Читаем без скачивания Клуб (ЛП) - Скотт Кайл М.

Капли вина забрызгали лицо Лары, чуть ниже левого глаза. Девушка была полностью выбрита, на теле не было ни единой волосинки.

Потрясенный, Джейсон в немом ужасе смотрел, как обедающие вокруг Лары ковыряются во фруктах и пьют вино, сияя от восторга. В их глазах он видел тот же дикий голод, что и в глазах первой леди, и понимал, что именно вскоре наполнит их пустые тарелки.

ДЕВУШКА

Один шаг, другой, третий.

Просто делай то, что он говорит.

Еще шаг, и еще.

С каждым шагом она приближалась к двери, украшенной цветочной резьбой и золотыми ручками, тонкими и изогнутыми, как змеи. С каждым шагом, который она делала по направлению в бог знает куда или во что, девушка чувствовала, как стены смыкаются вокруг нее и внутри нее, как будто ее дыхание и жизненная энергия дома каким-то необъяснимым образом переплетались; две части единого целого, неразделимые, как пламя от топлива. Она изо всех сил пыталась удержаться на ногах и сохранить самообладание, когда страх накатил на нее, а сердце гулко забилось.

Ей казалось, что она идет по смертному ряду; смертному ряду, помещенному в какую-то альтернативную реальность, где серые от мочи стены и вонь пота были заменены благоухающим воздухом, красивыми вазами с экзотическими цветами, еще более красивыми, и где ржавые, грязные железные карцеры были замещены экстравагантными комнатами с удобными кроватями, тончайшим бельем и бархатными занавесками. По обе стороны коридора она рассматривала убранство, не находя утешения в величии образов, запечатленных маслом на старинных холстах. Да и как она могла? Изображения, выполненные с впечатляющей тщательностью и невероятным вниманием к деталям, были ужасающими. Кем бы ни были эти художники, их талант не уступал их порочности. Были разные стили, и она понимала, что не один художник создал эти адские произведения, но тема, похоже, была относительно постоянной...

Унижение. Разврат. Убийство. Уничтожение человеческой формы.

Один за другим, образы проплывали мимо нее, пока она двигалась к огромным имперским дверям впереди. Она старалась не смотреть на картины. Конечно, нездоровое любопытство, живущее в глубине человеческого сердца, не выдержит такого сопротивления. Как и в толпе вокруг автокатастрофы, где мертвые окрашивают своей кровью разбитые окна, а крики умирающих звучат, словно ратные рога в черном цирке, заполненном черносердечными зрителями, так и она не могла удержаться от того, чтобы не посмотреть на это свежее, диковинное зверство.

Пытки. Мучения. Расчленение. Изнасилование.

Здесь было все. Боже, как она надеялась, что Джейсон и его уроды последовали за ней сюда.

Один за другим образы проникали в ее сознание, но она отбрасывала видения как могла, понимая, что их целью было не только развлечь больных и безумцев, бродивших по этим залам, но и сломить жертв этих людей. Раздавить их волю. Начать процесс устрашения.

Атос и его таинственные гости питались страхом, словно это было их мясо и вино. Это место... этот дом... он питался страхом и болью. Мучения жертв предвещали удовольствие избранных. Ее ужас был мелкой рябью на бушующем море, а клиенты Атоса были акулами, доведенными до исступления.

Дверь становилась все ближе. Она почувствовала, как ее зрение мутнеет, а черное отчаяние окутывает ее своими холодными объятиями.

А потом она подошла в дверям. Предстала перед ними. Девушка могла рассмотреть бесчисленные детали флоры, изображенной на тонко вытравленном дубе, могла увидеть собственное бледное лицо, отраженное в сияющих золотых дверных ручках. Ее обнаженная фигура, казалось, таяла и меняла форму в очертаниях металла.

Двое мужчин, сопровождавших ее и держащих девушку за руки, отпустили ее. Атос, стоявший позади нее, положил руку ей на плечо, нежно и почти ласково. Она вздрогнула от его прикосновения.

- Пора, моя дорогая, - тихо сказал он.

