Читаем без скачивания Великий диктатор - Alex Berest
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Успел, и даже половину дороги до дома прошёл до того как появились наши сани. Пока шёл, поедом себя ел за подсказку Леопольду Мехелину о торфе. Названная им фамилия инженера — Классон, была мне знакома. Знал я о нём. Вот ведь, собирался своей стране не навредить. А если этот Классон не вернётся в Россию, то не построит тепловую станцию на торфе и рабочий посёлок с названием Электропередача, который потом превратится в подмосковный город Электрогорск.
Результаты переговоров деда с промышленниками я узнал только на следующий день, когда дед стал выяснять у меня зачем мне понадобилась больница.
— Так я, вон, в два годика голову пробил. Ты сам говорил, что еле довезли. А если ещё кто пострадает? А тут рядом будет. Да и для отца полезно будет.
— Для отца? Для Матти? Что ты несёшь, мелочь беспузая? Или он болен?
— А ты не знал? Он тебе не говорил? Он же собирается участвовать в выборах Орднинга (староста), в этом июне. Вот и будет ему предвыборная помощь.
— Вы меня в могилу сведёте своими выходками! Что сын, что внук.
— Так все в тебя, — съехидничал я и ловко увернулся от дедова подзатыльника. — Расскажи лучше, о чём ты с вчерашними гостями договорился?
— Пф, всё тебе знать надо. Если бы не я, за так, за бесплатно отдал бы свою идею. Один процент с патента. Тебе. И тебе же один процент привилегированных акций Нокии. Ты теперь у меня фабрикант, — и он взъерошил мне шевелюру. — Твой метод, обещали назвать нашей фамилией. Гордись. Пойду твоего отца искать. Надо бы ему сказать, что он может перед выборами, больницу обещать односельчанам. Или сам ему скажешь?
— Не, не, деда. Иди. Скажи. У тебя лучше получится.
— О тож! Чтобы вы без меня делали, бездари?
…..
В марте из свежей, двухдневной давности прессы, мы узнали, что умер Захариус Топелиус. Мама тут же отправила телеграмму в столицу с соболезнованиями его дочери, Еве Акки.
А у меня наступил период сомнений и метаний. Когда я вспомнил процесс получения гофрокартона, то вспомнились и другие видео, просмотренные с детьми. И, в первую очередь, о истории и изготовлении канцелярских кнопок и скрепок. Оказалось, что их ещё нет. И никто их не запатентует, ещё, как минимум, три или пять лет.
Следующим моим изобретательским проектом, до приезда господ из Нокии, был паровой двигатель Стирлинга в виде конструктора. Его презентация деду открывала бы мне возможность по улучшению парового дровокола. Ну, я так думал. Теперь же пришлось срочно бросить все силы на создание скрепок и кнопок.
И если скрепка из мягкой медной проволоки у меня получилась быстро, то с кнопками я изрядно намучился. Для того чтобы подойти к деду и объяснить, нужны были образцы. А вот с ними были проблемы. Сначала искал подходящую трубку, затем мучился с заточкой кромки этой трубки для изготовления круглых заготовок из жести. Про получение мной треугольного острия подручными средствами можно было, наверное, написать отдельную книгу. С этой, казалось бы мизерной, проблемой, особенно когда помнишь кадры получения кнопки при помощи пресса, я справился лишь к концу весны. И только тогда я и пошёл со своими «изобретениями» к деду.
Глава 14
— Теперь я буду диктатором! Я взрослее, сильнее и лучше! — заявил мне и всей нашей компании Андреас Викстрём, мой племянник из Улеаборга.
В этом году племянников сплавили к нам сразу по двум причинам. Главной была беременность их матери, руовы Ингегерды Викстрём. Там как раз был последний месяц беременности, и шумных мальчишек отправили к нам. Тем более, что они и сами просились. Привёз их из города дед Кауко уже почти ночью. А так как эти городские сони долго дрыхли, а бабуля не позволила мне их разбудить, то и увиделись мы только тогда, когда они выползли из дома.
Сегодня у нас в «братстве» был особый день. Я пообещал мелким научить их делать глиняные свистульки. К моему удивлению, здесь из глины их не делали. Резали исключительно из дерева или привозили костяные из Лапландии. А я в поисках глины для поршня паровой машины облазил почти всю местную округу, но нашёл небольшой выход первоклассной красной глины.
В моём будущем для создания поршня я использовал суперклей и наточенный карандашный графит. Здесь суперклей нигде не продавался, а смешивая графит с рыбьим клеем, я получил жутко хрупкую субстанцию. Пластилина здесь тоже еще не было, а как его изготовить я не знал. Вот и пришлось искать замену в виде глины. Во время поисков я неожиданно для себя стал богаче на четыреста двадцать рублей, заимел две винтовки «Бердан № 2» и под сотню патронов к ним. А также стал обладателем странного пистолета «Бергманн № 3».
Прочёсывая местность с обломком металлической остроги в руках, который я использовал в качестве палки-копалки, вдруг услышал выстрел. Очень похожий на выстрел из нагана. По крайней мере, так я его определили для себя. Ведь частенько слышал в своей прошлой жизни на реконструкциях и в тире.
И нет, чтобы сделать ноги и позвать старших. Я попёрся смотреть, кто это там стреляет на нашей земле. В селе наган был только у нашего полицейского. И чего мне тогда бояться дяди Раймо?
Но повторных выстрелов не было. Как и не было слышно каких-либо голосов, звуков или чего прочего. И это меня насторожило. Поляну с тремя трупами людей я увидел из зарослей молодых побегов «Зеленючки» как здесь называют ягодный тис. По которым я осторожно и крался в направлении прозвучавшего выстрела, сжимая в потных ладошках несуразную железяку, моё единственное оружие.
Минут пять понаблюдал за тремя мертвецами. Прям картина великого побоища. Дальнее от меня тело лежало вниз лицом и в его затылке торчал «халланд», разновидность местного строительного топора в виде небольшой секиры. Судя по тому, что лезвию вошло почти полностью, то это стопроцентный труп. Справа от меня лежал длиннобородый мужчина с тесаком или штык-ножом в груди. И именно он сжимал в руках револьвер, из которого, похоже, недавно и стреляли. Застреленный был слева от меня. Его тело находилось в столь неудобной позе, что не приходилось сомневаться — его душа уже давно не с ним.
Все пять минут наблюдения за поляной мертвецов во мне боролись два чувства. Осторожность — не лезть, а пойти и позвать взрослых. И жадность — посмотреть, что я могу
