Читаем без скачивания Друзья до смерти - Неле Нойхаус

На обратном пути, пока вела машину, Пия чувствовала, как колотится ее сердце и дрожат руки. Чувства явно все путали, а это было совсем нехорошо. Чтобы ориентироваться в том запутанном лабиринте, в который превратилось расследование, она должна сохранять ясность мысли.

Четверг, 22 июня 2006 года

Пия проснулась оттого, что ей прямо в лицо светил фонарик. Сердце бешено билось, она лежала в постели будто парализованная, не в силах даже пальцем пошевелить. Пия знала — в комнате кто-то есть. Ее прошиб холодный пот, но она не могла ни вскочить, ни закричать, ни схватить табельное оружие, которое лежало рядом с кроватью. Луч фонаря скользнул в сторону, глаза привыкли к темноте, и вскоре она смогла различить знакомый силуэт.

— Лукас! — прошептала она, с облегчением истерически хихикнув. — Что это значит? Как ты вошел?

Ей стало стыдно, потому что из-за жары она спала почти голой, в одних трусах. Лукас склонился над ней, его прекрасные зеленые глаза покраснели и были полны слез. В отличие от того вечера в субботу, ей не было неприятно, что он так близко. Она ощутила прикосновение его рук к своему телу и закрыла глаза. Но внезапно он схватил ее запястье, развернул ее спиной и, навалившись всем телом, прижал Пию к кровати. Она хотела сбросить его, но он оказался сильнее. Пия открыла глаза и, увидев искаженное лицо Лукаса, испугалась. Молча и яростно они боролись друг с другом. Он был таким тяжелым, что она не могла ни шевельнуться, ни вздохнуть. Она хотела закричать, но из горла не вырвалось ни звука. В полной панике она поняла, что кричать бесполезно, — ее никто не услышит, ведь у нее нет соседей, даже случайных прохожих тут не бывает. Она одна и совершенно беззащитна. Слезы брызнули у нее из глаз, потекли по лицу, не давали дышать. И тут Лукас развернул Пию к себе. Его взгляд пронзил ее насквозь. Он сочувственно улыбнулся и обхватил пальцами ее шею.

— Пожалуйста, не надо, — пролепетала она. — Пожалуйста, прошу…

— Ты разочаровала меня, Пия, — хрипло прошептал он. — А знаешь, что я делаю с людьми, которые меня разочаровывают?

И сжал ее горло…

Пия раскрыла глаза и уставилась в темноту. Футболка была мокрой от пота, сердце бешено билось, все тело дрожало. Она лежала неподвижно и ждала, пока успокоится сердцебиение. Несколько лет у нее не было таких снов. Она потянулась к выключателю и зажгла свет. Половина четвертого, утро. Окно распахнуто, но никакой ночной прохладой не веет. Во рту пересохло, горло дерет. Пия заметила, что действительно плакала. С дрожью в коленках она прошла в кухню. Две недели Кирххоф не притрагивалась к сигаретам. Теперь она обшарила все куртки в кладовке и только в зимней нашла старую открытую пачку сигарет. Первая затяжка подействовала как наркотик, в голове помутнело, но пальцы перестали дрожать, пот высох. Много лет она не вспоминала те каникулы 1989 года во Франции, которые так невинно начались, а закончились катастрофой. Долгие месяцы после этого страх был ее постоянным спутником. С годами она заглушила воспоминания о том случае, и они больше не возвращались.

Пия приняла душ, поменяла белье, натянула футболку и джинсы. Все еще под впечатлением от недавнего кошмара она распахнула входную дверь и глубоко вдохнула свежий воздух. Над Таунусом небо было темным, но на востоке уже розовела первая светлая полоска, предвещающая очередной жаркий день. Пия направилась к конюшне, она любила эти часы предрассветных сумерек на грани дня и ночи. Птицы проснулись в лесу за домом и начали свой утренний концерт. Лошади обрадованно заржали, увидев Пию. Ничто так не успокаивает, как будничные заботы, поэтому Пия накормила лошадей, хотя обычно делала это на час позже, насыпала корму уткам, гусям и курам, а потом прошла через двор, удивляясь, почему не выбежали морские свинки. Обычно пушистые зверьки уже ждали ее, вцепившись в сетку, которой была затянута собачья конура, где они жили летом.

— Вы еще спите?

Пия взялась за дверцу, прикрывавшую дверь конуры. Но задвижка была отодвинута, а дверь, затянутая сеткой из тонкой проволоки и защищавшая зверьков от кошек и мелких хищников, открыта. У нее все внутри сжалось, когда она заглянула внутрь и увидела, что произошло: куница или лиса залезли в конуру и передушили всех свинок. И тут слезы брызнули у Пии из глаз; она стояла на коленях в мокрой от росы траве и плакала навзрыд.

