Читаем без скачивания Филин - Андрей Воронин

Ей хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не услышать продолжение, которое могло быть следующим: «Насчет супружеской измены я тебя предупредил, шкура ты подзаборная. Я тебе дал шанс признаться мне самой, а ты его, дура, не использовала, теперь пеняй на себя!»

При этих мыслях пальцы Станиславы предательски задрожали. Она несколько раз бралась за тонкую ножку бокала, но поднимать его над столом не рисковала: вино могло расплескаться.

– Выпьем, дорогая, – предложил Нестеров, поднимая рюмку водки.

Станислава набрала воздуха, задержала дыхание и приподняла бокал. Вино покрылось мелкой рябью, так бывает на озере в сильный ветер.

Нестеров приподнял брови:

– Тебе плохо?

– Нет, что ты, просто волнуюсь.

– Из-за чего? – голос Виктора Николаевича зазвучал строже.

– Глупости, дорогой, не обращай внимания, – Станислава еле успела перехватить бокал, крепко сжав ободок пальцами, иначе стекло зазвенело бы, ударившись о зубы.

«Слава Богу, что не откусила кусок стекла, – ужаснулась Станислава, сглатывая вино. – Спросил бы у меня кто, зачем испытываю эти мучения? Тысячи женщин мечтают о таком муже, как Нестеров, а я, имея все, что пожелаю, ищу приключений на свою голову. Значит, не все у меня есть, – усмехнулась она, – чего-то в жизни да не хватает».

– Завтра мы вместе идем в гости, – напомнил Нестеров, – и попробуй только выглядеть скучной и неинтересной.

– Хорошо, я постараюсь, если, конечно, не разболится голова.

– Никаких «если, конечно». Ты профессионалка, умеешь держаться на публике, что бы ни случилось.

– Единственное, чего я не могу пережить, так это если у меня колготки поехали, тогда ни про что другое думать не могу, – вышла из положения Станислава.

– Ты настоящая женщина, за что тебя и люблю, мерзавку.

– Взаимно, – ответила с улыбкой Станислава.

Когда супруги оказались в постели, Нестеров обнял жену. Та притворно вздрогнула, словно от возбуждения, и томно вздохнула. Она с первого дня знакомства, а началось оно с постели, не считала близость с Нестеровым чем-то приятным. Тот никогда не заботился о женщине, думал лишь о себе. Но если Станислава пребывала с мужем в периоде примирения, то весьма искусно симулировала удовольствие от близости с ним.

Рука мужчины легла на грудь женщине, и Виктор Николаевич зашептал ей на ухо:

– Сейчас, дорогая, идет очень крупная игра, в которой я не хочу проиграть.

– Я знаю, – все еще томно отвечала Станислава.

– Ни хрена ты не знаешь. Если мы выиграем, то поднимем зараз столько, сколько никогда еще не поднимали.

– Я никогда не лезла в твои дела.

– Еще чего не хватало! Своим проститутским поведением ты можешь испортить мне всю игру, завалить дело, одна сотая часть которого стоит дороже тебя и всего модельного агентства.

– Временами я не совсем понимаю тебя, – пролепетала Станислава.

– Тогда тебе придется туго, – и Нестеров больно сжал тело Станиславы сильными пальцами.

– Больно.

– Будешь дурой – будет еще больнее. Гостей будет много, но ты ни в коем случае не должна узнавать Игоря Горбатенко.

– Горбатенко? Игоря? – в растерянности произнесла Станислава, пытаясь припомнить, не было ли такого среди ее любовников. – Кто он?

– Боже мой, – вздохнул Нестеров, садясь на кровати, – трижды он бывал у нас в загородном доме, ты еще подавала ему кофе. Он ничтожество!

Станислава с трудом припомнила еще довольно моложавого мужчину с проплешиной на голове и тугим, напоминающим по форме молодой огурец, животом. Ей запомнились пальцы гостя, короткие, толстые, с по-женски аккуратными ногтями, запомнился липкий взгляд. Разглядывать Станиславу Горбатенко стал не как большинство мужчин – от ног, а сразу от бедер, вперив взгляд в низ живота. На лицо же, казалось, вообще не обратил внимания.

– Я что-то слышала недавно о нем, он вроде решил баллотироваться?

– Ты вообще его не знаешь, и дома у нас он никогда не был.

– Никогда? – переспросила Станислава.

– Даже если ты увидишь его в нашей гостиной, его там нет.

– А теперь давай займемся любовью, – проворковала Станислава, на самом деле не испытывая ни малейшего желания предаться сексу.

Нестеров секунд десять думал, глядя на идеально побеленный потолок, обрамленный вызолоченным гипсовым карнизом.

– Мне расхотелось, – угрюмо сообщил он.

– Я умею возбуждать и мертвых, – игриво напомнила Станислава.

