Читаем без скачивания Том 7 - Иосиф Сталин

Ответ. Это верно, что японский народ является самым передовым из народов Востока, что он заинтересован в успехах освободительного движения угнетенных народов. Союз японского народа с народами Советского Союза был бы решающим шагом в деле освобождения народов Востока. Такой союз знаменовал бы собой начало конца великих колониальных империй, начало конца мирового империализма. Этот союз был бы непобедим.

Но верно также и то, что государственный и социальный строй Японии толкает японский народ на путь империализма, делая его орудием не освобождения, а порабощения народов Востока.

Вы спрашиваете: как выйти из этого противоречия между интересами японского народа, с одной стороны, и государственным и социальным строем Японии, — с другой?

Выход один: изменить государственный и социальный строй Японии по образу и подобию коренных интересов японского народа.

Россия одно время была страшилищем народов Востока, жандармом всякого освободительного движения. Чем объяснить тот факт, что она из жандарма освободительного движения превратилась в друга и знаменосца этого движения? Только тем, что государственный и социальный строй России был изменен.

2-й вопрос. Восточные народности, населяющие территории СССР, на много веков отстали благодаря деспотическому режиму царского правления и только после революции получили право на самостоятельное развитие промышленности, сельского хозяйства, культуры и т. д.

Сколько приблизительно лет, по Вашему мнению, понадобится этим восточным народностям СССР для того чтобы стать на одинаковом с другими народностями СССР уровне культуры?

Ответ. Вы спрашиваете: сколько приблизительно лет понадобится восточным народам Советского Союза для того, чтобы стать на одинаковом с другими народами Советского Союза уровне культуры?

Трудно сказать. Темп культурного развития этих народов зависит от многих внутренних и внешних условий. Вообще, я должен сказать, что прогнозы насчет темпа развития никогда не отличались точностью, особенно, если речь идет о количестве лет. Основное облегчение культурного развития этих стран состоит в том, что главные тормозы развития, вроде царизма, русского империализма, режима эксплуатации окраин центром, — уже сняты с дороги. Это обстоятельство дает громадный толчок культурному развитию восточных народов Советского Союза. Но насколько полно будет использовано это основное облегчение, — это зависит уже от самих восточных народов и, прежде всего, от той стадии культурного развития, на которой их застала советская революция.

Одно, во всяком случае, можно сказать без колебаний: при нынешних условиях развития восточные народы Советского Союза имеют гораздо больше шансов на быстрое и всестороннее развитие национальной культуры, чем они могли бы иметь при режиме самого “свободного” и самого “культурного” капитализма.

3-й вопрос. Вы говорите, что смычка освободительно-национального движения порабощенных народов Востока с пролетарским движением передовых стран Запада обеспечит победу мировой революции. А у нас, у японского народа, есть лозунг — “Азия для азиатов”. Не находите ли Вы общность между нашим стремлением и вашей революционной тактикой по отношению к колониальным странам Востока?

Ответ. Вы спрашиваете: нет ли общности между лозунгом “Азия для азиатов” и революционной тактикой большевиков в отношении колониальных стран Востока?

Поскольку лозунг “Азия для азиатов” означает призыв к революционной войне с империализмом Запада, постольку — но только постольку — общность тут несомненно имеется.

Но лозунг “Азия для азиатов” захватывает не только эту сторону дела. Он содержит в себе еще два составных элемента, совершенно несовместимых с тактикой большевиков. Во-первых, он обходит вопрос о восточном империализме, как бы считая, что восточный империализм лучше западного, что с восточным империализмом можно и не бороться. Во-вторых, он, этот лозунг, прививает рабочим Азии чувство недоверия к рабочим Европы, отчуждает первых от вторых, разрывает интернациональную связь между ними и подрывает, таким образом, самые основы освободительного движения.

Революционная тактика большевиков направлена не только против западного империализма, но против империализма вообще, в том числе и восточного. Она направлена не на то, чтобы ослабить интернациональные связи рабочих Азии с рабочими европейских и американских стран, а на то, чтобы расширять и укреплять эти связи.

Поэтому, кроме общности имеются еще тут, как видите, пункты коренного расхождения между лозунгом “Азия для азиатов” и большевистской тактикой на Востоке.