Через час она потягивала кофе и пыталась собраться с мыслями. Сначала открытые ворота, потом распахнутая дверь, а теперь мертвые морские свинки. Она попыталась отвлечься, уставилась в монитор. Нашла еще разок письмо от Зандера и кликнула ссылку на страничку Свении. Но на экране высветилось сообщение об ошибке, страницу невозможно найти. Кто-то, видимо, удалил ее. И этот кто-то — явно не Йонас, потому что Йонас мертв.

— Кай, — обратилась Пия к коллеге. — Страница Свении Зиверс удалена. Как это могло случиться?

Остерман попытался зайти на страницу.

— Это сделала или сама девушка, — сообщил он через пару секунд, — или провайдер.

— Но у Свении нет больше доступа к собственной странице, — задумчиво произнесла Пия. — Мне об этом рассказала ее подруга вчера. Ты можешь узнать, кто это сделал?

— Я попробую.

Он принялся за работу. Было всего четверть восьмого, но Пия хотела узнать, поговорил ли Зандер с отцом Лукаса. Она набрала номер Зандера и через секунду услышала его голос.

— Я собирался вам звонить, но не знал, можно ли так рано, боялся помешать.

Внезапно Пии захотелось рассказать этому человеку, которого она едва знала, о себе чуть больше, а потому она ответила:

— Сегодня вы спокойно могли звонить мне начиная с четырех утра.

— А что? Еще один труп? — спросил Зандер.

— Не один, а пятнадцать мертвых морских свинок, — ответила Пия. — А за два дня до того ворота и дверь в дом оказались открытыми, когда я вернулась домой.

— Возможно, вам не стоит жить за городом совсем одной.

Мысли Зандера развернулись в соответствии с тем, куда клонила Пия.

— Вот и коллеги сказали мне то же самое, — ответила она. — Но не могу же я срочно искать мужчину, чтобы только не жить одной.

— А как же ваш муж? — поинтересовался Зандер. И в голосе его сквозило любопытство.

Пии стало немножко стыдно за свою маленькую провокацию, но совсем чуть-чуть. Когда-то она неплохо играла в эту старинную игру, что от века продолжается между мужчинами и женщинами, но это было прежде, когда она была беззаботна и не ведала страха. Потом она встретила Хеннинга, научно структурированный мозг которого был чужд намекам и играм и невосприимчив к ним. А теперь встреча с Лукасом вновь пробудила в ней вкус к этой игре.

— Он живет во Франкфурте, — сказала она, как бы мимоходом. — Но я звоню вовсе не затем, чтобы поплакаться по поводу своих морских свинок. Вам удалось вчера поговорить с отцом Лукаса?

— Да, — ответил Зандер. — Причем достаточно подробно. Он ничего не знал о смерти Йонаса и был потрясен. А председателем наблюдательного совета у Бока он перестал быть потому, что его не устраивала работа правления. Он не вполне ясно выразился, но, если я правильно понял, дело касалось проекта на Ближнем Востоке и сомнительного партнерства.

Они поговорили еще минуту. Потом Пия поблагодарила за информацию и попрощалась. Подняв глаза, она встретила насмешливый взгляд Остермана.

— В чем дело? — спросила Кирххоф.

— Ни в чем. — Он пожал плечами и усмехнулся. — То, что ты сейчас сделала, напомнило мне кое-что.

— А что я сейчас сделала? — простодушно спросила Пия.

Ухмылка Остермана стала еще шире, и он откинулся на стуле.

— Ты используешь расследование для того, чтобы закидывать собственные сети. Вот только кто рыбка?

— Какая рыбка? — Пия почувствовала, что попалась.

— Я уже однажды запутался в подобных сетях. — Остерман высоко поднял брови. — Правда, так далеко не заходил. Может быть, зашел бы, если б с моей ногой ничего не случилось.

В восемь часов Боденштайн появился на работе и был явно не в духе. Он почти не слушал своих сотрудников на утреннем совещании. Козима ни словом не обмолвилась о срыве в понедельник вечером. Но гораздо больше, чем ее обидные упреки, его волновало другое. Что-то было не так. Сегодня должны прийти результаты анализа крови, и тогда… Оливер вдруг заметил, что взгляды сотрудников в ожидании обращены на него.

— Я составил список и вызвал всех друзей Йонаса, — повторил Остерман. — Кто ими займется?

— Вы и фрау Фахингер, — решил Боденштайн. — Спросите, где они были в вечер, когда умер Паули, и вечером в понедельник. Не скрывайте, почему мы ищем у них следы укусов. Кроме того, я хочу знать, о чем спорили Лукас и Йонас. Фрау Кирххоф, поговорите еще раз с Лукасом. Вдруг он сможет найти в компьютере Йонаса эти е-мейлы.