Читаем без скачивания Преступление - Ирвин Уэлш

Остается ехать на запад. По междуштатному шоссе до Болоньи часа два-три; по сорок первому хайвею, Тамайами-Трейл, явно больше. Знак «скорость не выше пятидесяти пяти миль в час» крушит Ленноксовы планы; алюминиевый барьер вдоль разделительной полосы, весь во вмятинах совершенно определенного происхождения, бесстрастно подтверждает адекватность рекомендуемого скоростного режима.

Пригороды Майами слишком быстро и неожиданно, на взгляд Леннокса, сменяются болотами национального парка Эверглейдс. В небе зависли хищные птицы — Леннокс таких прежде не видел, походят на помесь гигантских ворон с ястребами. Немало их распластано на дороге — верно, спустились, привлеченные погибшими под колесами мелкими зверушками, и сами стали жертвами. Весь хайвей своими перьями да кровищей испоганили. Местами по лесу словно коса прошлась — не иначе, последствия урагана, прикидывает Леннокс. А местами деревья согнуты в дугу, скрючены, листья на них желтые, будто пострадали не от ветра, а от жары, целые участки ограждения вовсе снесены. Белые цапли в немыслимых позах зависли на изможденных деревьях. Ленноксу в очередной раз вспоминается друг Лес и чайки.

Тианна достала бейсбольные карточки и взялась их пересчитывать.

— Я смотрю, тебе карточки нравятся. Ты их коллекционируешь?

— Да нет. Просто эти вот храню. Они мне от папы достались. — Волосы снова служат девочке щитом, она ждет Ленноксовой реакции. — Вообще-то от них никакой пользы, но у папы были и довольно ценные. А ты любишь бейсбол?

— Не особо. Честно говоря, я от американских видов спорта не в восторге. Бейсбол — та же лапта, забава для малышни. — Леннокс усмехается, прежде чем соображает, сколько лет Тианне. — В смысле, в бейсбол ни один шотландец никогда не играл!

— Так уж и не один? — Тианна с довольным видом вручает ему карточку.

БОББИ ТОМПСОН

(д.р. 23 октября 1923 г. Глазго, Шотландия)

264 гола за 14 сезонов. Всемирную славу ему принес знаменитый удар, который обеспечил победу в Кубке Национальной лиги для «Нью-Йорк Джайентс» против «Бруклин Лоджерс» в 1951 г.

«Американский шотландец» был шестым, младшим ребенком в семье, иммигрировавшей в США в пору его детства. Он играл за «Джайентс», «Брейвс», «Кабс», «Ред Сокс» и «Ориолс». В настоящее время на заслуженном отдыхе. Живет в Саванне, штат Джорджия.

Леннокс косится на карточку, не разжимая пальцев на руле.

— Убедила!

Тианна со смехом прячет карточку. Внезапно внимание ее привлекает автомобиль с двумя велосипедами на багажнике.

— Клево! — восклицает девочка. — А у тебя в детстве был велосипед?

— Был. — При мысли о бело-голубом «ралее», подарке на одиннадцатый день рождения, Леннокс вздрагивает. Родители тогда все уши прожужжали: мол, береги его, никому не давай…

— А какой?

— Велосипед как велосипед. — Леннокс отвечает отрывисто; отрывистость, почти грубость обусловлена болью. После вчерашних возлияний его мучает горькая отрыжка; память косой прошлась по давно и густо заросшим тропам. Леннокс сглатывает ком. — А еще чем ты увлекаешься? — произносит он, чтобы сменить тему. — Я хотел сказать, ты любишь, гм, животных?

Тианна с минуту размышляет. Парадоксальным образом ее желание придать вопросу значимость, на которую он явно не тянет, заставляет Леннокса почувствовать себя законченным болваном.

— Пожалуй, я люблю дельфинов. Мы за ними с Четовой яхты наблюдали. Еще мне нравятся тюлени, аллигаторы, рыбы и ламантины. Короче, все морские обитатели.

— Ты, должно быть, порядочно их насмотрелась, во Флориде-то живя.

— Нет, в основном я о них читала.

— Ну, уж аллигаторов-то ты точно видела.

— Живых — никогда, — вздыхает девочка. — Мы через Эверглейдс раз пятнадцать проезжали, только взрослые всегда говорили, нам некогда на рептилий глазеть. Просто на свои вечеринки торопились. Подгоняли все время. Мама со Стэрри, и — Тианна отворачивается, не в силах закончить фразу.

Леннокс прямо видит Робин со Стэрри, нанюхавшихся кокаина, мчащих на очередную тусовку, с сонной Тианной на заднем сиденье.

— И кто? — спрашивает Леннокс. — Кто тебя подгонял? Мама?

— Мама и другие.

Леннокс смотрит на девочку. Та уставилась в пол, мусолит во рту прядь волос.

— Другие — это типы вроде Ланса и Джонни?