Обычно Нестеров, решив заняться сексом, на полдороге не останавливался, теперь же он, даже не пожелав жене спокойной ночи, повернулся на бок и больше не подавал признаков жизни.

«Какое мне дело до какого-то Горбатенко, мерзкого типа, не умеющего ценить настоящую красоту? Даже если бы я его припомнила, увидев, ни за что бы не подала виду, что узнала. Вот мой новый знакомый – совсем другое дело. Он чувствует женщину, умеет взглянуть на мир ее глазами, а это дорогого стоит. Кстати, – спохватилась Нестерова, – как его зовут? Неужели он так и не назвал своего имени? Это просто кошмар какой-то, наваждение! Я потеряла голову, – она с опаской посмотрела на мужа, который усердно пытался загнать себя в сон, и под одеялом показала ему фигу. – Вот чего ты заслуживаешь, а не любви. Думаешь, купил меня своими побрякушками? Не дождешься!»

– Ты не спишь? – внезапно отозвался Нестеров.

– Сплю, – так же внезапно для себя сказала Станислава.

И странное дело, такой ответ вполне удовлетворил мужа, словно он был признанием в полной покорности.

Глава 14

Герман стоял перед своим работодателем и держал отчет. Он был преисполнен важности, раздувал щеки, вращал глазами, морщил лоб, сдвигал брови, лишь ушами не шевелил. Он рассказывал о часах и минутах жизни каждого из тех, кого ему поручили изучить. Богатыреву казалось, что Серебров, развалившись в кресле напротив гостиного стола, даже его не слушает. Синий шелковый халат, шитый золотом, дорогие кожаные шлепанцы на босу ногу, чашка горячего кофе и дымящаяся сигарета на отлете.

Серебров же, глядя на Германа, внутренне улыбался: «Ты смешон, Герман. Вообразил себя этаким тайным советником, секретным агентом. Важно не то, где и в какое время человек был, а то, что его заставило туда поехать, важны внутренние мотивы. Аналитиком ты, Герман, никогда не станешь. Возможно, из тебя получился бы неплохой репортер желтой газетенки, но писать большую обзорную статью, сидя в редакции, а не бегая по городу, тебе не поручил бы ни один главный редактор».

– Что у тебя насчет Скворцова? – спросил Серебров, оборвав Германа на полуслове, и подбросил шлепанец. Тот совершил сальто-мортале и оказался на ноге.

Германа это невероятно удивило:

– Как ты это делаешь?

– Попробуй сам, – сказал Серебров.

Герман устроился на стуле, расшнуровал запыленный ботинок и сунул ступню в предложенный Серебровым шлепанец.

– Але, гоп! – скомандовал Сергей.

Серебров закрыл глаза. Шлепанец ударился в потолок и упал Герману на голову.

Серебров расхохотался:

– Рожденный ползать летать не может. В цирке тебе, друг, никогда не выступать.

– Я еще раз попробую.

Вторая попытка оказалась чуть более удачной, во всяком случае, шлепанец потолка не достиг и чиркнул о ногу Германа.

– Предстоит последняя попытка, – констатировал Серебров.

Богатырев набрал воздуха, раздул щеки, изготовился. Резко дернул короткой ногой. Если бы у Сереброва реакция была чуть хуже, тапка угодила бы ему в нос. Но Сергей успел увернуться, даже не расплескав кофе. Тапка упала за кресло.

– Извини, я не хотел.

– Мало того, что не хотел, Герман, так ты и не умеешь это делать и учиться не желаешь. Так что там со Скворцовым?

– Понимаешь, – замялся Богатырев, – к нему не подобраться. Правительственный дом, подземная стоянка, камеры, забор, охрана. Даже в подъезд не сунуться, документы спрашивают. Я три раза мимо будки охранника прошелся, он вышел и поинтересовался, кто я такой, по какому делу, к кому и зачем.

Еще бы пять минут, и он принялся бы подмогу себе вызывать, и меня бы повинтили как пить дать.

– Спасибо и на этом. Информация по Скворцову у тебя невероятно ценная.

– Ты шутишь?

– Утверждаю. Она ценна тем, что я понял – туда соваться мне бессмысленно, а значит, буду и дальше разрабатывать Нестерова с Кабановым.

– Я так и не могу понять, что ты задумал? – пристально глядя на Сереброва, пробурчал Герман. – Носился ты с презентацией, как Кощей Бессмертный с яйцом, а теперь она тебя даже и не интересует.

– Очень интересует, но всему свое время. Презентация хороша тем, что на ней выпить шампанского на халяву можно. Понимаешь, Герман, я над другим размышляю…

– Над чем? – спросил Герман, ожидая каких-нибудь конкретных откровений.

– Если ты не понял, что я затеял, то они не поймут и подавно. Значит, пока все идет в правильном направлении. Ты-то знаешь намного больше их?