Читаем без скачивания Керенский. Вождь революции (СИ) - Птица Алексей

Кирпичников задумался.

— Придётся привлекать к этому стариков, которые вышли в отставку.

— Привлекайте! Поставьте их на довольствие, придумайте им должности и действуйте. Привлеките, наконец, уголовников. За спасение своих шкур они могут уничтожать и совершать нападения на «марафетчиков» и других распространителей. Они должны отбирать товар и передавать его вам. А вы — уничтожать его. Надеюсь, я всё вам обрисовал максимально ясно?

— Да, довольно ясно.

— Прекрасно. Вашим куратором я назначу товарища Скарятина, пока не найду главу общей милиции, куда войдёте и вы со своим подразделением. Спасибо за вашу работу, надеюсь, мы сможем подавить преступность общими усилиями.

— Да, я тоже хочу надеяться на это, — кивнул Кирпичников своим мыслям.

— Скажите… — уже уходя, проговорил начальник УГРО, пряча взгляд. — Это ваша партия и лично вы натравливали народ на полицейских? Давали команду на распространения слухов о полицейских пулемётчиках?

— Гм, если этот факт и имел место, то я к этому не причастен. Можете считать, что это был другой Керенский, если вы не верите мне. Я тот Керенский, который любыми способами добьётся торжества закона и власти. Да, закона и ВЛАСТИ!

Кирпичников поднял голову, посмотрел прямо в глаза Керенскому и, что-то для себя окончательно решив, сказал.

— Я всё понял, я согласен. Я могу идти?

— Пожалуйста, можете идти работать.

— Слушаюсь! — и дверь за вновь назначенным и получившим повышение в чине начальником УГРО закрылась. От этого разговора у обоих его участников осталось горькое послевкусие недосказанности и не до конца осознанной вины.

Глава 14. Зарплаты

"Безумием революции было желание водворить добродетель на земле. Когда хотят сделать людей добрыми, мудрыми, свободными, воздержанными, великодушными, то неизбежно приходят к желанию перебить их всех." Анатоль Франс

Встряхнувшись от невеселых дум, Керенский поднял телефон и попросил девушку-телефонистку соединить его с Коноваловым. Тот почти сразу же схватил трубку и ответил.

— Алло, Александр?

— Да, Саша!

— Ты узнал о зарплатах?

— Да, да, я хотел тебе об этом сообщить чуть позже.

— Да? Тогда у тебя появилась прекрасная возможность сообщить мне об этом сейчас.

— Хорошо. Мне прислали телеграммы из многих губерний, в том числе из Орловской и Пермской.

— И?

— В Орловской губернии усреднённая зарплата разнорабочего тридцать четыре рубля и двадцать одна копейка. А в Пермской губернии — тридцать семь рублей и семьдесят три копейки.

— А в Петрограде?

— В Петрограде — двадцать два рубля и пятьдесят три копейки.

— Дебилы, …ять! — только и смог проговорить Алекс Керенский и с размаху бросил трубку на рычаги. Обиженно звякнул телефон, не виноватый в людской глупости и близорукости.

— Идиоттто, дебило, имбицилло, олигофрено! Ослы, бараны, тупые животные! Убогие, недалёкие, блаженные, редкостные придурки, циничные провокаторы, бестолковые вокзальные проститутки, — оскорбления сыпались из Керенского, как из рога изобилия.

После безобидных ругательств, пользуясь тем, что в кабинете никого не было, он перешёл к площадной брани, от души матерясь и отводя душу. Такого откровенного подталкивания к голодным, а, следовательно, и революционным восстаниям, он не понимал. Теперь у него в голове окончательно сложился пазл под названием «Февральская революция».

Денег мало, продукты и вещи дорожают в условиях ведения затяжной войны. Всё это обеспечивает плодородную почву для идей социализма. Высший генералитет готовит отречение императора в ставке, блокируя его от преданных пока ещё офицеров и совета министров.

А в Думе уже кипит котёл из меньшевиков, кадетов, октябристов и прочих мелких партийных и беспартийных шавок, подготавливающих поддержку народом государственного переворота, задуманного буржуазной элитой. К этому можно ещё прибавить отсутствие ограничительных мер на поднятие стоимости хлеба со стороны царского правительства. Да и откровенное головотяпство, и специально продуманные диверсии, и подстрекательство тоже имели место. Се ля ви! Монархия повержена…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Прекратив метаться по кабинету, Керенский остановился и невидящим взглядом уставился в стену.