— Рэй, я не хочу о них говорить. — Личико сморщилось, голосок звенит. — Давай не будем о них говорить, пожалуйста!

— Ладно, ладно, солнышко, не будем, успокойся. — Леннокс неловко гладит острое плечико. Лучше не давить. Путь неблизкий. Девочка сама расскажет, когда будет готова. Кстати, она в первый раз обратилась к нему по имени. Вот сучки. Времени у них нету. Ребенок, можно сказать, вырос на мангровых болотах, а живого аллигатора не видел. Кого она имела в виду под «другими»?

Леннокс включает джаз-авангард, для успокоения, однако успокоительность зашкаливает — такое впору в доме престарелых слушать. У Леннокса мороз по коже, Тианна судорожно тянется к кнопке, убирает звук.

— Меня от этой музыки тошнит!

— А что ты там в торговом центре купила? Давай-ка сюда!

Девочка роется в своей сплющенной овечке, с гордостью достает диск Келли Кларксон и пытается загнать его в плеер. Леннокс в душе рад, что плеер упорно выплевывает диск. Остальные диски постигает та же участь.

— Дурацкая система!

— Нажалуемся в пункт проката, — говорит Леннокс, пытаясь сдержать улыбку. Улыбка прорывается, Тианна шлепает Леннокса по руке.

— Ты знал! Ты нарочно!

Они настраиваются на волну 101.5 Лучшего РМ, которая сама себя анонсирует как «Радиостанцию Номер Один в Южной Флориде». Звучит «Как трудно сказать «извини» группы «Чикаго», Леннокс думает о Роббо.

За композицией следует обильная реклама. Разнообразные голоса с преувеличенным, хотя и искренним восторгом предлагают ссуды частным лицам и кредиты практически на все, но главным образом на недвижимость и автомобили. Золотым дождем проливаются серьезные предложения серьезных агентств по оптимизации долгов и сокращению расходов. Кажется, одни и те же граждане вещают, прикидывает Леннокс, поднося к губам бутылку минералки «Эвиан». Очередной залп по распоясавшемуся сушняку.

Рекламу прерывает замогильный голос: «Если вы сидите в темноте с дробовиком и разрабатываете план уничтожения собственного босса, настройтесь на лучшее. Настройтесь на РМ».

По настоянию Тианны Леннокс переключает каналы. Нарывается на битловскую «Люби меня», вспоминает о Труди, обгоняет грузовик со стикером «Поддержи наших ребят» и начинает подпевать с преувеличенным ливерпульским акцентом. Тианна присоединяется — чуть слышно, однако быстро входит во вкус. Задолго до конца композиции они уже дерут глотки исключительно друг для друга.

Смолкают последние аккорды. Леннокс и Тианна оба смущены вкравшейся в их отношения искренностью. Они едва не отшатываются друг от друга, точно парочка из голливудского мюзикла, завершившая красноречивый танец. Тианна откидывает волосы с лица и робко спрашивает:

— Там, на заправке, ты своей девушке звонил, да?

— Да. Да, девушке.

— В Шотландию?

— Нет, она, гм, сейчас в Майами. — Леннокс кивает на журнал на Тианниных коленях. — У нас свадьба через несколько месяцев.

Некоторое время Тианна размышляет. Затем спрашивает:

— А какая она, твоя невеста?

— Она хорошая, — говорит Леннокс, ив тот же миг чувствует, как бедно звучат его слова. Труди столько с ним натерпелась, а он вот он, здравствуйте пожалуйста: катит от нее с девочкой, которую второй день знает.

Во взгляде Тианны бдительность.

— Ты же моей маме не бойфренд, правда?

— Нет! — поспешно заверяет Леннокс. Он почти видит лохматый, как гусеница, лобок Робин, почти чувствует ее руку у себя в трусах и только что не корчится от отвращения. — Мыпросто друзья.

Кажется, девочка довольна.

— Рэй, ты мне нравишься, — произносит она, широко улыбаясь.

— А ты мне нравишься, — улыбается и Леннокс, и тут соображает, что делает. В следующий момент он каменеет, потому что девочка, ничтоже сумняшеся, обеими руками обнимает его за талию. Заметив его панику, немедленно ретируется на свое место, подгоняемая и рукою Леннокса.

— Больше так не делай. — Леннокс мгновенно меняет тон. — Я же за рулем!

Он стискивает на руле пальцы правой руки. Переломанные кости впиваются в сухожилия. Тианна уже откинулась на сиденье, глаза у нее сияют. Она снова берется за бейсбольные карточки.

Леннокс вдруг понимает: он боится этой девочки; боится ее физического присутствия в непосредственной от него близости, боится, что теперь, когда девочка почувствовала свою над ним власть, она может натворить дел. Жертвы нередко становятся тиранами, причем тиранами расчетливыми и хладнокровными; Ленноксу не раз приходилось наблюдать этот процесс. Единственное, что он может — пытаться ненавязчиво взывать к уму и доброте Тианны.