Читаем без скачивания Бегство из пламени огня - Алден Томпсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ключевой вопрос: авторитет
В основе всего, как мне кажется, лежит вопрос авторитета. С чем бы мы ни имели дело — со Священным Писанием или с трудами Елены Уайт, наши выводы будут определяться одними и теми же принципами. Жизнь в Шотландии заставила нас задуматься над непростыми вопросами о том, как применять советы Елены Уайт в реальных жизненных ситуациях. При этом поправки, которые мы внесли в свое понимание этих советов во время нашего пребывания в Шотландии, могли быть восприняты многими набожными адвентистами, особенно в начале 1970–х годов, как серьезные уступки в вопросах веры.
Что любопытно: наилучшим образом подобное «послушание» описано в самой Библии, причем проявляют его вовсе не те, кто поклоняется истинному Богу небес. Я имею в виду отношение людей к светским законам, отраженное в книгах Даниила и Есфирь. В 6–й главе Книги пророка Даниила пророк оказывается в львином рву из–за закона мидян и персов, «не допускающего изменения»; а в 8–й главе Книги Есфирь евреи оказываются в опасности, потому что указ, скрепленный царским перстнем, «нельзя изменить». Отменить эти постановления было никак нельзя — даже несмотря на то, что оба царя — и Дарий, и Артаксеркс — уяснили для себя, что они были составлены с недобрыми намерениями. В обоих случаях цари, подписавшие эти законы, были бессильны изменить их[161].
Подобное безоговорочное, абсолютное послушание авторитету находит свое отражение еще и в том, как в ранних ветхозаветных повествованиях трактуются клятвы и произнесенное вслух слово. В 27–й главе Книги Бытие Иаков обманным путем получает благословение своего отца Исаака, предназначенное для первенца его, Исава. Но даже когда Исаак узнает, что стал жертвой обмана, он уже не может отменить или изменить произнесенное благословение[162].
Та же самая убежденность в неизменности однажды сказанного сквозит в двух библейских эпизодах, которые занимают первые два места в моем списке «худших» ветхозаветных историй. Один из них начинается в 9–й главе Книги Иисуса Навина, и рассказывается в нем о том, как гаваонитяне с помощью хитрости уговорили Иисуса Навина и израильтян заключить с ними мирный договор. Этот договор не подлежал отмене, потому что Израиль поклялся им «Господом Богом Израилевым»[163]. Эта «некрасивая» история имеет, между прочим, продолжение в 21–й главе Второй книги Царств, где описывается, как царь Саул нарушил этот договор и Господь наслал голод на страну в напоминание израильтянам о данном некогда обещании. Царю Давиду пришлось как–то исправлять положение, иначе Бог не исцелил бы землю. Гаваонитяне поставили условие: израильтяне должны были выдать им семь человек из потомков Саула, и «мы повесим их пред Господом в Гиве»[164].
А вот победителем в моем личном конкурсе на «худшую» библейскую историю я считаю повествование из Книги Судей Израилевых 19–21, где также говорится о нерушимости клятвы. Когда описываемое в этих главах кровопролитие закончилось, Израилю не хватало еще двухсот незамужних женщин к тем четыремстам девицам, которых они захватали в Иависе Галаадском, чтобы отдать в жены вениамитянам. Поскольку израильтяне поклялись не отдавать Вениамину в жены своих дочерей, они посоветовали оставшимся холостякам–вениамитянам отправиться в Силом на ежегодный праздник Господень, притаиться там в виноградниках и похитить себе девушек, которые выйдут из города плясать в хороводах. Если же придут отцы или братья этих девиц с жалобами, израильтяне пообещали, что у них найдется, что им ответить: «Простите нас за них, ибо мы не взяли для каждого из них жены на войне и вы не дали им; теперь вы виновны»[165]. В каждом из этих библейских примеров закон или клятва оставались несокрушимы, даже если они появились в результате обмана или опрометчивого порыва (как в случае с женами для вениамитян).
Суть всего вышесказанного в том, что в сомнениях и мучительных раздумьях по поводу советов Елены Уайт, через которые мы прошли в Шотландии, и в тех затруднениях, с которыми столкнулся мой знакомый молодой пастор, нет ничего особенного, они глубокого укоренены в нашей греховной человеческой природе. У адвентистов, весьма серьезно относящихся к советам Елены Уайт, искреннее желание строго держаться авторитетов зачастую приводит к обособлению от остального мира. Эти набожные, ревностные христиане стремятся к созданию небольших замкнутых адвентистских сообществ вдали от городов, дабы иметь возможность сосредоточиться на послушании Господу подальше от помех и соблазнов со стороны современной культуры и других людей.
Выход: от священного авторитета к освященному разуму
С учетом откликов на прочие мои книги и статьи я могу утверждать, что основное возражение против моего подхода к закону, и даже к Священному Писанию в целом, состоит в том, что я ставлю разум выше откровения. Затрагивается ли этот вопрос в Писании и трудах Елены Уайт? Да, причем в разных аспектах. Но прежде чем обратиться к нему, позвольте мне предложить вашему вниманию два вывода, которые я сделал относительно общей направленности библейской вести. Причем оба эти вывода имеют непосредственное отношение к вопросу авторитета:
1. Грех существенным образом искажает наши представления об авторитете; возможно, это одно из его самых трагических и губительных последствий.
2. Иисус Христос пришел в этот мир, чтобы вернуть нас к правильному пониманию авторитета; это одна из наиважнейших целей Воплощения.
Далее я попытаюсь вкратце объяснить, что именно подтолкнуло меня к этим выводам, проиллюстрировав их соответствующими библейскими текстами.
Ветхий завет: авторитетные фигуры становятся жестокими и деспотическими
Приведенные выше в этой главе примеры показывают, как «послушание» авторитету приобрело в Ветхом Завете непреклонный, жесткий характер, даже если это было послушание неодушевленному авторитету произнесенного вслух слова (благословений, клятв). Формирование ветхозаветного отношения к авторитету прошло три этапа:
1. Отправная точка — страх. Когда наши прародители согрешили в Едемском саду, Бог, согласно описанию, данному в Быт. 3, отнесся к ним весьма мягко и снисходительно. Он просто вышел по обыкновению Своему на прогулку в сад и, не найдя там Своих друзей, позвал: «Где ты, Адам?». Адам откликнулся