4-й вопрос. Отвечая на мой вопрос: “Где коммунизм может иметь больше шансов на успех — на Западе или на Востоке”, Владимир Ильич в беседе со мной в 1920 году говорил: “Настоящий коммунизм может иметь успех пока только на Западе, однако ведь Запад живет за счет Востока; европейские капиталистические державы наживаются, главным образом, на восточных колониях, но они в то же время вооружают и обучают свои колонии, как сражаться, и этим Запад сам роет себе яму на Востоке”. Не считаете ли Вы все чаще и чаще происходящие в Китае, Индии, Персии, Египте и других восточных странах события предзнаменованием того, что близко то время, когда западным державам придется похоронить себя в ту яму, которую они себе вырыли на Востоке?

Ответ. Вы спрашиваете: не считаю ли я, что усиление революционного движения в Китае, Индии, Персии, Египте и других восточных странах является предзнаменованием того, что близко то время, когда западные державы похоронят себя в той яме, которую они сами себе вырыли на Востоке?

Да, считаю. Колониальные страны являются основным тылом империализма. Революционизирование этого тыла не может не подорвать империализма не только в том смысле, что империализм будет оставлен без тыла, но и в том смысле, что революционизирование Востока должно дать решающий толчок к обострению революционного кризиса на Западе. Атакованный с двух сторон — и с тыла и с фронта, — империализм должен будет признать себя обреченным на гибель.

“Правда” № 150, 4 июля 1925 г.

Письмо т. Ермаковскому

Тов. Ермаковский!

Очень извиняюсь за поздний ответ. Я пробыл в отпуску два месяца, вернулся в Москву вчера и сегодня только имел возможность познакомиться с Вашей запиской. Впрочем, лучше поздно, чем никогда.

Отрицательный ответ Энгельса на вопрос: “Может ли эта революция произойти в одной какой-нибудь стране?”, — целиком отражает эпоху домонополистического капитализма, эпоху доимпериалистическую, когда не было еще условий для неравномерного, скачкообразного развития капиталистических стран, когда не было, стало быть, данных для победы пролетарской революции в одной стране (возможность победы такой революции в одной стране вытекает, как известно, из закона о неравномерном развитии капиталистических стран при империализме). Закон о неравномерном развитии капиталистических стран и связанное с ним положение о возможности победы пролетарской революции в одной стране были выдвинуты и могли быть выдвинуты Лениным лишь в период империализма. Этим и объясняется, между прочим, что ленинизм есть марксизм эпохи империализма, что он представляет дальнейшее развитие марксизма, сложившегося в эпоху доимпериалистическую. Энгельс при всей своей гениальности не мог заметить того, чего не было еще в период домонополистического капитализма, в сороковых годах прошлого столетия, когда он писал свои “Принципы коммунизма”,[46] и что народилось лишь впоследствии, в период монополистического капитализма. С другой стороны, Ленин, как гениальный марксист, не мог не заметить того, что уже народилось после смерти Энгельса, в период империализма. Различие между Лениным и Энгельсом есть различие двух исторических периодов, отделяющих их друг от друга.

Не может быть и речи о том, что “теория Троцкого тождественна с учением Энгельса”. Энгельс имел основание дать отрицательный ответ на 19-й вопрос (см. его “Принципы коммунизма”) в период домонополистического капитализма, в сороковых годах прошлого столетия, когда о законе неравномерного развития капиталистических стран не могло быть и речи. Троцкий же, наоборот, не имеет никакого основания повторять в XX столетии старый ответ Энгельса, взятый из пройденной уже эпохи, и механически прикладывать его к новой, империалистической эпохе, когда закон неравномерного развития стал фактом общеизвестным. Энгельс строит свой ответ на анализе современного ему домонополистического капитализма. Троцкий же не анализирует, а отвлекается от современной эпохи, забывает, что живет не в сороковых годах прошлого столетия, а в двадцатом столетии, в эпоху империализма, и хитроумно приставляет нос Ивана Ивановича сороковых годов XIX столетия к подбородку Ивана Никифоровича начала XX столетия, полагая, видимо, что можно таким образом перехитрить историю. Не думаю, чтобы эти два диаметрально противоположных метода могли дать основание для разговора о “тождестве теории Троцкого с учением Энгельса”.