Читаем без скачивания Возлюбленная Казановы - Елена Арсеньева

– Мне жаль огорчать вас, сударь, – произнесла она, призвав на помощь все свое хладнокровие, и осталась довольна той леденящей насмешливостью, с какой звучал ее голос. – Мне очень жаль, но я не понимаю ваших намеков. Вы ошиблись. Я вовсе не та, за кого вы меня принимаете.

– Даже Франциск I, – проговорил граф, – даже Франциск I, а уж ему-то не приходилось жаловаться на недостаток внимания со стороны прекрасного пола, величайший был распутник, написал на склоне жизни: «Любая женщина лицемерит!» А если вам знакомы комедии великого Гоцци, сударыня (или вы предпочитаете, чтобы я титуловал вас «ваше высочество»?), то, наверное, вы вспомните статую, которая хохотала всякий раз, когда слышала, как женщина лжет. Так вот, мне только что послышался за окном весьма саркастический хохот!

Лиза невольно выглянула из кареты и лишь сейчас заметила, что взошла луна. Было относительно светло, и она с изумлением увидела вокруг зловещие очертания какого-то темного, полуразрушенного здания с колоннами у входа и портиком, увенчанным несколькими старыми статуями; их-то, наверное, и имел в виду граф. Это была еще не Римская Кампанья, но улица достаточно окраинная, чтобы Лиза не имела ни малейшего представления о том, где находится.

– Что сие означает, граф? Куда вы привезли меня? И как вы осмелились?.. – Она не договорила, захлебнувшись яростью, чувствуя себя в этот миг именно той, за кого он ее принимал, готовой немедля послать его на правеж, на кол, в Сибирь!

– Не извольте волноваться, сударыня. – Его голос был спокоен и почтителен. – Один из моих приятелей – тот, который дал мне сведения о вас, – бился об заклад, что я не буду иметь успеха у вашего… гм, сиятельства. Он только взглянет на вас, и мы отправимся обратно в Рим, на вашу виллу или куда вам будет угодно.

При этих словах карета остановилась. Граф высунулся в окно, свистнул.

Из развалин показались три фигуры. При виде их сердце Лизы так заколотилось, что она принуждена была зажать его рукою. И все же сохранила достаточно самообладания, чтобы нашарить рядом с собою плащ графа, в котором он принес ее в карету, и плотно запахнуться в него. Единственное, о чем она жалела сейчас, что еще на Корсо была потеряна моретта, могущая надежно скрыть лицо.

Разумеется, ее нимало не волновало, выиграет или проиграет де Сейгаль свое дурацкое пари. Но какое-то чувство – отнюдь не самосохранения, нет, а то ли любопытство, то ли предчувствие беды, грозящей не ей даже, а Августе – Августе-Елизавете! – заставляло пока хранить тайну.

Неизвестные приблизились к карете и отвесили весьма почтительные поклоны. После этого один из обитателей развалин отворил дверцу и опустил подножку со словами:

– Извольте выйти, сударыня.

– Араторн, друг мой, – запротестовал граф, – к чему все это? Разве вы не видите даму? Спросите ее, и она не станет отрицать, что я выполнил условия пари.

– Не сомневаюсь в успехе ваших маневров, дражайший де Сейгаль, – произнес тот, кого назвали Араторном; в голосе его была ясно слышна злая усмешка. – Но я должен удостовериться, что сия дама – именно та, о ком мы говорили.

Сердце Лизы тревожно стукнуло.

– Вы мне не верите, идиот?! – взвился де Сейгаль.

Но Араторн, не слушая его, подал Лизе руку:

– Выходите, синьора, иначе я буду вынужден применить силу.

Делать было нечего. Она оперлась на протянутую руку и выбралась из кареты, стараясь при этом как можно выше приподнять бархатный плащ, чтобы золото парчовой юбки блестело при луне, убеждая Араторна: де Сейгаль привез именно ту даму, коя должна была надеть на карнавал костюм венецианской танцовщицы.

