Читаем без скачивания Великая Северная экспедиция - Борис Островский

Обрадованный интереснейшей находкой, Стеллер отобрал образцы всего обнаруженного в погребе. Все это свернул в объёмистый тюк и отослал своего спутника на корабль передать находки Берингу вместе с запиской, в которой очень просил продлить его пребывание на берегу и прислать ему вподмогу двух-трех матросов. После этого Стеллер привёл погреб в прежний вид и бесстрашно отправился на дальнейшие поиски в глубь дикой страны. Пройдя с десяток километров, он приблизился к чёрному кряжу и вдруг увидел вдали, над сосновым лесом дым. Конечно, там были люди, от которых можно было разузнать многое, с риском, однако, не вернуться вовсе. Взволнованный этим новым открытием, Стеллер, дорожа каждой минутой, поспешил к берегу и приказал матросам, перевозившим в течение всего дня на корабль воду, сообщить Берингу, что он обнаружил невдалеке на берегу людей и вторично просит всего лишь на несколько часов вооружённых матросов и лодку.

В ответ на это Беринг прислал два железных котла, штуку зеленой крашенины, два ножа, бисера, трубок и табаку и приказал все это отнести и положить в найденную Стеллером землянку[43], ему же самому передать, чтоб он немедленно возвращался на корабль, иначе уйдут без него. Предвидя погоду и опасаясь остаться на открытом месте вблизи неизвестных берегов, Беринг не считал возможным задерживаться здесь ни одного лишнего часа. Этим и закончилось пребывание Стеллера на американском берегу, не посещённой до прихода сюда «Св. Петра» ни одним европейцем. За короткое время пребывания здесь Стеллер сделал очень многое. Он собрал и описал до 160 видов растений и даже добыл из некоторых семена (до 25 видов), отосланные им потом в Академию Наук.

Из здешней флоры особенное его внимание обратила малина, зрелые ягоды которой отличались необыкновенной величиной и чудесным вкусом. «Стоило бы взять, — писал Стеллер, — несколько кустов этой малины и доставить её в ящике с землёй в Петербург», но «не моя вина, — сокрушённо добавляет он, — что для них не нашлось помещения на корабле».

Из местной фауны он отмечает тюленей, китов, акул, множество морских бобров, чернобурых и красных лисиц, а из птиц — сорок, ворон и до десяти видов неизвестных ему пестроокрашенных, в числе их — впоследствии названную его именем хохлатую сойку (Стеллерова хохлатая сойка).

Пока снаряжали лодку, возвратился Хитров, посланный Берингом с 15 матросами на берег для отыскания, на всякий случай, подходящей гавани. Гавани Хитров не нашёл, но обнаружил интересные бревенчатые постройки, тщательно обшитые досками. Вокруг домов были врыты столбы с вырезанными на них фигурами по тлинкитскому образцу. Людей он нигде не увидел, повидимому, они скрылись. Стеллер, вконец утомлённый, собрал на берегу ещё несколько растений и напился превосходной воды из ближайшего источника. Он ещё раз взглянул назад. На всем видимом сзади пространстве тянулся таивший в себе столько интересного и загадочного могучий девственный лес, не посещённый, кроме него, ни одним ещё культурным человеком.

Прощай, Америка! Так вот для чего хлопотали в течение десяти лет и жертвовали жизнью стольких людей! Для того лишь, чтобы открытый с превеликими трудностями материк не был удостоен даже посещения и на исследования расположенного перед ним острова употребили всего лишь десять часов! — Так думал Стеллер. Из этих мыслей он был выведен нетерпеливым окриком матроса, предлагавшего ему немедля садиться в лодку.

Впереди протянулась серая полоса неспокойного моря. Сильный ветер быстро гнал низкие, тёмные облака, унося их куда-то вдаль. Дикая, мощная, грустная северная красота! Когда лодка, обогнув небольшой островок, вышла на свободное место, её с силой подбросило крутой волной. Море сплошь покрылось бурными гребешками. Рассечённые лодкой надвое, гребни с шипением проносились около её бортов и исчезали сзади, заставляя лодку тяжело падать вниз. Все чаще бросало в лицо солёными брызгами. Начинал моросить мелкий, холодный дождь…

Когда лодка подвалила к борту, на палубе показался Беринг. Его бледное измождённое лицо выражало непривычную для него решимость. Повидимому, между ним и Стеллером произошёл очень крупный разговор, потому что после него Стеллера не пускали к больному начальнику в течение нескольких дней. А между тем, до этой истории, Беринг был самым искренним образом расположен к Стеллеру и всячески уговаривал его принять участие в настоящем плавании. Так или иначе, но инцидент этот восстановил против Беринга не только Стеллера, но впоследствии и многих германских учёных. Один из них в весьма напыщенном тоне постигшую Стеллера неудачу характеризует как «центральный пункт драмы». Гельвальд же считает, что все те сведения, которые успел собрать Стеллер в столь короткий срок относительно климата, флоры и фауны и этнографии северозападного прибрежья Америки, составляют самый интересный и важный результат экспедиции, продолжавшейся более десяти лет.

Это, конечно, пристрастное преувеличение; все предыдущее изложение наше достаточно свидетельствует, что такое мнение несправедливо. Но, все же, та поспешность, с которой Беринг, не считаясь ни с чьим мнением, оставил берега долго разыскиваемого материка, не может не вызвать справедливого порицания. Он, например, так торопился, очевидно, боясь шторма, что оставил четвёртую часть бочек не налитыми. Впоследствии нехватка пресной воды сильно способствовала бедствиям экспедиции. Этот случай также доказывает, что в совершенно необходимых с его точки зрения случаях Беринг умел действовать самостоятельно и очень решительно, не считаясь с мнением своих подчинённых и не созывая предусмотренных инструкцией в подобных случаях консилиумов. Несомненно, ответственность, которую брал на себя при этом Беринг, была велика, но эта мера, по его мнению, была абсолютно необходима.

Придерживаясь юговосточного направления, под всеми парусами понёсся «Св. Пётр». Очень крепкий восточный ветер свежел все более. Пасмурная, дождливая погода не предвещала ничего доброго; исчезнувшие с утра берега, задёрнутые мутносерой пеленой, уже не показывались. Осуществить обстоятельный осмотр открытого материка, — как предполагал Беринг, — не удалось вовсе. Быстро пронеслись мимо крупного острова Кадьяка, расположенного у юговосточных берегов Аляски, как решили, являющегося продолжением американского материка. Незнакомые места заставляли беспрестанно делать промеры. По словам Вакселя, «весьма опасно было держать себя близ земли частых ради банков и беспрестанных густых туманов и жестоких ветров, к тому же и от неизвестного берега бывали неоднократно в великих страхах и в отчаянии спасения себя».