Читаем без скачивания Кровь и железо - Джо Аберкромби

Иней остановил на нем взгляд розовых глаз, приподнял белесую бровь и произнес:

— Яф?

Секутор взорвался пронзительным хохотом из-под своей маски. Даже Глокта позволил себе хихикнуть.

— Очевидно. Но как наш яд проник внутрь?

— Офкрыфое окно, — пробурчал Иней, показывая на пол.

Глокта проковылял в комнату, старательно обходя липкую мешанину крови и перьев.

— Итак, наш яд увидел, что горит лампа, как увидели и мы. Он влез в окно на нижнем этаже. Затем тихо поднялся по лестнице.

Глокта перевернул концом трости руки трупа.

«Несколько капель крови из шеи, но никаких повреждений на костяшках или кончиках пальцев. Он не сопротивлялся. Его застали врасплох».

Вытянув голову, Глокта наклонился вперед и всмотрелся в зияющую рану.

— Один мощный удар. Скорее всего, ножом…

— И Виллем дан Робб получил пробоину и дал течь, — подхватил Секутор.

— А у нас стало одним информатором меньше, — задумчиво продолжил Глокта.

В коридоре крови не было.

«Наш убийца постарался не промочить ноги, он весьма аккуратно обыскивал комнату, какой бы разгромленной она ни казалась. Он не был разгневан или испуган. Он просто работал».

— Работал профессионал, — пробормотал Глокта. — Он пришел сюда, чтобы убить. Покончив с делом, попытался инсценировать кражу со взломом. Не так ли? Но труп вряд ли удовлетворит архилектора. — Он взглянул на практиков. — Кто у нас следующий в списке?

На этот раз без сопротивления явно не обошлось.

«По крайней мере, с одной стороны».

Солимо Сканди лежал на боку лицом к стене, словно стыдился своей изрезанной и разодранной ночной рубашки. Его предплечья были покрыты глубокими порезами.

«Он безуспешно пытался защититься от клинка».

Он прополз через всю комнату, оставляя кровавый след на глянцевом отполированном деревянном полу.

«И безуспешно пытался выбраться отсюда».

Не удалось ни то ни другое. Четыре зияющие ножевые раны в спине остановили Сканди.

Глядя на окровавленное тело, Глокта почувствовал, как у него подергивается щека.

«Один труп мог быть совпадением. Два трупа — это уже заговор».

Его веки задрожали.

«Тот, кто это сделал, знал, что мы придем. Он знал, когда мы придем и за кем. Он на шаг опережает нас. Вполне вероятно, что наш список сообщников к этому времени превратился в список трупов».

Сзади что-то скрипнуло, и голова Глокты дернулась в ту сторону, вызвав резкую боль в онемевшей шее. Никого нет, просто открытая оконная рама колышется на сквозняке.

«Ну-ну, успокойся. Успокойся и подумай как следует».

— Похоже, что высокочтимая гильдия торговцев шелком решила сделать у себя небольшую уборку.

— Но как они могли узнать? — пробормотал Секутор.

«Действительно, как?»

— Видимо, они видели список Реуса или им рассказали, кто именно в нем упомянут. — Глокта облизнул беззубые десны. «А это означает…» — Это был кто-то из самой инквизиции.

В кои-то веки глаза Секутора больше не улыбались.

— Если они знают, кто в списке, то они знают и тех, кто его написал. Они знают, кто мы такие!

«Еще три имени в списке, быть может? Где-нибудь в самом конце? — усмехнулся Глокта. — Как волнующе!»

— Ты боишься? — спросил он.

— Я не в восторге, могу вам сказать. — Практик кивнул на тело: — Нож в спину не входит в мои планы на ближайшее будущее.

— И в мои тоже, Секутор, поверь.

«Если я умру, то никогда не узнаю, кто нас предал. А я хочу узнать».

В этот ясный, безоблачный весенний день парк заполнили хлыщи и бездельники. Глокта неподвижно сидел на своей скамье в милосердной тени раскидистого дерева, разглядывая блестящую зелень, искристую воду, счастливых, пьяных, пестро одетых гуляк. Люди теснились на скамьях, расставленных вокруг озера, парочками и группами сидели на траве — пили, болтали, нежились на солнце. Казалось, все места вокруг были заняты.

Но никто не подходил и не садился рядом с Глоктой. Время от времени кто-нибудь спешил к его скамье, едва осмеливаясь поверить, что повезло найти свободное место; а потом они видели его. Их лица гасли, они поворачивали назад или проходили мимо, словно бы и не собирались садиться.

«Я отпугиваю людей, как чума. Возможно, это к лучшему. Мне ни к чему их общество».

Глокта наблюдал за группой молодых солдат в лодке посреди озера. Один из них встал, пошатываясь, и стал разглагольствовать о чем-то с бутылкой в руке. Лодка угрожающе закачалась, и товарищи закричали ему, чтобы он сел. Порывы их добродушного смеха, несколько задержанные расстоянием, доносил до Глокты ветерок.

«Дети, да и только. Как они молоды, как невинны. Таким же был и я, и не очень давно. Впрочем, кажется, что это было тысячу лет назад. Даже больше. Кажется, что это было в другом мире».

— Глокта!

Он поднял голову, прикрыв глаза ладонью. Это архилектор, он наконец пришел — высокая черная фигура на фоне синего неба. Глокта подумал, что Сульт выглядит более усталым, более морщинистым и осунувшимся, чем обычно. Архилектор холодно взирал на него сверху вниз.

— Надеюсь, что у вас что-то действительно интересное, — проговорил Сульт. Он отбросил полы своего длинного белого камзола и изящно опустился на скамью. — Простолюдины опять взялись за оружие, на этот раз под Колоном. Какому-то идиоту-землевладельцу вздумалось повесить парочку крестьян, и вот теперь нам приходится разбираться с ними! Разве это так сложно — управиться с клочком унавоженной земли и несколькими фермерами? Никто не заставляет тебя любить крестьян, но это не значит, что их надо вешать! — Его рот вытянулся в прямую жесткую линию. Архилектор сердито глядел на лужайку перед собой. — Надеюсь, у вас для меня что-то действительно интересное, черт подери!

«Что ж, постараюсь не разочаровать тебя».

— Виллем дан Робб мертв.

Словно для того, чтобы подчеркнуть слова инквизитора, пьяный солдат поскользнулся, перевалился через борт лодки и плюхнулся в воду. Через миг долетел захлебывающийся смех его товарищей. Глокта договорил:

— Он убит.

— Хм. Такое бывает. Возьмите следующего в списке. — Нахмурившись, Сульт поднялся на ноги. — Не думал, что вам потребуется мое одобрение на каждую мелочь. Именно поэтому я и выбрал вас для этой работы. Вы ведь знаете, что надо делать, так действуйте!

Сульт повернулся, собираясь уходить.

«Не надо спешить, архилектор. Вот чем опасны здоровые ноги: с ними начинаешь суетиться. Если же они тебя едва держат, ты не сойдешь с места до тех пор, пока не будешь абсолютно уверен, что пора идти».