Читаем без скачивания Дерианур - море света - Ольга Елисеева

Алексей чувствовал, как его положили на кровать. Душная темнота внутренних покоев кое-где разрывалась слабыми огоньками свечей. Перед глазами Алексея эти блестящие искры пустились в пляс, его голова стукнулась о подушки, набитые камнями. Сознание то гасло, то вновь вспыхивало.

Он видел, как в комнату вошел невысокий, гладко выбритый человек в шлафроке, накинутом на ночную рубашку и, едва взглянув на Алексея, зацокал языком.

-- Карл Иванович, -- обратилась к вошедшему Екатерина. - Умоляю вас, осмотрите этого юношу. Он лежал в саду. Ему нужен врач.

-- Врач здесь, - коротко бросил бритый и, закатав рукава, подступил к кровати. - Марфа, воды! Света побольше.

-- Да не гремите же! - Взмолилась Екатерина. - Вы разбудите великого князя. Я не хочу объяснений.

-- Разбудить великого князя нет никакой возможности, - заявил врач. Он пил рейнвейн со своими голштинскими цирюльниками и выпил много. Меня вызвал к нему капрал Люнефельд, сказал, что царевичу плохо, а когда я приехал, он уже спал и сильно храпел.

Великая княгиня прыснула в кулан, а Алексей снова потерял сознание. Когда он опять пришел в себя, доктор уже заканчивал накладывать шов на его щеку.

-- Он будет жить? - Спросила великая княгиня.

-- Конечно, -- уверенно отозвался врач. - Но шрам останется навсегда.

-- Жаль, -- протянула Екатерина. -- Красивый юноша. И глаза у него совершенно греческие.

Это было последнее, что слышал Алексей.

Он очнулся только через несколько часов и обнаружил, что его перенесли на канапе, поставленное за высокими китайскими ширмами, отделявшими дальний угол комнаты. Утреннее солнце уже зажглось малиновым светом над черной стеной дальних елей, росших к западу от дворца.

Орлов пошевелился, и на скрип его хрупкого ложа немедленно явилась вчерашняя девка, уже умытая и прибранная, в белом хрустящем чепце и нестерпимо чистом переднике с шелковыми лентами.

-- Лежите, лежите, -- защебетала она, ставя на стол серебряный поднос с кофейником и небольшой супницей под крышкой. - Это каша. Овсянка с сушеной земляникой, -- заявила горничная, усаживаясь на край канапе и повязывая Алехану на шею салфетку. - Нет, нет, не двигайтесь, доктор вам строжайше запретил. Кормить буду я. - с этими словами она взялась за серебряную ложку внушительных размеров и приоткрыла крышку.

От сытного запаха овсянки Орлова замутило. Каша была сварена необычайно жидкой, это объясняло, почему ее держат в супнице.

-- Я не хочу есть, - тихо прошептал он.

-- Карлович Иванович сказал, что так и должно быть, -- навязчивая девица влила Алехану в рот целую ложку. - Вы потеряли много крови и должны хорошо кушать. Вот, вот, еще немножечко. За ее императорское высочество, которая нашла вас и спасла, -- резюмировала горничная, вытирая ему губы салфеткой. - Видите, как славно!

Алексей молчал. Ему было больно жевать, не то что говорить. Слава Богу, каша сама лилась в горло, обжигая небо. Девка заулыбалась, видимо, поняв, о чем он думает.

-- Это Карл Иванович велел кормить вас овсянкой, -- сказала она, -чтоб вам удобно было ее глотать. Она и для желудка полезна, и для крови. Доктор Крузе очень добрый и предусмотрительный человек...

-- Тебя как звать-то? - Оборвал ее излияния Алехан.

-- Марфа, -- опешила горничная. - Шкурины мы. Я и муж тут служим. Василий-то мой камердинером у ее высочества.

Орлов кивнул.

-- Значит это Монбижон? - Угораздило же его попасть в самое "вражье логово"! Интересно, как отсюда выбраться?

Вновь угадав его мысли, Марфа отрицательно покачала головой.

-- Вам двигаться не велено. Доктор Крузе говорит, что сломано два ребра и сильно ушиблен позвоночник.

-- Но я не могу. -- Алексей попытался подняться на локтях. - Меня, должно быть, уже ищут.

-- Доктор...

-- К черту твоего доктора! - Алехан стряхнул одеяло на пол и с ужасом обнаружил, что на нем нет рубашки, а вся грудная клетка перетянута широкими полотняными бинтами.

Горничная ойкнула и залилась румянцем, Орлов зло чертыхнулся и тоже отвел глаза.

Со стуком распахнулась дверь, и в комнату, помахивая коротким обрубленным хвостом, вбежала крохотная собачка с выпученными черными глазками-бусинами и гладкой, как у крысы, рыжей шерстью. Она казалась такой малюсенькой, что легко бы уместилась в опустевшей супнице. Раньше Алехан никогда не видел английских шарло, и Марфа пустилась объяснять, что этот редкостный уродец страшно дорого стоит, и его подарил великой княгине сам Шувалов, которому прислали собачку с новой партией книг из Лондона.

-- А ну-ка, Иван Иванович, попляши!

Горничная щелкнула пальцами, и собачонка, радостно махая обрубком хвоста, тотчас встала на задние лапки и завертелась вокруг собственной оси, словно выпрашивая сласти. На шее у нее болтался кружевной бант с серебряным бубенчиком, как у козленка.

-- Вы называете ее Иван Иванович? - Удивился Орлов.

-- Правда, похож? - Марфа конфузливо захихикала. - Это шутка ее высочества.

Изящный шарло, потешно приплясывавший, ради кусочка сахара, действительно чем-то напоминал фаворита Елизаветы с его вечными кружевами, пудрой и бутоньерками.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась великая княгиня с тазом мыльной воды в руках.

-- Прошу прощения, но мы просто вынуждены устроить этому неряхе ванну, - весело сказала она. - Марфа, ловите его. Грязные лапы в приличном обществе нетерпимы.

Горничная немедленно заградила псу путь к отступлению, и шаро, поняв, что добром дело не кончится, заметался по комнате. Его схватили и, подавив слабое сопротивление, принялись макать лапами в таз. Пузыри веером разлетались в разные стороны. Иван Иванович заливался жалобным лаем, но обе дамы были непреклонны, и щетки в их руках мелькали с завидным проворством.

При виде этого зрелища Алексей хохотал бы до упаду, если б не шов на щеке, причинявший немалую боль.

-- Ну как? - Спросила Екатерина, стряхивая мыльную пену с рук. Развлекли мы вас?

-- Отменно. - Орлов смахнул слезы с глаз. - Вам надо выступать в лазаретах перед ранеными. Все со смеху передохнут!

На мгновение Алехан даже забыл, что перед ним великая княгиня, такой веселой и простой она казалась.

Екатерина сощурила глаза, внимательно глядя на него.

-- Ваше лицо мне кого-то напоминает. Как вас зовут? Ведь вы до сих пор не представились.

-- Орлов. Алексей Григорьев сын, - он попытался приподняться на локтях. Ему показалось неприличным представляться лежа.

-- Орло-ов? - Задумчиво протянула она. "Ах вот откуда этот нос и губы. Но глаза... Совсем другие. Тоже хорошие, но другие. Какие-то греческие глаза". Като любила придумывать всему точные определения, и теперь зеленовато-карие очи раненого в купе с его круглым еще мальчишеским лицом и полуобнаженным торсом прекрасной лепки навеяли на нее античные ассоциации. - Орлов.