Читаем без скачивания Клуб мертвяков - Шарлин Харрис

— Мы только спустя несколько лет поняли, почему директор школы тогда весь взмок, — Тара улыбалась очаровательно и проказливо. — Постой, скажу пару слов ди-джею. — Она вскочила и пробралась через толпу к вампиру, сидевшему за пультом на сцене. Он наклонился к ней, внимательно выслушал и кивнул.

— Ой, не надо, — я чувствовала, что надвигается нечто ужасное.

— А что такое? — веселился Олси.

— Она хочет, чтобы мы с ней все это повторили сейчас.

Моя догадка была правильной. Сияющая Тара протолкалась через толпу, подплыла ко мне. К этому моменту я придумала двадцать пять уважительных причин, чтобы не делать того, что она задумала, но она схватила меня за руку, заставив подняться с места. И мне стало ясно, что нельзя ей не уступить. Тара настроилась всей душой, а Тара мне друг. Толпа расступилась, освобождая нам место, и зазвучала мелодия Пэта Бенатара «Любовь — это поле боя».

К сожалению, я помнила все прыжки и подскоки, каждое виляние бедра.

Мы с Тарой, в своей наивности, поставили этот танец по образцу парного фигурного катания, так что наши тела постоянно соприкасались (или очень сближались). Не было ли это больше похоже на лесбийский акт обольщения, как его исполняют в барах со стриптизом? Пожалуй, не особенно. Я, конечно, не бывала ни в барах со стриптизом, ни в кино на порно-фильмах; но допускаю, что в тот вечер в «Джозефине» имел место сходный всплеск всеобщей похоти. Я не люблю оказываться объектом этого чувства — но все же я вдруг заметила, что такое зрительское отношение вдохновляет.

Билл научил меня телом понимать, что такое хороший секс, — и я уверена, что теперь в моем исполнении отражалось это мое понимание и умение наслаждаться сексом, то же можно сказать и о Таре. В некотором смысле мы воплощали идею «Я женщина, послушай меня». И, клянусь чем угодно, любовь и есть поле боя. Бенатар не соврал.

Во время танца мы располагались боком к аудитории. На последних нескольких тактах Тара держала меня за талию, мы в унисон сделали пару резких движений бедрами и склонились так низко, что доставали ладонями до пола. Музыка смолкла. Долю секунды стояла тишина, а потом раздался гром аплодисментов и свист.

Вампиров больше всего занимали мысли о том, что в наших жилах течет кровь, я это поняла по их голодным взглядам, которые они бросали преимущественно на внутренние стороны наших бедер. И мне были понятны мысли вервольфов — их занимало, насколько мы хороши на вкус. Так что, возвращаясь к своему столику, я чувствовала себя вполне съедобной. Пока мы с Тарой пробирались между столиков, нас похлопывали и осыпали комплиментами, и мы получили множество предложений. Я чуть не поддалась искушению принять приглашение на танец от курчавого брюнета-вампира моего роста и миловидного, как кролик. Но я только ответила ему улыбкой и прошла дальше.

Франклин Мотт был в восторге.

— Ты была совершенно права, — сказал он, подавая Таре стул. Олси, как я заметила, даже не поднялся с места, он сверлил меня взглядом, и Тальботу пришлось самому потянуться и подтащить мне стул, эта его любезность была вынужденной и неловкой. (Зато Рассел оценил его поступок — погладил по плечу). — Неужели вас, девочки, не исключили из школы за такое, — говорил Тальбот, стараясь сгладить неловкость ситуации. В Олси, понятно, проснулся собственнический инстинкт, но я не стала бы распинать его за это.

— Да что вы, мы представления не имели, — смеясь, протестовала Тара. — Никакого. Мы даже и не поняли, с чего такой переполох.

— Кто укусил тебя в зад? — очень тихо спросила я у Олси. Но, внимательно вслушавшись в его бормотанье, я сумела понять причину его неудовольствия. Он жалел, что днем чуть не признался мне, что Дебби не совсем изгнана из его сердца, в противном случае он бы сделал решительную попытку разделить со мной постель сегодня же ночью. Он и виноватым себя чувствовал, и сердился на себя за это, потому что сегодня полнолуние — подумать только, его время наступило — один раз в месяц. В каком-то смысле.

— Ты не очень-то стараешься разыскать своего бойфренда, а? — холодно спросил он, скрывая раздражение.

Мне как будто опрокинули на голову ведро холодной воды. Да, удар очень болезненный. На глаза навернулись слезы. Всем за столом стало ясно, что он сказал мне какую-то гнусность.

Тальбот, Рассел, Франклин — все значительно взглянули на Олси с откровенной угрозой. Взгляд Тальбота был как бы слабым отражением чувств его партнера, так что с ним можно, допустим, не считаться, но Рассел, как-никак, король, и Франклин, по всему видно, вампир влиятельный. Олси сразу вспомнил, где он и с кем.

— Прости, Сьюки. Просто ревность взыграла, — он сказал настолько громко, чтобы было слышно всему столу. — Правда-правда, любопытное было зрелище.

— Понравилось? — сказала я как можно легкомысленнее. Но сама я просто взбесилась. Наклонившись к Олси, я запустила руку ему в волосы. — Всего лишь любопытное? — Мы обменялись с ним фальшивыми улыбками, но для других этого хватило. У меня же было большое желание схватить пучок его черных волос и дернуть изо всех сил. Он не умел так, как я, читать чужие мысли, но мое желание отгадал, как будто оно было написано на мне крупными буквами. И ему понадобилось все его самообладание, чтобы держать лицо.

И опять вмешательство Тары было уместно: она пристала к Олси — хотела, чтобы он рассказал про свою работу, и благодаря ей мы благополучно преодолели еще один неловкий момент. Я немного отодвинулась от стола и решила чуть-чуть расслабиться. Олси был прав: дело надо делать, а не развлекаться; но разве могла я отказать Таре, зная, что танец доставит ей такую радость.

Когда танцующие пары на минутку расходились, на заднем плане мелькал Эрик — он стоял прислонившись к стене позади небольшой сцены. Глаза его, устремленные на меня, горели огнем. Вот этот, по крайней мере , не обозлился на меня, этот воспринял наш маленький танцевальный номер именно так, как мы его и хотели представить.

Эрик выглядел довольно симпатично в очках и костюмчике. Я решила, что благодаря очкам у него не такой угрожающий вид, и стала думать о деле. Сегодня вервольфов и людей было меньше, так что слушать мысли было легче, легче проследить за ходом мысли и обнаружить ее источник, так сказать, носителя. Я закрыла глаза, чтобы сосредоточиться, и почти сразу уловила отрывок внутреннего монолога, от которого содрогнулась.

— Какая мука, — думал кто-то. Я поняла, что это мужчина, и мысли исходили откуда-то из-за моей спины, прямо от стойки. Моя голова сама по себе стала поворачиваться, но я себя удержала. Ну, увижу, и что это даст? Я не обернулась, а стала смотреть в пол, чтобы не отвлекаться из-за перемещений других людей.