Читаем без скачивания УТЕС ДРАКОНА. Палеофантастика русской эмиграции - Михаил Фоменко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец наступила ночь, ясная и тихая. Превозмогая страх и отвращение, я решил на этот раз как можно лучше рассмотреть дракона, если он снова появится. Чтобы не раздражать его, я бросил у края обрыва охапку водорослей с моего ложа и лег, укрывшись за нею.
Ждать мне пришлось очень долго. Лунный серп уже начал склоняться к горизонту, когда я заметил на море черное пятно. Оно быстро росло. Вот над поверхностью показался лоб чудовища, увенчанный зубчатым гребнем, глаза и дыры вывернутых ноздрей. Далеко сзади высокими извивами тянулся могучий хвост. Рассекая волны, дракон оставлял по ним два расходящихся вала, точно несущийся в атаку миноносец.
На этот раз он был не один. Через несколько секунд рядом с ним вынырнула вторая, меньшая голова, лишенная гребня. Я подумал, что это, вероятно, его самка. Приплыв в бухту, дракон замедлил ход и высоко поднял косматую голову, озираясь вокруг. Затем он быстро повернул и <по>-плыл прямо на меня. Самка шла за ним. Через минуту меня снова окутало нестерпимое зловоние, распространяемое чудовищами. Драконы подошли вплотную к подножью утеса.
Стиснув зубы, собрав всю мою волю, я продолжал наблюдать. Они были теперь совсем близко. Я видел их отлично. Первый, с гривой и гребнем, имел никак не меньше тридцати метров в длину; второй несколько уступал ему размерами. Когда они подняли головы, показавшиеся небольшими по сравнению с их общей величиной, я увидел, что шея, расширяясь книзу, переходит у них в веретенообразное, сплющенное сверху туловище, оканчивающееся длинным хвостом, занимавшим чуть ли не половину всей длины чудовищ. Самое туловище имело у самца не меньше пяти метров в поперечнике, как у хорошей шхуны. Весь он был покрыт не то костяной чешуей, не то мокро блестевшей щетиной. При неверном свете месяца я не мог определить окраску. Могу только сказать, что на спине она была темнее, чем снизу, и что по коже шли темные пятна, образуя мраморные разводы.
Подплыв к утесу, первый дракон вытянул шею во всю длину, не достав до меня всего несколько метров, и начал, тяжело сопя и раздувая ноздри, обнюхивать воздух. Затем он прильнул грудью к скале, и я видел, как из воды показался огромный плавник, которым он старался опереться о камень. Самка, отойдя немного в сторону, последовала его примеру. Теперь уже не одна, а две головы с двумя парами отвратительных глаз жадно тянулись к моему выступу. То подымаясь, то снова срываясь со скользких камней, злясь, визжа и раздувая свои змеиные шеи, они старались дотянуться до меня, вздымая среди прибрежных скал высокие волны.
Но через некоторое время они поняли, по-видимому, бесполезность своих попыток. Отплыв от берега, драконы стали бороздить бухточку, то ныряя — должно быть, за рыбой, — то снова показываясь на поверхности в пенистых водоворотах. Несмотря на все мое отвращение, я не мог не залюбоваться мощной ловкостью, быстротой и змеиной грацией их движений.
Я уже подумал, что они забыли обо мне. И все же, не прошло и четверти часа, как косматая голова снова высунулась рядом с моим утесом и, подозрительно обнюхав воздух, опять скрылась. Так повторилось несколько раз. Наконец, измученный бессонницей и уверившись, что пока что я в безопасности, я не выдержал, уполз в пещерку и задремал, надеясь, что с наступлением дня драконы, как и накануне, уйдут из бухты.
Когда я проснулся, было уже около полудня, но и море, и островок укутались в плотный туман, мешавший видеть дальше, чем на несколько шагав. Я долго и чутко прислушивался: все было тихо. Я не чувствовал характерного зловония. Птицы надо мной тоже не проявляли беспокойства. Тогда я осторожно слез к трещине с водой и, напившись, стал спускаться к морю за устрицами.
Вдруг где-то рядом из молочного тумана послышался знакомый храп. С проворством обезьяны, спасающейся от тигра, я полез вверх по скале к моему убежищу. Храп раздался снова, повторяясь все ближе, то слева, то справа. Притаившееся чудовище учуяло меня и нюхом искало в тумане. Обливаясь холодным потом, я лез выше и выше, впиваясь пальцами рук и ног в трещины камня. Еще четыре, три, два метра… Тут моя нога скользнула по отсыревшей скале, я оступился и повис, уцепившись за выступ руками.
В тот же миг молниеносная, безумная боль резнула мою правую ногу. Я услышал, как лязгнули тяжелые челюсти гадины от страшного удара мордой о скалу. Дракон дико заверещал. Послышался всплеск воды. Моя нога сразу же стала будто свинцовой. Не знаю, каким чудом мне удалось тогда удержаться на руках и как, почти теряя сознание от невыносимой боли, я дополз в пещерку…
Переведя дух, я взглянул на ногу: вместо ступни торчала бесформенная култышка, из которой широким ручьем хлестала кровь. Среди клочьев мускулов и связок белел осколок кости, точно перекушенный щипцами. Последним усилием воли я схватил пучок полувысохших кожистых водорослей и, свив из них жгут, изо всех сил перетянул им ногу под коленом. Затем все поплыло передо мной и я потерял сознание… В себя я пришел только здесь, в больнице…»
***
Прочитав рукопись до конца, Георгий Николаевич покачал головой и крепко задумался.
— Если только Сергей не помешался во время крушения, то за ним охотилось что-то среднее между плезиозавром и мозазавром, — решил он наконец, не без труда вспомнив названия вымерших чудовищ из школьного курса геологии. — Но разве могут они существовать до сих пор?.. Обязательно надо запросить этого хайфонгского доктора, о каких «серьезных трудах по этому вопросу» он пишет….
Георгий Николаевич так и сделал и через две недели получил второе заказное с индокитайской маркой.
Это была целая ученая диссертация. Доктор вполне научно и логично доказывал не только возможность, но и действительное существование в морях странных существ, вроде описанного Елагиным. Он подкреплял свои выводы целым списком книг, посвященных вопросу о морской змее, которую Елагин
