Читаем без скачивания Одна на миллион (СИ) - Шолохова Елена

Как будто что-то случилось или должно было вот-вот случиться. Хотя и правда кое-что произошло. Уволили Кариха и Славика. Как я поняла, за фокус с видео.То видео со мной в главной роли раскопал в недрах ютуба Стас и выволок на свет божий, за что и поплатился. А Славик признался, что нечаянно подменил флешку.

Но я подозреваю, что глупый Рыжик просто выгородил Юлю, взял её вину на себя.

В тот день, когда отец вызвал Стаса к себе на ковёр, Юля страшно нервничала. Пока мариновали Стаса, Юля то бледнела, то краснела, то впадала в ступор, то начинала вдруг бестолково суетиться. Потом вышла из кабинета и с концами. Славик отправился её искать, ну как обычно. Но вернулась она в кабинет одна и вся в слезах. И Соня, и Маринка спрашивали, что с ней, но Юля скорбно ответила: ничего, это личное. Спустя несколько минут вернулся Стас, совершенно раздавленный, а Славика всё не было. Долго не было. А уже позже мы узнали, что он признался...

Стас будет дорабатывать положенные две недели, а Славику разрешили уйти сразу. Когда он собирал с рабочего стола свои вещи, сосредоточенно, ни на кого не глядя, в кабинете висело неловкое и тягостное молчание.

– Сонь, я тебе скинул в чате путь, где хранятся все мои рабочие файлы, мало ли, вдруг понадобятся ещё. Пароли все вот здесь, на стикере.

Он налепил ярко-зелёный бумажный квадратик на монитор. Соня кивнула и покосилась на Юлю. А Юля сидела, опустив голову.

– Ну… – Слава прошёл к дверям и обернулся. Через плечо у него была перекинута коричневая кожаная сумка, забитая так, что не закрывалась, и в руках он держал коробку из-под «Снегурочки»*. – Счастливо оставаться.

– Пока, Слав! – поднялась Марина, глядя ему вслед с жалостью. – Ты только не теряйся. И обязательно на мою свадьбу приходи!

Он кивнул ей с грустной улыбкой, потом бросил на Юлю долгий, пронзительный взгляд, но она так и не подняла головы, и вышел.

Я выскочила следом. Он меня, конечно, терпеть не мог, но мне вдруг так его, дурака, жалко стало, просто невыносимо.

– Слав, постой! – догнала я его возле лифта.

Он оглянулся, посмотрел на меня с недоумением, но хоть остановился.

– Ведь это не ты, я знаю. Это Юля. Зачем ты себя оговорил?

– Ты ошибаешься, – нахмурился он и даже как будто ощетинился.

– Ой да ладно тебе. Ладно, это, конечно, твоё дело, кого и как защищать. Я вот что хотела сказать. Давай я с отцом поговорю, попрошу его, чтобы он тебя не увольнял? Постараюсь его убедить, чтоб он тебя простил…

Славик уставился на меня сначала с недоверием, потом с замешательством.

– Зачем это?

– Да не зачем. Просто помочь хочу. Правда, я не могу гарантировать, что отец меня послушает, но попытка не пытка.

– Да нет, спасибо, – слабо улыбнулся он. – Не стоит. Я уже решил, что… В общем, у меня там уже есть кое-какие варианты. Но спасибо тебе.

Он направился к лифту, затем развернулся, снова подошёл ко мне.

– Анжела, если правда хочешь помочь, то не говори, пожалуйста, никому о своих сомнениях. Юле и так тяжело, зачем эти ненужные разговоры, – попросил он. Потом отвёл глаза и пробубнил: – Тем более это и не она, а действительно я…

Мда, врать Рыжик совсем не умел.

– Как знаешь, – вздохнула я.

Позже, в конце дня я всё же не удержалась. Подкараулила момент, когда мы с Юлей остались одни, и высказала:

– Я знаю, что это была ты.

Юля явно занервничала, хотя и не призналась, разумеется.

– Ты о чём?

– Ты прекрасно знаешь.

– Ничего я не знаю! – Она попыталась меня обойти и выскочить из кабинета, но я удержала её за локоть.

– Это ты флешку подсунула. Причём специально. И Славку из-за тебя теперь уволили.

– Ничего я не подсовывала! Отпусти руку! – вырвалась она и пулей вылетела вон.

