Читаем без скачивания Ветчина бедняков - Ирина Лобусова

Она оказалась в большой комнате, уставленной тропическими растениями и совсем не похожей на рабочий кабинет. В плетенном соломеном кресле, посреди этого сада сидел мужчина. Его тонкое, красивое лицо выглядело сосредоточеным. А полные губы хранили насмешку. Он выглядел лет на 45, и был очень красив. Худощавый, явно высокого роста, с тонким вытянутым лицом и черными, гладко зачесанными назад волосами, он выглядел очень эоегантным, но было в его внешости и что-то артистическое. Его глаза полностью скрывали толстые стекла очков. Он выглядел очень интересным человеком, и ей подумалось, что в такого можно влюбиться. Улыбнувшись, он указал ей рукой на соседнее кресло и сказал:

— Вы так настойчиво добивались встречи со мной, что вывели из себя моего директора!

— Я хотела…

— Я знаю, кто вы. Вы сестра Светы. Родная сестра. Я видел вашу фотографию в ее альбоме и сразу узнал.

Обессиленая, она опустилась в кресло, не зная, что сказать.

— вам не следовало передавать мне снимок Светы. Нужно было просто сказать, кто вы. Возьмиет его обратно и не теряйте.

Машинально она забрала фотографию и спрятала в сумку.

— я догадываюсь, зачем вы ко мне пришли. Вы хотите узнать о моих отношениях с ней и о том, знало ли я ее детей, ведь вы так упорно их ищите!

— Откуда вы знатее, что я ищу детей?

— У меня в прокуратуре свои концы!

— Понятно, деньги! Ну и что вам сказали еще?

— Чтобы я был с вами поосторожнее, но я не вижу в этом необходиммости!

Она усмехнулась. Ситуация начала ее забавлять! А действительно, почему бы не попробовать играть открытыми картами?

— Да, ищу! Но пока не нашла! И чтобы найти, мне нужно узнать все о Свете.

— От меня вы можете мало что узнать. Я не так близко знал ее, как вам кажется. А с детьми вообще не встречался. Никогда. Света была моей любовницей, как и многие другие. И я ничем не отличал ее от остальных. Не обижайтесь, хотя это звучит обидно. Просто мне не очень нравилась ее хищность. Ее интересовали только деньги. Мы познакомились на презентации туристической фирмы, она меня заинтересовала, хотя я сразу понял, что она проститутка. Мы стали иногда встречаться. Пару раз я был у нее на квартире. Вот, собственно, и все.

— Это вы купили ей квартиру?

— Но ведь у нее уже была квартира! Зачем мне было покупать еще раз?

— Вы давали ей деньги на покупку квартиры?

— Нет. Я платил ей только за свои визиты. По 300 долларов. Честно говоря, она этих денег не стоила. В последнее время я даже раздумывал о том. Стоит ли вообщес ней видеться.

— Вы ее бросили?

— Собирался. Знаете, а вы совершено не похожи на свою сестру! Две сестры, а такие разные! Странно, мне казалось, вы обе не испытывали теплых родственых чувств!

— вы ошиблись.

— Возможно. Что ж, если я рассказал вам все, что вас интересовало…..

— Зачем Света пришла на ту презентацию?

— Разве вы не знаете? Все проститутки ходят на такие мероприятия! Они ищут там богатых клиентов.

Он поднялся с кресла (дейтсвительно, он был высок).

— Прошу меня извинить. У меня масса дел, я очень занят.

Она вышла. После этого визита, как и после первого, она точно так же осталась ни с чем. 

Глава 22

Это была самая настоящая бронебойная серетарша богатого банкира: наглая, уверенная, современная, надменно смотрящая на мир с высоты длинных модельных ног и своих 20 лет. Она смотрела так, будто обдавала изморозью из собственных зрачков, а плоское наштукатуренное лицо было похоже на стальную крышку бронепоезда, и становилось понятно: этот броневик не запугаешь ничем. Броневик, лихо взобравшийся на рельсы всевластия и богатства, как трамплин оставивший за спиной сотни мужчин, панель и дюжину моедльных агентств. И хоть карьера в модельном бизнесе закончилась пшиком, она совершила самую главную карьеру: забралась в постель к богатому старику и, держась за его штаны, как за флаг, вознеслась на вершину пошленькой ярмарки тщеславия, именуемую людской суетой. А если отставитьв сторону все описания и сантименты, это была очень наглая и очень красивая девица, возможно, на грамотная и не образованная, зато способная «вершить власть».

— он занят, и сегодня принимать никого не будет, — сказала девица — бронепоезд, — особенно по личным вопросам. Никого.

