Читаем без скачивания Записки промышленного шпиона - Геннадий Прашкевич

«Старый сукин сын! – восхитился я. – Меня он, конечно, не узнает, но энергию он еще не растерял».

– А вон доктор Фул, – толкнул меня локтем сосед. – Знаешь его? Он каждый день накачивается в этом баре.

Я оглянулся.

Невысокий человек в легком сером костюме поднялся из-за столика и, покачнувшись, двинулся к двери. Когда он поднял голову, я успел увидеть его огромные пронзительные, как у святого, глаза. Это меня чуть не рассмешило: святой в Итаке! Но глаза у него, правда, были пронзительные.

Фул… Доктор Фул… Я вспомнил прокрученную мне шефом на магнитофоне запись… «Он сомневается. Он много пьет. Его состояние тревожит санитарную инспекцию. Через руки Фула проходят все анализы, даже те, что заставили нас выставить дополнительные посты…»

Через руки Фула проходят все анализы – эти слова я хорошо запомнил. Такого человека жаль было упускать, но я его уже упустил. Не мог не упустить.

Дверь бара с грохотом распахнулась. Брэд Хоукс отмечал прибытие в Итаку.

Не знаю, где он собрал такую компанию, но она выглядела весьма пестрой: люди примерно его возраста, в приличных на вид костюмах, но встрепанные, с болтающимися галстуками, с багровыми лицами: их голоса до потолка заполнили бар.

Я не хотел веселиться с Хоуксом.

Пользуясь тем, что он сразу же шумно повалился в кресло, требуя бармена, я отступил за стойку, к узким дверям, которые когда-то служили черным ходом в бильярдную. И не ошибся: там и была бильярдная – столы под зеленым пыльным сукном, пирамиды пыльных шаров, на полочке раскрошенные мелки.

И первое, что я услышал, было:

– Дай ему еще раз!

Я оглянулся.

Человек, которого били, не отличался крепким сложением. Сознание, по крайней мере, он уже потерял. Один из экзекуторов держал его сзади за заломленные за спину руки, а другой, небольшого роста, узкий в бедрах, спортивный, не торопясь, с чувством бил жертву в живот тупым носком тяжелого кожаного ботинка.

Они занимались своим делом столь сосредоточенно и целеустремленно, что мое появление осталось ими незамеченным. Зато третий сразу увидел и узнал меня. Это был Габер. Он тряхнул своими крупными локонами и сказал:

– Прекрати, Дон. У нас гости.

– Гости?.. Один гость, – уточнил низкорослый, поворачиваясь ко мне. Он смерил меня взглядом и ухмыльнулся: – Сам выйдешь или помочь?

– Сам выйду, – сказал я миролюбиво. – Ваш приятель свое получил, могу добросить его до дома.

Ни в какой другой ситуации я не полез бы в чужую ссору, но люди Габера калечили доктора Фула, я не мог этого допустить. «Через руки Фула проходят все анализы, даже те, что заставили нас выставить дополнительные посты…» Ради доктора Фула можно было рискнуть.

Но низкорослый спортивный экзекутор, видимо, думал иначе. Он не торопясь подошел ко мне и сгреб меня за рубашку. Наверное, он был очень упрямым, я знаю такие ухмылки, поэтому, не желая испытывать судьбу, сразу рубанул его ребром ладони по горлу. Он, хрипя, упал на пол.

Я оттолкнул его ногой в сторону.

– Ваш приятель свое получил. Почему бы не оставить его в покое?

Прозвучало это двусмысленно, поскольку могло относиться и к низкорослому, и к доктору Фулу. Это развеселило Габера. Он неожиданно рассмеялся.

– Ты прав, этот парень свое получил. Забирай его и катись из «Креветки».

Прислонясь к стене, он с удовольствием наблюдал, как я поволок избитого доктора к выходу.

В машине доктор Фул очнулся.

– Где вы живете? – спросил я.

– Святая площадь, – с трудом выдавил он. – При клинике.

Я нажал на стартер.

– Гаррис, – окликнул меня с порога Габер. – Когда это чучело придет в себя, – он, конечно, имел в виду доктора Фула, – напомните ему, что он сам полез в пьяную драку. Сам! С ним это уже бывало.

Глаза Габера смеялись, но я его понял.

Я кивнул.

– Все слышали? – спросил я доктора Фула, когда мы отъехали по меньшей мере на квартал.

Он обессилено кивнул.

Утром в местной газете (ее подсовывали мне под дверь, видимо, ее доставка входила в оплату номера) я прочел о драке, случившейся в бильярдной бара «Креветка». Автор заметки негодовал: такое происходит не в первый раз, бар старого Флая – бесчестное место. Это не я придумал, там так и было сказано – бесчестное место. Автор заметки настаивал: Итака – не из тех городов, где можно мириться с подобными очагами насилия, давно пора заняться заведением старого Флая. Сегодня там избили доктора Флая, а завтра изобьют главного санитарного инспектора. Колонисты способны и не на такое!