___________________________________________

* "Снегурочка" – название бумаги для офисной техники.

Утром Соболев начал с того, что выразил своё сожаление по поводу Славы. И, между прочим, выразительно посмотрел при этом на Юлю. Та сразу заёрзала. Выходит, Вадим тоже подозревает её.

Но я на него немного в обиде. Эти два дня он как будто сторонится меня. Нет, ничего такого явного, он не игнорирует, как раньше, не избегает откровенно или что-то ещё. Но всё равно у меня ощущение, будто он отгородился. А ведь в тот вечер, когда он привёз меня к отцу, между нами точно что-то возникло. Не знаю, может, душевная близость. Мы как будто приоткрылись друг другу, потянулись, переплелись, образно, естественно. Но я точно это чувствовала! И очень ждала новой встречи с ним. А он вёл себя так, словно ничего и не было. И не вызвал меня к себе вечером. Я его пыталась оправдать. Может, отец так его пригрузил, что ему не до чего было.

– На место Славы мы в ближайшее время кого-нибудь примем, ну а пока… Анжела, – вдруг он обратился ко мне. – Ты как с русским, с литературой в школе справлялась? Нормально? С сочинениями у тебя было как?

– В школе по русскому у меня пятёрка была.

Я не соврала. И сочинения, кстати, мне тоже всегда давались легко.

– Пятёрка в школе – это прекрасно, – снисходительно улыбнулся он. – А написать статью не хочешь попробовать? Материал есть. Ну, там кусками, интервью на диктофоне… Тебе просто всё это надо будет скомпоновать и в текст оформить. Даже если будут какие ошибки – Соня отредактирует.

– У меня, вообще-то, врождённая грамотность, – гордо заметила я, но Соболев только засмеялся.

– К вечеру сможешь? – спросил.

Я в ответ многозначительно фыркнула. Я и к обеду успею!

С обедом я погорячилась, конечно, потому что убила не меньше трёх часов на одну лишь расшифровку диктофонных записей. Затем долго терзалась над первым абзацем: как начать? Не с места же в карьер, какие-то вводные фразы, наверное, нужны. Подсмотрела, как это делал Славик в его старых файлах. Ну а потом дело пошло как по маслу.

Готовую статью я скинула по электронной почте Соболеву и замерла в ожидании ответа. Разволновалась так, как, наверное, волнуется какой-нибудь неизвестный писатель, который впервые отправляет свою рукопись в издательство, а потом с нетерпением и страхом ждёт: примут или не примут? Постоянно обновляла почту – ничего. Час прошёл, второй, рабочий день закончился, а Соболев так и не ответил.

И как это понимать? Не понравилось? Ну так скажи, что там не так, разве нет? Но молчать… Это обидно!

Я вдруг расстроилась. Хотела позвонить или написать в чате – там хоть видно, прочитал он твоё послание или нет – но передумала. Будем гордыми.

42

В выходные я места себе не находила. Вера с отцом умотали куда-то отдыхать, а я неприкаянно слонялась по дому в одиночестве. Вобла не в счёт. Киселёва я, наверное, измучила своими душевными излияниями.

Он звал в клуб, но у меня настроения не было. Я как-то отошла от той жизни и, например, последний раз, когда встречалась с нашими, накануне форума, чувствовала себя чужеродным элементом. Они с таким жаром обсуждали какую-то фигню, а меня снедала мысль, что надо бы прояснить, при каких объёмах какие скидки мы даём, а то вдруг на форуме спросят… И гулять ночами напролёт я уже физически не могла – вставать же рано. Так что Киселёв оставался единственным, с кем я продолжала общаться.

– Поговори с ним, – советовал он. – Неопределённость – хуже всего.

Легко сказать – поговори. А если стыдно? А если страшно?

Хотя в одном он прав: неопределённость и правда хуже всего. Решила, поговорю… когда представится удобный момент. Сейчас не хотела – до сих пор немного обижалась, что он так безразлично отнёсся к моему первому серьёзному поручению. 

Но в понедельник, на планёрке, Соболев первым делом похвалил меня. Похвалил! Меня! Так и сказал:

– Анжела, да ты, оказывается, мастер слова. Очень хорошая статья, просто отличная, без воды, всё по делу. Видно, что ты знаешь, о чём пишешь. Ну и всё так складно изложено. Молодец. Прости, я как-то даже не ожидал.