёл, а их в свою очередь тут же перехватила молодая улыбчивая девушка в красном платье с голубым бантом из шёлковой ленты, повязанным на плече. Светлые волосы девушки были собраны в два пучка по бокам головы, которые покрывала чёрная сетка с жемчужинами. Таринор не особенно разбирался в женской одежде, но, по виду, её наряд ничуть не уступал тому, что носила Рия.

— Катарина, свет моих глаз! — поприветствовал Дунгар и поцеловал руку девушки в учтивом поклоне. — Позвольте представить вас друг другу. Риенна Эльдштерн, внучатая племянница моего старинного друга Карла Эльдштерна, выдающегося алхимика. Таринор, доблестный солдат и бывший телохранитель лорда Эдвальда Одеринга, ныне его величества.

Судя по виду Рии, она была смущена не меньше Таринора.

— А эта очаровательная дама — Катарина Роймер, фрейлина её высочества принцессы Мерайи. Именно она помогла нам устроить эту аудиенцию, на которую, надеемся, мы не опоздали.

Девушка протянула Таринору руку и тот начал было тянуть свою для рукопожатия, но вовремя спохватился и поцеловал её, как того требовали правила придворного этикета. От кожи девушки приятно пахло ванилью и, кажется, лимоном, а палец украшало серебряное кольцо, украшенное звездой с четырьмя лучами.