Читаем без скачивания Трипланетие. Первый Ленсмен - Эдвард Смит

В любой момент он мог отключить защиту и воспользоваться своим оружием — вероятно, еще более мощным, чем их собственное.

Придерживаясь за стену, Костиган отыскал взглядом определенную точку на величественном куполе искусственного планетоида и сильнейшим толчком послал к ней тело Роджера. Затем мужчины подхватили Клио за руки и, оттолкнувшись, прыгнули — три облаченные в скафандры фигуры начали полет к своей единственной надежде на спасение, небольшому разведывательному кораблику, причаленному у аварийного порта снаружи гигантской сферы.

Полуразрушенный «Гиперион» и его спасательные шлюпки были недоступны — им не удалось бы миновать без боя огромные ворота главного шлюза, а других выходов не было.

Они плыли по воздуху. Костиган по-прежнему держал под прицелом медленно вращающееся тело Роджера, Брэдли поглядывал вниз, а Клио — Клио, тем временем, понемногу начала приходить в себя. Наконец, она обрела дар речи.

— А что, если им удастся восстановить нормальную гравитацию? — спросила она в тревоге. — Тогда нас могут достать и лучами, и снарядами!

— Это уже можно было бы сделать, — заметил Конвей, — у них наверняка есть запасные генераторы. Но тогда Роджеру, как и нам, будет не сладко. Кому понравится рухнуть наземь с такой высоты! Значит, его команде надо как-то достать своего босса — скажем, на вертолете; но они прекрасно понимают, что мы накроем их, как только машина поднимется в воздух. Из обычных эмиттеров нас уже не достать, а тяжелая установка пробьет дыру в куполе. Так что для беспокойства, малышка, нет особых причин.

— Но что ты собираешься делать с этим… этим… — задохнувшись, девушка махнула рукой на плывущее впереди тело Роджера.

— Он — наш заложник и проводник до люка ближайшего корабля. Потом придется его бросить.

— У меня большое желание прихватить этого мерзавца с собой, — мрачно заметил капитан Брэдли, — но, к сожалению, вы правы… Похоже, что кролик поймал питона и не знает, с какой стороны отрезать кусок посочнее… да и ножик затупился! — он бросил взгляд на свой «левистон» и сообщил:

— Энергия почти на исходе, да и в вашем, по-моему, осталось не так уж много. Рисковать не стоит.

Очутившись у огромной вогнутой стены, мужчины с усилием повернули рычаг. Створки аварийного шлюза медленно, со скрипом разошлись; за ним зиял цилиндрический проход, упиравшийся в люк миниатюрного космического корабля. Костиган, в общих чертах представлявший устройство суденышка, — он внимательно изучал его часа два с помощью интравизора из своей камеры — устроился за пультом и направил кораблик в открытый космос, к далекой Земле.

Затем он предусмотрительно отключил от внешней линии связи переговорные устройства Брэдли и Клио, и начал крутить верньеры передатчика.

— Сэммз! — резко произнес он. — Здесь Костиган. Мы выбрались… все окей. Да, конечно… абсолютно… Кстати; передай им, Сэмми, что я не один.

Через звуковые диски шлемов девушка и капитан слышали только половину диалога — краткие реплики Костигана, — но этого было достаточно, чтобы оба уставились на него в немом изумлении. Даже Клио слышала это могущественное, почти легендарное имя! Несомненно, их спутник и спаситель стоял высоко — подумать только, в таком фамильярном тоне он общался с самим Вирджилом Сэммзом, всемогущим шефом Службы, наводнившей космос агентами Трипланетной Лиги!

— Надо послать общий вызов. — наконец пробормотал Брэдли. — Всем наблюдательным станциям и кораблям Флота…

— Это сделают за нас, — ответил Костиган. — Теперь они знают, что искать, и знают, что мониторы дальнего слежения бесполезны. Но есть и другие средства… не думаю, что это займет у них много времени, — откинувшись на спинку кресла, он потянулся. — Все военные корабли в семи секторах, все патрульные суда уже мчатся к нам… и все тяжелые дредноуты и крейсера Флота. У Службы хватает и ультраволновых детекторов, и операторов, чтобы обнаружить этот чертов планетоид. Ну а когда они его засекут, то сообщат координаты всем боевым кораблям.

— Но что же будет с пленниками Роджера? С пассажирами ограбленных лайнеров, которые томятся на планетоиде? — спросила девушка. — Ведь пираты не пощадят их…

— Трудно сказать, — Костиган пожал плечами. — Все зависит от того, как пойдет дело. Мы и сами, между прочим, еще далеко не в безопасности.

— Да, — согласился Брэдли, — сейчас наши шансы беспокоят меня больше всего. Вероятно, погоня уже выслана.

— Не сомневаюсь. И корабли у них помощнее, чем эта скорлупка. Наша судьба зависит от случая… от расстояния до ближайшего трипланетарного корабля и мощи его батарей. Пока же нам остается только ждать — мы сделали все, что могли.

Наступила тишина. Костиган подключился к переговорному устройству Клио и подошел к ней. Девушка сидела, свернувшись калачиком в пилотском кресле, бледная и измученная; сказывались тяжелые испытания, выпавшие на ее долю за последние несколько часов. Когда Конвэй присел рядом, она непроизвольно вспыхнула, но не отвела синих глаз от лица молодого офицера.

— Клио, я должен… мы… ты… — тут он совершенно неожиданно тоже покраснел и замолк в совершенном смущении.

Конвэй Костиган, офицер Трипланетарной Службы, на чей острый ум и мужество можно было положиться в любых испытаниях, профессионал высочайшего класса, не единожды доказавший на деле, что его невозможно сбить ни с ног, ни со следа, секретный агент, способный найти выход из самой отчаянной ситуации, вспыхнул от смущения как мальчишка. Однако он упрямо продолжал:

— Боюсь, малышка, я выдал себя еще там, внизу… Но…

— Ты хочешь сказать, Конвэй, что мы оба выдали себя, не правда ли? — заговорила после паузы Клио. — Теперь ты тоже знаешь обо мне… знаешь все… все, что я чувствую… Но я не хотела бы удерживать тебя против воли, милый. Только… ведь ты тоже любишь меня, Конвэй?

— Ты еще спрашиваешь?! — воскликнул молодой офицер, стиснув в отчаянии кулаки; грудь его тяжело вздымалась, под скулами ходили желваки. — Я люблю тебя, Клио… люблю так, как не любил никогда в жизни. Удерживать меня?! О чем ты говоришь, девочка? Для меня нет большего счастья, чем находиться рядом с тобой! Ни одна женщина не значила для меня больше, чем ты… и никогда уже не будет значить… Ты — моя единственная… ты для меня… — внезапно он опустил голову и горько пробормотал:

— Ну как ты не понимаешь, девочка моя… это же совершенно невозможно!

— Разумеется, не понимаю, — девушка сбросила тяжелые перчатки, и руки их встретились. Ее бархатный голос слегка дрожал от волнения. — Конвэй, ты любишь меня, и я тебя тоже. Это все, что имеет значение.