Читаем без скачивания Гибель Богов. (трилогия) - Ник Перумов

– Мои речи не могут быть недобры, – мягко возразил тот. – Мы не враги никому на этой земле. Приди сюда Маг Хедин – мы не поднимем на него оружия, если только он не попытается причинить ущерб нашим лесам; но даже если он и попытается, мы станем бороться с его действиями – не с ним самим; его мы в лучшем случае сможем пленить и отослать куда-нибудь подальше от наших пределов, не причинив ему ни малейшего вреда, живым и здоровым. Теперь ты понял? Подумай, ведь зов леса Ялини силён в твоем сердце – останься с нами, стань одним из нас, говорю тебе вновь!

От ароматов у Фроди всё плыло перед глазами, но чутьё опытного воина уже предупредило об опасности, и с этого момента он лишь прикидывался захмелевшим и расслабившимся, на самом деле незаметными движениями проверяя оружие и перекладывая его поудобнее. Отполированная рукоять любимой дубины как бы случайно уже лежала в его ладони.

И тем не менее на миг острая тоска овладела сердцем – как хорошо в самом деле было бы навсегда поселиться в этих сказочных местах, грудью защищая их от всех опасностей… каждый день приходить в этот лесной дворец… пить воду из этих родников… вдыхать запах этих цветов. И забыть навсегда о неимоверно тяжких днях его убийственно-невыносимого труда, что выпадает на долю любого ратника, когда закладывается фундамент будущих побед.

А потом наваждение исчезло, как унесённое ветром. Он услыхал скрип вёсел «дракона», когда все до единого гребцы наваливаются на деревянные плавники рукотворного морского зверя, идущего наперерез врагу; скрежет стали своего меча, пробившего доспех противника и обагрённого чужой, но взятой в честном бою кровью; резкие команды тана, поворачивающего их небольшой панцирный отряд навстречу новой угрозе, как всегда вовремя, ни минутой позже и ни минутой раньше, чем нужно; и тихий голос Учителя, волшебника Хедина, долгими зимними вечерами на Хединсее, в зале у большого камина рассказывающего всем, кто хотел его слушать, чудесные истории из былых дней Хьёрварда, словно сплетая удивительную сказку…

– Ну, мне пора, – поднялся Фроди и, не удержавшись, сделал последний прощальный глоток из чаши, осушив её до дна. – …Сами же говорили – до моря неблизко. – Он свистом подозвал коня и стал осёдлывать его.

– Ты отказываешься… – медленно произнёс, печально кивая головой, обращавшийся к Фроди Хранитель. – Что ж, иного я и не ждал. Ты ещё осознаешь свою ошибку, но будет уже поздно…

– Может, и пожалею, – пожал плечами Фроди. – Мало ли о чём может пожалеть человек! Только это всё равно не важно, пожалею я или нет. – Он уже затягивал подпругу.

– Мы предупредили тебя, – в упор глядя на воина прозрачными зеленоватыми глазами, сказал Хранитель. – Предупредили тебя, а значит, и твоего тана, и его Учителя. Милосердная Ялини не хочет новой войны. Мы выполняем её волю, и не только – мы тоже ненавидим любую войну и всякое насилие и верим, что настанет день, когда они сгинут без следа с этой земли.

Фроди мог лишь пожать плечами в ответ на это велеречивое рассуждение. Он не мог спорить с Хранителем. Гудмунд, ускакавший друг-приятель, наверное, нашёл бы что сказать – он всё же умел читать и немало знал; а Фроди был простым сыном деревенского кузнеца в приморской деревне бондов и отроду не задумывался ни о чём подобном. От мыслей у него всегда начиналось гудение в голове и колотье в висках. Куда приятнее было работать дубиной!

Взошла луна, ехать по гладкой и утоптанной тропе оказалось легко. Не дожидаясь рассвета, Фроди покинул Рёдульсфьёлль, навсегда унося в глубинах памяти тоску по его недоступным красотам. Воину Хагена предстояла долгая дорога к побережью Унавагара, к единственному бедному рыбацкому селению в тех диких краях, где он намеревался ждать Гудмунда. Мысль, что друг может и не вернуться, даже не пришла ему на ум.

На одном из поворотов тропы конь отпрянул и испуганно заржал. Фроди несколько раз похлопал его по шее, успокаивая, и тронулся дальше, не заметив выскользнувшую из-за кустов низкорослую темную тень, двинувшуюся по его следу.

Хаген хмуро озирался по сторонам. Уже второй день они с Браном ехали по диким полям Гнипахеллира; с востока и запада поднялись тёмные массивы Предельных гор; прямо перед путниками открывался широкий вход в горную долину, постепенно сужавшуюся в отдалении, пустую, сухую и безжизненную – лишь красноватая земля да угрюмый тёмно-серый камень утёсов. Обычные горы испещрены мириадами трещин, то тут, то там, если это не слишком высоко, упрямо цепляются за скалу корнями ползучие травы; видны следы когда-то бежавших вниз по склонам ручьёв, промоины, ложбины, ущельица; здесь же горы казались возведёнными чьей-то рукой крепостными стенами. Они начинались не с плавно повышающихся холмистых предгорий, а сразу же вставали мрачными, вознёсшимися к поднебесью бастионами. Отвесные кручи поднимались вверх на тысячи и тысячи футов, чтобы окончиться там острыми, точно наконечники копий, вершинами. Предельные горы – и что за ними, ведомо одним Магам; даже птицы никогда не осмеливаются залетать за чётко обозначенную их линией границу, установленную Молодыми Богами в незапамятные времена после Первого Дня Гнева.

Хаген, однако, знал, что скрывается за этими насупившимися громадами, – Учитель не раз рассказывал об этом. Противоположные склоны Предельных гор омывает вечно скованное здесь льдами море. Белая пустыня тянется до самого Кругового океана, чёрным кольцом своих вечнотекущих вод опоясывающего весь плоский Мир. В этих льдах никто не живёт – не встретишь здесь ни белых медведей, ни тюленей, обычных для более западных областей. Здесь владения Ялвэна – Распорядителя Холодов, Управителя Вьюг и Ключаря Снежных Кладовых. По приказам своего старшего брата Ямбрена, Владыки Ветров, когда наступают в Восточном Хьёрварде зимние месяцы и лик Ямерта склоняется над иной, южной половиной этого Мира, Ялвэн отворяет свои исполинские ледяные палаты, и ветра Ямбрена щедро черпают в них запасы холода и снега, чтобы выбелить поля и рощи Хьёрварда, дать отдых лону земли, хранительнице её плодородия Ятане, старшей сестре кроткой Ялини, Хозяйки Зелёного Мира. Сам Ялвэн развлекается, слагая бесчисленные орнаменты из льдин и снежных кирпичей, подчиняя их бесконечно вьющиеся цепи сложнейшим закономерностям. Говорят, что именно от него люди в давние времена научились счёту, более сложному, чем простое сложение и вычитание. Когда-то Ялвэн частенько пускался в странствия – особенно летними месяцами, когда его амбары запирал огромный колдовской замок. Теперь подобного не бывает. Ялвэн потерял интерес к окружающему миру, с головой уйдя в мир числовых отвлечённых законов, люди и их дела стали не интересны ему, и он, похоже, сам забыл о том, что прежде искал, бывало, применения открытому им правилу или закону. Но числа, не подвластные никаким Богам – не важно, Молодым или Старым, – окончательно пленили его, и вот тянутся по бескрайним ледяным пустыням Окраинного моря овеществлённые законы числового счёта, выложенные из кусков застывшей воды, законы столь сложные, что не родился ещё ни один Маг, способный разобраться в них…