Читаем без скачивания Моя чужая новая жизнь - Anestezya

— Куда ты? — сонно спросил Фридхельм.

— Попробую раздобыть нам ужин.

Блин, а если её уже подоили? А если она меня перешибёт рогами? Где оно хоть стоит? Я двинулась наугад, прислушиваясь к фырканью и споткнулась о ведро.

— Тише, кто ты там, Зорька? Марта?

Слабый лунный свет проникал сквозь неплотно пригнанные щели между досками. Отлично, цель вижу. Осталось только разобраться как действовать дальше. Впрочем это легко. Если буду делать что-то не то, рогатая скотина даст мне об этом знать ударом копыта.

Осторожно я сжала тугие соски, на что мне ответили недовольным мычанием. Может, нужно тянуть сильнее? Блин, чувствую себя как последняя извращенка, но на что только не пойдешь, чтобы выжить. Есть, что-то вроде получается. О железный край ведра ударили слабые струи. Мне в принципе много не надо.

— Зараза…

Я увернулась от хлёсткого удара хвоста. Кажется, ей не нравится, что я делаю. Значит, нужно ускориться.

— Ну всё, всё, успокойся, — корова тоскливо замычала и, нетерпеливо переступив, едва не опрокинула ведро. — Всё, ухожу…

Не хватало ещё, чтобы она перебудила своим ором хозяев.

— Держи, — пить из ведра, конечно, неудобно, но побегушникам не до комфорта.

— Ты тоже пей.

Я поморщилась, привычно подумав о том, что ведро наверняка было сомнительной чистоты, и что в молоке запросто может оказаться коровья шерсть и что-нибудь похуже, и что я вообще всегда ненавидела парное молоко, но голод не тётка.

— Никогда бы не подумал, что ты умеешь доить корову, — улыбнулся Фридхельм.

— Всё приходится когда-то делать первые, — уклончиво ответила я.

— Ты очень сильная, — он нежно взял в руки мои ладони, согревая, и с какой-то грустью добавил: — А ведь тебя растили не для такой жизни. Помню, в каком ужасе был «Карл» от солдатского быта.

Странно, я всегда считала себя достаточно сильным человеком. Какая чушь… Легко быть сильной, когда твоя жизнь в безопасности и можно идти к своей мечте. Купить машину, взять ипотеку, получить повышение. Здесь же всё сузилось до одной цели — выжить.

— Это называется — захочешь жить, ещё и не так раскорячишься, — хмыкнула я.

— Тише, — он вдруг напрягся, прислушиваясь.

— Ну что ты, Зорька, небось уже вся извелась, — похоже, хозяйка явилась по коровкину душу. Я похолодела, вспоминая, вернула ли на место ведро.

— Сейчас, сейчас, подожди.

Сонную расслабленность как ветром сдуло. А если она сейчас полезет ворошить сено? Эту рогатую же нужно кормить. Мы замерли, стараясь не шевелиться. Нет, дольше оставаться здесь нельзя. Как только она подоит эту чёртову корову и уйдёт, надо валить.

— Кажется, она ушла, — шепнул Фридхельм.

Я бесшумно подошла к двери, нужно убедиться, что она вернулась в дом, а не бродит по подворью.

— Говорю же, Петя, там кто-то есть…

Просто прекрасно! Сейчас этот мужик полезет проверять, не привиделось ли ей чего.

— Ты уверена?

— Дверь была открыта, тем более сам знаешь, под Усманкой сейчас бои идут. Может, дезертир какой…

— Молчи, дура… В Красной армии не бывает дезертиров.

Ну да, ну да. Все как под копирку идеальные, аж нимбы светятся.

— А если там фрицы?

— Тогда вязать их надо, — мужик помолчал. — Закрой дверь и посторожи. Я за обрезом схожу.

Ёбаный пиздец! Да сколько ещё хероты будет сыпаться на наши головы? Я сжала пистолет и распахнула дверь. Женщина испуганно вскрикнула, её муж попытался забежать в дом.

— Стоять! — я знала сейчас лишь одно — я не позволю повязать нас. — Стоять говорю!

Фридхельм неслышно подошёл ко мне:

— Дай мне пистолет.

— Мы не будем их убивать, — твёрдо ответила я. — Живо заходите в сарай! Делайте, как я говорю, и останетесь живы.

Тётка молнией метнулась, куда было сказано, мужик же чего-то тупил. Лишь бы геройствовать не начал, иначе мне придётся действовать по-другому.

— Давай-давай, без глупостей, дядя.

Так, чем же их закрыть? Если задвинуть засов, они потом не выберутся. Я присмотрела здоровенную колоду, на которой хозяин, видимо, рубил дрова, и потащила её к двери.

— Брось, я сам, — Фридхельм поволок её к двери.

Сам он, как же! На ногах вон еле стоит, а ещё идти незнамо сколько. Вдвоём мы кое-как подпёрли дверь. Если расшатать, изнутри отодвинуть можно.

— Ну что, вперёд? — я сжала его руку, подставляя плечо.

Я уже не понимала, куда и как мы идём. Лишь осознание, что остановиться — значит погибнуть, заставляло двигаться дальше.

— Слышишь? — остановился Фридхельм. — Что-то шумит.

Я прислушалась и недоверчиво рассмеялась.

— Это же шум воды! Мы вышли к этой чёртовой реке! Сейчас перейдём на ту сторону, а там, я уверена, вспомню дорогу.

Легко сказать перейти… Разве что вплавь. Блин, должен же здесь быть хотя бы один мост. Мы побрели вдоль извилистого русла, всё больше удаляясь от предполагаемой дороги. Я заметила темнеющие брёвна подвесного моста. Да что ж это за форт Байярд какой-то? Ничего, теперь, надеюсь, будет попроще.

— Почему ты не сказал, что нужно передохнуть?

Рано я обрадовалась, ох, рано. Фридхельм внезапно отпустил мою руку, тяжело оседая в снег. Я устало присела рядом.

— Думаю, надо двигаться вправо, откуда мы и пришли. Дорога по идее проходит параллельно с лесом.

— Рени… Дальше ты пойдёшь одна, — он жёстко, упрямо смотрел мне глаза. — Одна ты ещё сможешь найти дорогу и выбраться…

— Ты опять?

— Доберёшься до наших и приведёшь помощь, — слабо улыбнулся он.

Мы оба прекрасно понимали, что, если даже я доберусь до наших, помощь будет приводить скорее всего не к кому. Меня накрыла волна злости. Кому нужно это благородство? Я прошла через этот ад ради того, чтобы тупо повестись на вот это «брось меня»?! Да щас!

— Хорошо, как скажешь, — подхватив его под мышки, я рывками потащила его дальше.

Придётся идти ещё медленнее, но а какие есть варианты? Главное, идти, иначе навечно останемся здесь. Я поёжилась от холода. Уже не спасали ни платок, ни валенки. На секунду стало страшно. Сейчас я могу рассчитывать только на себя. Я так самонадеянно утверждала, что справлюсь. А если мне тоже сплохеет, и я рухну рядышком в сугроб? А если я не найду выхода из