Араторн смерил ее пристальным взглядом и наконец шепнул чуть слышно: «Кажется, она, хвала господу!»

Лиза незаметно перевела дух. Она думала, что на том дело и кончится, но едва ступила на землю, как спутники Араторна встали к ней вплотную, и Лиза увидела в их руках обнаженные клинки.

– Вам придется следовать за нами, ваше высочество, – негромко промолвил Араторн. И когда она отшатнулась, торопливо прибавил: – В противном случае вы будете убиты на месте, клянусь богом!

Лиза и не думала сопротивляться. Она не сомневалась, что Араторн так и поступит, но почему-то вместо страха в душе ее воцарилось величавое, ледяное спокойствие. Она сделала несколько шагов по направлению к развалинам, тут же обернулась, взглянула на графа, стоявшего столбом, и не смогла отказать себе в удовольствии: выплюнула ему в лицо то, что о нем думала:

– Негодяй!

И только через миг сообразила, что произнесла это по-русски. Едва ли он успел ради сегодняшнего вечера изучить язык той, которую заманил в подлую ловушку; поэтому Лиза задержалась еще на несколько мгновений, чтобы уточнить:

– Mascaizone! Mauvais sujet! Villian!

Она не сомневалась, что он поймет это слово и по-итальянски, и по-французски, и по-английски, и испытала мгновенный восторг, увидев, как исказилось его лицо.

– Какого черта! Вы что, решили, что это я?.. Араторн!!! Куда вы ее ведете?! Что все это значит?

– Прощайте, де Сейгаль, – небрежно отмахнулся Араторн. – Ваша роль в этом спектакле сыграна, и это была роль глупого, напыщенного петуха. Убирайтесь с миром, кучер отвезет вас. А если вас волнует ваше пари, то скажите спасибо, что я сохранил вашу дурацкую жизнь. Вот вам и выигрыш. Прощайте.

– Ах вы, гнусная тварь! – Граф с воплем ринулся вперед, занося кулаки.

Однако кучер, к которому он повернулся спиной, оказался проворнее: выдернув из-под плаща дубинку, он обрушил ее на голову графа. Ноги де Сейгаля подкосились, и он рухнул, где стоял.

Лиза вскрикнула, рванулась к нему, но спутники Араторна подхватили ее под руки и поволокли в темное отверстие двери. Перед тем как спуститься с ними по неясно различимым ступеням, Лиза умудрилась еще раз обернуться: как раз вовремя, чтобы увидеть, как кучер небрежно втаскивает в карету неподвижное тело графа де Сейгаля. Дверцы захлопнулись, лошади пустились вскачь, а за Лизой захлопнулась тяжелая дверь.

10. Выбор будущей императрицы

Они шли довольно долго, забирая круто вниз, так что, по мнению Лизы, можно было бы пройти уже не меньше чем полверсты по прямой дороге. Араторн зажег факел, и при его рваном свете Лиза видела мрачные, будто склепы, коридоры, живо напомнившие зиндан Хатырша-Сарая. А она-то думала, что с подземельями в ее жизни покончено!

Противу ожидания, воспоминание не испугало ее, а вселило странную, дерзкую бодрость. Там было куда страшнее, но ведь ушла живая и невредимая. Она храбрилась как могла, и все-таки было жутковато от мрачного молчания спутников, от неизвестности, а когда свет факела выхватил из тьмы влажные стены и осклизлую решетку, ноги у Лизы подкосились, ибо она на миг вообразила, что это – место ее заточения. Вгляделась – но легче не стало, потому что за решеткою возвышались несколько открытых каменных гробов. Конечно, все, что могло в них истлеть, уже давно истлело: даже беглым взглядом можно было заметить, что минули уже десятилетия после того, как в последний раз отмыкались замки решетки, но воздух здесь был отравлен тлетворными миазмами, и Лиза постаралась задержать дыхание.