Насчет колонистов я ничего не понял, но это меня насторожило.

Я отложил газету.

Эта история могла обойтись мне дорого, ведь доктора Фула били люди Габера, то есть те же самые сотрудники санитарной инспекции. Вот почему утром я постарался широко и виновато улыбнуться ему.

Габер понял меня.

– Забудь, – тряхнул он длинными локонами. – Ты вел себя по-мужски.

– Я виноват, – настаивал я. – Просто я еще не знаю Итаки.

– Ладно, – ухмыльнулся Габер. – Мыслишь ты верно. Драку все равно начал сам доктор. Ты ведь, кажется, тоже видел это?

– Нет, – замотал я головой. Я вовсе не стремился во всем поддакивать Габеру. – Самое начало драки я не захватил.

Всем своим видом я показывал, что мне плевать на эту историю, но в тот же день меня все-таки вызвали к санитарному инспектору Сейджу.

– Герб, – строго заметил он. – Твоя машина всегда должна быть на ходу.

Он произнес это тоном, не оставлявшим сомнений: он все знает о моем вчерашнем приключении.

Я кивнул.

– Ты всегда должен быть в форме, Герб. Наши поездки, как правило, будут связаны с санитарным контролем города. Чтобы ты не задавал лишних вопросов и не нарывался на неприятности, объясню: мы следим за моргачами. Это жаргонное слово, Герб, старайся не пользоваться им. В Итаке не любят напоминаний о несчастье, постигшем город. У нас есть другой термин: колонисты. Это те, кто в свое время не уберегся от болезни Фула, да, да, болезни Фула! Она названа так в честь доктора Фула, сумевшего первым найти ее возбудителей. Санитарная инспекция выделила колонистам особый район, но ты сам должен понимать, больные люди не всегда могут отвечать за свои поступки. Бывает, они бегут с определенной им территории. Наше дело – водворять их на место, чтобы не повторилась трагедия прошлых лет, когда Итака потеряла немало своих обитателей. Комбинат «СГ» вкладывает колоссальные средства в борьбу с болезнью Фула. Следить за колонистами не последнее дело. Болезнь Фула разносят именно они.

Я кивнул.

– Надеюсь, я все объяснил понятно?

– Вполне.

– Район, где нынче живут колонисты, – это Старые дачи. Он охраняется. Имей это в виду, чтобы в тебя случайно не выстрелили.

Я кивнул.

Старые дачи…

Я хорошо помнил этот район… Песчаные берега, за ними начиналось и тянулось мелководье… Там же стоял в свое время бревенчатый дом старого Флая… Много позже именно на те пески выбросило ночным штормом его шхуну «Мария»… По незаметным, но хорошо известным нам, мальчишкам, бродам не раз удавалось пересечь всю бухту из конца в конец. Туристы диву давались, видя шествующих через бухту пацанов… Сохранились ли те броды?

– Получается, что я не просто водитель?

Санитарный инспектор Сейдж удивленно и высоко вскинул брови. Его забавляла моя тупость. Он, кажется, начинал доверять мне.

– Если дела будут идти на лад, получишь желтую форму.

Я с трудом сдержал улыбку. Больше того, я сумел высказать искреннюю признательность. Желтую форму!.. Еще чего не хватало! Они набьют ее микроклопами и будут знать все о каждом моем шаге.

Тем не менее, я высказал Сейджу самую искреннюю признательность, и санитарный инспектор остался довольным мною.

Желтую форму!

Обрадованный тем, что пока что она мне не грозит, я позволил себе притормозить перед костелом на Святой площади.

Отсюда, с холма, я видел почти всю Итаку. Низкая, каменная, на удивление серая, она уныло расползлась по плоским песчаным берегам. Цветные ленточки дыма лениво извивались над многочисленными трубами, пахло химией. Даже океан, плоский, усмиренный, запертый в бухте кривыми узкими косами, казался химически обесцвеченным.

Я снял эту унылую панораму.

Выезжая с площади, я обратил внимание на массивную глыбу розоватого гранита.

Памятник? Кому?

Ничего такого тут раньше не было.

Я притормозил.

По розоватому граниту было крупно выбито:

«Нашему Бэду».

За два дня в санитарную инспекцию поступило двенадцать вызовов. Семь из них оказались ложными. Забавно, но я попал почти на все ложные. Зато Габеру и Фрайдхальману, здоровенному шведу, не интересующемуся ничем, кроме гоночных машин, пришлось поработать. Я ни о чем не жалел. Ведь находясь в гараже, я раскрутил историю «нашего Бэда», в чем мне немало помог хмурый старший механик.

В любое время дня и ночи Бэда Стоуна могли оторвать от обеда и поднять с постели, как только у кого-то вдруг возникало подозрение, что в полученном им пакете заключена пластиковая бомба, а автомобиль, оставленный на улице, начинен взрывчаткой. Рискуя жизнью, Бэд Стоун проверял содержимое подозрительных пакетов и разбирался – чем начинена машина. Такой была его работа, требовавшая немалой сметки и крепких нервов.