Читаем без скачивания Исторический маразм Кремля и «Болота». Россией правят двоечники! - Юрий Нерсесов

4. Гитлер начал применять свое секретное оружие против Лондона. Мы пережили шумную ночь. Мы полагаем, что мы сумеем бороться с ним. Всяческие добрые пожелания в эти времена, полные великих событий{43}.

Как видите, все послания Черчилля переполнены оптимизма, несколько преувеличивают достижения американо-британских войск и не содержат никаких призывов о помощи.

Правда, в письме от 25 июня, отправленном уже после начала Белорусской операции, сообщается о некоторых задержках, но просьбы о помощи нет и там. Черчилль лишь поздравляет Сталина с успешным наступлением, которое началось именно тогда, когда и было запланировано.

«25 июня. Я был очень ободрен информацией, сообщенной в Вашей телеграмме от 21 июня. Мы сейчас радуемся первым результатам Ваших замечательных операций и не перестанем расширять наши действующие против врага фронты всеми средствами, которые в человеческих силах, и не перестанем добиваться того, чтобы борьба была наиболее интенсивной. Американцы надеются взять Шербур через несколько дней. Падение Шербура высвободит вскоре три американские дивизии для усиления нашего наступления в южном направлении, и возможно, что в Шербуре в наши руки попадут двадцать пять тысяч пленных. У нас было три или четыре штормовых дня, совершенно необычных для июня, которые задержали наращивание сил и нанесли большой ущерб нашим сборным портам, сборка которых еще не закончена. Мы приняли меры для их ремонта и укрепления. Дороги, ведущие в глубь территории от двух сборных портов, строятся с большой скоростью при помощи бульдозеров и укладки стальной сетки. Таким образом, вместе с Шербуром будет создана крупная база, с которой весьма значительные армии смогут обслуживаться независимо от погоды. Мы вели ожесточенную борьбу на британском фронте, где действуют четыре из пяти германских бронетанковых дивизий. Новое британское наступление там было отложено на несколько дней из-за плохой погоды, которая задержала пополнение нескольких дивизий. Наступление начнется завтра»{44}.

Еще смешнее получилось с наступлением Красной Армии в Прибалтике. Явно поленившись заглянуть в энциклопедию, господин Колосов забыл, что оно началось 14 сентября 1944 года. К тому времени союзники уже давно прорвали фронт и 25 августа вошли в Париж. Никакой «натиск» немцев в Нормандии советское наступление в Прибалтике ослабить не могло в связи с отсутствием таковых (за исключением блокированных гарнизонов Бреста, Дориана, Сен-Назера и Нормандских островов.)

Ахинею несет Колосов и о боях в Арденнах. Возможно, в параллельном мире, функционирующем внутри его черепа, события развивались именно так, как он пишет, но в нашей реальности 11-й танковой дивизией командовал генерал-лейтенант Венд фон Витерсхайм, и в начавшейся 16 декабря 1944 года Арденнской операции она не участвовала вообще. Генерал танковых войск Хассо фон Мантойфель руководил в этой операции наступлением 5-й танковой армии, в которую входили 2-я, 116-я и Учебная танковые дивизии, но ни одна из них к побережью Ламанша даже не приблизилась. Дальше прочих на 100 километров к 24 декабря продвинулась 2-я танковая дивизия, но из-за недостатка горючего ее танки встали у городка Селе в 6 километрах от реки Маас, и на следующий день продвижение немцев было окончательно остановлено.

Уже после этого, 6 января 1945 года, Черчилль отправил Сталину письмо, которое с некоторыми натяжками можно расценить как просьбу о помощи.

«На Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного Командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы. Генералу Эйзенхауэру очень желательно и необходимо знать в общих чертах, что Вы предполагаете делать, так как это, конечно, отразится на всех его и наших важнейших решениях. Согласно полученному сообщению, наш эмиссар главный маршал авиации Теддер вчера вечером находился в Каире, будучи связанным погодой. Его поездка сильно затянулась не по Вашей вине. Если он еще не прибыл к Вам, я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые другие моменты, о которых Вы, возможно, пожелаете упомянуть. Я никому не буду передавать этой весьма секретной информации, за исключением фельдмаршала Брука и генерала Эйзенхауэра, причем лишь при условии сохранения ее в строжайшей тайне. Я считаю дело срочным»{45}.