А потом снова бросился к телефону.

— Аллё! Девушка?! Соедините меня с Коноваловым. Аллё! Александр, а скажи мне, ты знаешь, сколько получает в среднем рабочий в Германии? Знаешь?! И сколько? А в рублях? Узнай, пожалуйста. Пусть мне принесёт твой человек бумагу с этими данными, да таблицу составьте с ценами у них, и у нас на жильё, одежду и питание. И ещё узнай зарплаты городового, офицера и учителя. Да, надо… Очень надо, Александр Иванович! — Керенский поморщился, продолжая говорить при этом в трубку. — Да, эти сведения мне важны, будь любезен. Какая разница, зачем. Для мировой революции! Да, серьёзно! Абсолютно! Победим немцев и захватим их территорию. Будешь мэром Кенигсберга и владельцем всех заводов в нём. Да, шучу. Ладно. Спасибо!

В этот момент в дверь постучали, и в кабинет попытался войти заместитель Керенского Зарудный.

— Я не говорил — «ДА», — со злостью бросил Алекс.

В ответ Зарудный, который отличался мягким, но очень обидчивым характером, мгновенно вспыхнул.

— Извините, господин министр, я больше никогда не войду в ваш кабинет.

Керенский быстро одумался и взял себя в руки.

— Простите, Сергей Иванович, заработался. Столько неприятных событий происходит, всё на нервах и на нервах.

— Да-да, — остыл и вошедший, видя искреннее раскаяние Керенского, — Я всё понимаю.

— Вы с чем пришли?

— Да я, собственно, доложить, что все ваши распоряжения выполнены, и юристы под моим руководством готовы дальше работать. Все функции волостных начальников переданы мировым судьям. Я лично проверил все камеры, где работают мировые судьи. Процесс идёт и его не остановить.

— Прекрасно! Спасибо вам, Сергей Иванович, за работу, и сразу же хотел бы вас снова озадачить.

— Да? Я внимательно вас слушаю!

— Нужно продумать закон о запрете наркотических средств. Всех, какие на сегодняшний день известны, все эти производные опиума: морфины, морфий и прочее. Кокаин, гашиш, маковую соломку, марихуану. Всё!

— Но, как же? На каком основании?

— Вот поэтому я и предоставляю это дело вам. Я знаю, вы докопаетесь до самой сути. А когда докопаетесь, то ужаснётесь. Наркотики — это яд и яд очень опасный. Нужно обратиться в медицинскую академию и провести исследования, а потом их опубликовать во всех журналах и газетах на первой полосе. Вы меня понимаете?

— Понимаю, конечно, но в обществе морфий и кокаин считаются безвредными.

— Вот поэтому я и прошу вас подтвердить это соответствующим исследованием. Это нетрудно. Я гарантирую вам, что в Петрограде есть немало людей, уже изрядно подсевших на морфий, и на основании изучения их личностей можно доказать, что наркотики приводят к деградации любого индивидуума, а передозировка либо длительно употребление — к зависимости и ранней смерти. Прошу вас!

— Слушаюсь, Александр Фёдорович, сегодня же возьмусь за это дело.

Уже к вечеру пришёл чиновник из аппарата министра-председателя и сообщил Керенскому, что назавтра, двадцать восьмого марта запланировано заседание Временного правительства. А вслед за ним прибыл клерк и от министра торговли и промышленности и передал листок с табличными данными.

«Итак! — бормоча про себя, думал Керенский. — И что мы сейчас имеем? Ага!». Лежащий перед ним листок с сухими цифрами выдавал следующую картину.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Зарплата среднеквалифицированного рабочего в России составляла около тридцати семи рублей в месяц. А немецкого рабочего — сто марок. Курс марки — 2,16 к рублю, а значит, немец получал сорок шесть рублей в месяц, то есть больше русского. Цены на продукты в Германии были немного выше, но это различие было не принципиально. А вот на жильё немецкий рабочий тратил половину своей зарплаты, а русский — всего двадцать процентов. На питание семьи из пяти человек у русского рабочего уходило до половины зарплаты, пятнадцать процентов — на покупку одежды и ещё оставались деньги.