Охранник, который проводил ее в приемную, неловко переминался с ноги на ногу. Он чувствовал себя не в своей тарелке, и это было действительно так. Прошло минут 20 с тех пор, как она остановилась напротив шикарного трехэтажного особняка в центре, в котором распологался банк. А ей казалось, что прошло лет 20. И между тем моментом, как она очутилась в приемной банкира и тем, как подошла к пульту охранника, пролегла настоящая пропасть. Охранник на входе попросил провести ее наверх, в приемную, и ее провели, перед входомв служебные помещения банка проверив документы и содержимое сумки. И вот теперь она стояла перед наглой девчонкой и чувствовала: этот рубеж не пройдет. А красивая, уверенная в себе девчонка мерила ее презрительным взглядом, и под взглядом этой раскрашенной куклы она чувствовала себя старой. Удивительно старой и жалкой, и еще — чувствовала мятую складку на простой юбке, и ногти без маникюра (после того, как очутилась в аду, забыла, что на свете существует косметика и маникюр) и еще множество мелких деталей, котрые никогда не замечают окружающие (особенно мужчины), но для каждой женщины они перерастают в маленькую трагедию.

Когда-то она привыкла к таким секретаршам. Таких секретарш Грабовский, ее бывший шеф, специально подбирал в модельных агентствах. Как правило, они все были тупы, как пробки, и на должности секретарши держались дня три. И вот теперь, когда так важна каждая из пройденных секунд, она стоит перед такой дурой, и ее ничем не проймешь. Ее не напугаешь — слишком наглая для испуга. Ее не возьмешь упоминанием прокуратуры — она не знает, что такое прокуратура и наколько она страшна. Ее не подвинешь с места — потому, что лучше других умеет расстегивать старческие штаны и выростает на целую длину змейки, позволяющей плевать на весь остальной мир.

— И вообще — вы не входите в круг тех посетителей, которых он может принять, — сказала девица, — и вообще — вам лучше уйти.

— Я не уйду. Мой визит важен.

— Это вы так думаете!

Она открыла сумку, вложила фотографию в лист бумаги и протянула девчонке:

— пожалуйста, передайте ему это!

Девчонка нагло хмыкнула и швырнула лист бумаги в угол стола, за компьютер. Сама же не двинулась с места.

— передайте немедленно!

Девчонка сделала вид, что не слышит ее слова. В ее душе начала закипать злость. Холодная и страшная, как металл. Охранник кашлянул. Ему была неприятна вся ситуация, и он ясно давал это понять. Девочнка не подняла головы. Она грохнула кулаком по столу:

— Если вы сейчас же не отнесете это ему, я сама войду в кабинет!

Девица нехотя поднялась. И скрылась за массивной дверью. Вернулась через три минуты.

— Он вас не примет. Он сказал, что лицо той женщины на фотографии ничего ему не говорит и он не будет терять свое драгоценное время ради такой ерунды. Лучше уходите, пока я не попросила охранника вас вывести!

Девчонка бросила лист бумаги прямо на пол. Из листка выпала фотграфия Светы и осталась лежать изображением вверх. Света улыбалась на снимке. Она опустилась вниз и бережно подняла фотографию. Девица смотрела на нее снескрываемым презрением. Дальше все произошло достаточно быстро. Воспользовавшись тем, что охранник почти не смотрел в ее сторону, она отшувырнула девицу со своего пути (та ойкнула, ударившись о стол) и, толкнув массивную дверь, воравалась в кабинет банкира.

— вы лжете! Вы прекрасно знаете ту, кто на фотографии! Почему вы не хотите со мной говорить?

Секретарша вопила диким голосом, охранник ворвался тоже и стал рядом, не понимая, стоит применять силу или пока подождать… Пожилой мужчина с грубым красным лицом, кожа на котором обвисла складками, напоминая морду бульдога, поднял голову от стола и отодвинул в сторону какие-то бумаги:

— Что вы себе позволяете?

В дверях выросли еще два охранника и схватили ее под руки. Пытаясь вырваться, она закричала:

— Эта женщина — ваша люблвница! И она мертва! Убита! Вы поэтому не хотите говорить?

Банкир махнул рукой:

— Пошли вон! Все! Психопатку оставьте!

Массивная дверь захлопнулась. Они остались один на один, притсально рассматривая друг друга. При ближайшем рассмотрении банкир нравился ей все меньше и меньше. Она прошла через весь кабинет и с трудом опустилась на стул, прямо напротив банкирского стола.

— Я не разрешал вам сесть!

— а я плевать хотела на ваше разрешение!

Красное лицо стало багровым, а руки его затряслись:

— Если я не вышвырнул вас отсюда, это езе не значит, что вы можете вести себя так нагло! Я в любой момент могу вас вышвырнуть!