Советские историки считают это послание мольбой о спасении, но благополучно «забывают» о следующем письме сэра Уинстона от 9 января:

«1. Я весьма благодарен Вам за Ваше волнующее послание. Я переслал его генералу Эйзенхауэру только для его личного сведения. Да сопутствует Вашему благородному предприятию полная удача!

2. Битва на Западе идет не так уж плохо. Весьма возможно, что гунны будут вытеснены из своего выступа с очень тяжелыми потерями. Это битва, которую главным образом ведут американцы, и их войска сражались прекрасно, понеся при этом тяжелые потери.

Мы и американцы бросаем в бой все, что можем. Весть, сообщенная Вами мне, сильно ободрит генерала Эйзенхауэра, так как она даст ему уверенность в том, что немцам придется делить свои резервы между нашими двумя пылающими фронтами. В битве на Западе, согласно заявлениям генералов, руководящих ею, не будет перерыва».

Иными словами, британский премьер хочет «развести» кремлевского партнера на досрочное наступление, но не для того, чтобы избежать прорыва фронта, а чтобы облегчить задачу союзным войскам, перешедшим в наступление в Арденнах. Сталин это понял сразу и 7 января уведомил, что обязательно поторопится.

«Получил вечером 7 января Ваше послание от 6 января 1945 года. К сожалению, главный маршал авиации г-н Теддер еще не прибыл в Москву. Очень важно использовать наше превосходство против немцев в артиллерии и авиации. В этих видах требуется ясная погода для авиации и отсутствие низких туманов, мешающих артиллерии вести прицельный огонь. Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на Западном фронте, Ставка Верховного главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему Центральному фронту не позже второй половины января. Можете не сомневаться, что мы сделаем все, что только возможно сделать для того, чтобы оказать содействие нашим славным союзным войскам».

Наступление Красной Армии началось в указанные Черчиллю сроки, но именно тогда, когда оно и планировалось, и даже чуть позже — не 8—10 января, а 12—14-го, и не в Прибалтике, как фантазирует Колосов, а в Польше.

В атаку пошли не бойцы Ленинградского фронта, которые в тот момент блокировали курляндскую группировку, а соединения 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, разгромившие гитлеровцев в Западной Польше и вы шедшие на ближние подступы к Берлину. Одновременно 13 января (вместо 8-го) началась операция 2-го и 3-го Белорусских фронтов в Восточной Пруссии, овладевших 9 апреля ее столицей — Кенигсбергом.

Сталин поступил чрезвычайно разумно, не начав наступление преждевременно и не став губить своих людей ради союзников, которые после окончания войны должны были неминуемо превратиться в злейших врагов, но в тот период легенда о «спасении» Красной Армией американцев был вполне оправданна. Сейчас на дворе другая эпоха, миф о преждевременном наступлении давно разоблачен, и куда продуктивнее описывать все как есть, показывая, что советское руководство не стало мешать немцам и американцам убивать друг друга подольше.

Правда, 1, 2, 9 и 12-я танковые дивизии 6-й танковой армии СС все же были переброшены из Арденн на восток, но не из-за разгрома немцев в Польше. Гитлер использовал их в бессмысленном наступлении в Венгрии, завершившемся ответным ударом Красной Армии и разгромом сильнейшего танкового соединения Германии.

…Забавно, что, излагая свой опус, Юрий Иванович жалуется, что, «к большому сожалению, сегодня на телевизионных каналах и в других средствах массовой информации развертываются жаркие дискуссии о подвиге нашего народа во Второй мировой войне, о цифрах наших потерь…». Скорбь его понятна — с таким знанием фактов поневоле ностальгически вздохнешь о прежнем единомыслии, когда на отклоняющегося от генеральной линии партии коллегу можно было настучать куда следует.

МАКСИМ ШЕВЧЕНКО,

телеведущий, бывший член Общественной палаты РФ