Она хотела спросить его: Пора для чего? Но слова застряли у нее в горле, так как нервы звенели, как струна, и дыхание прервалось. У нее дрожали руки. Ладони сочились потом, как жидким ужасом. Голова поплыла. Нет. Не поплыла. Ей казалось, что она тонет. С другой стороны дверей она услышала тихий смех, голоса, музыку...

- Ты готова к торжественному выходу?

Она повернулась к нему лицом и сказала глазами то, что не могла выразить словами.

Я убью тебя. Все, что мне нужно, это еще один шанс. Один крошечный шанс... и я убью тебя. 

Атос улыбнулся.

- О, моя дорогая милая девочка. Ты просто держи эту ненависть и этот огонь. Что-то подсказывает мне, что скоро... очень, очень скоро... они тебе понадобятся... - Он кивнул в сторону двери. - А теперь... повернись лицом к двери, как хорошая девочка. Делай, что я говорю, и подчиняйся традициям, или я отрежу твои хорошенькие сиськи прямо здесь и сейчас, а остальные скормлю своим гончим.

Он вынул из кармана опасную бритву. Лезвие блеснуло золотом в свете свечей в коридоре, и девушка снова увидела свое собственное лицо, осунувшееся и усталое, вытравленное изможденным, безнадежным ужасом, а затем он прижал его к ее соску. Холодное прикосновение стали немедленно заставило ее нежный узелок напрячься.

Атос смотрел на нее, вбирая в себя ее плоть, пируя голодными глазами, останавливаясь на ее груди, пупке, маленькой ложбинке между ног...

Он подмигнул.

- Выбирай, моя дорогая.

Она повернулась к двери, сделав то, что ей было велено.

- Хорошая девочка, - пропел Атос. - Хорошая, хорошая девочка... А теперь давай познакомимся с твоими поклонниками...

Атос кивнул своим слугам, и дверь широко распахнулась.

Первое, что поразило ее, был звук. Огромные двери были толстыми, как древние вязы. Они крепко держали звуки комнаты в своей груди, пока из-за порога не пробился первый проблеск света, и звуки веселья не устремились вслед за сияющим светом. На секунду она ослепла от смены освещения, и ее мир превратился в один сплошной свет и симфонию. Девушка услышала звон бокалов, шелест металлических столовых приборов, звуки диссонирующих скрипок, играющих какой-то странный авангардный саундскейп, одновременно траурный и меланхоличный. Визжащие скрипки завывали, как умирающие и проклятые, а затем смягчались, когда какофония стихала, чтобы открыть текстуры, печальные и скорбные, как самый мрачный реквием. Все это открылось ей в доли секунды, пока ее глаза привыкали к свету, а затем переключилась на гулкую атмосферу, кружившую по комнате.

Если звуки показались ей странными, то визуальные образы, сопровождавшие траурное нарастание и спад звуковой дисгармонии, были совершенно безумными.

Она увидела группу людей. Не меньше сорока. Все улыбались, разговаривали, смеялись между собой, сидели вокруг огромного изысканного пиршества. Здесь были мужчины, женщины, даже дети. Некоторые были обнажены. Некоторые были в роскошных платьях, а некоторые - в строгих костюмах. Всех совершенно не смущало немыслимое зрелище, которое неподвижно лежало в эпицентре огромного стола. Там была женщина. Выбритая, лысая, испуганная.

В ее голове пронесся текст старой песни. Что-то из The Doors...

Пир друзей.

Она непонимающе смотрела на женщину, сидевшую сбоку от лежащей на столе...

Лары! Это Лара!!!

Женщина подняла бокал и произнесла тост, предлагая выпить за мужчину, сидящего рядом с ней.

- Вот уж чего не увидишь каждый день... - пробормотала девушка, вызвав у Атоса детское хихиканье, когда почувствовала, как что-то в глубине ее сознания сдвинулось с места, словно тектоническая плита за столетия. Не часто первая леди Соединенных Штатов поднимала бокал изысканного вина, в то время как под их возлияния обнаженная женщина обливалась холодным потом, не делая при этом абсолютно никаких попыток убежать.

Ее мольбы были, видимо, услышаны, и Джейсон со своими сообщниками нашли особняк, пришли за своей добычей, а вместо этого оказались в очереди на шведский стол. Причем в качестве закуски.