Читаем без скачивания Вечные следы - Сергей Марков

Этого человека звали Филиппом Сергеевичем Ефремовым. В чине коллежского асессора он занимал должность директора Бухтарминской таможни.

Необычайные приключения уроженца города Вятки, сына стряпчего духовной консистории Филиппа Ефремова начались в 1774 году. Тогда ему исполнилось двадцать четыре года, и он имел чин сержанта Нижегородского пехотного полка. С двадцатью казаками и солдатами при одном орудии Ефремов был послан на заставу Донгуз, верстах в тридцати к югу от Оренбурга, неподалеку от Илецкой Защиты.

Вскоре пятьсот пугачевцев, напав на заставу, пленили Ефремова с его солдатами. Пугачевцы, по выражению сержанта, не знали «военных предосторожностей» и потому не поставили караула. Ефремову удалось бежать.

Он добрел почти до самого Оренбурга, но попал в руки кочевников, которые увезли Ефремова и двух его товарищей в степи, а затем отправили в Бухару, где пленников продали некоему ходже Гафуру. Гафур же в припадке родственных чувств подарил Ефремова своему тестю, правителю Бухары — Данияль-бию, которого Ефремов в своих записках всюду называл Даниар-беком.

Всесильный вельможа Бухарского ханства, носивший титул аталыка — «отца многих», задумал обратить Ефремова в магометанство. Пожаловав бухарскому пленнику суконный кафтан и два с половиной червонца, Данияль-бий не пожалел для Ефремова и пуда соли. Когда тот отказался принять мусульманство, аталык приказал развести соль в горячей воде и после того, как крепкий рассол остынет, вливать его Ефремову в рот. Подобную пытку редко кто выносил; люди на второй день после истязания обычно умирали, если их сразу же не отпаивали топленым бараньим жиром.

Аталык увидел, что все «мучения недействительны» и Ефремов непоколебим. Не успело на губах пленника застыть прогорклое сало, как Данияль-бий дал Ефремову чин лензибаши-сержанта. Пленник скрепя сердце согласился служить в бухарской армии в расчете, что ему рано или поздно представится случай бежать.

Он побывал под стенами Самарканда, ходил в Мерву и вскоре был уже в чине юзбаши (сотник). Под началом Ефремова состояло сто всадников, в том числе двадцать русских людей.

К тому времени он успел хорошо изучить Бухару, ее жителей и впоследствии составил описание «Бухарии». Особенно знаменательна в этом сочинении глава «О пребывании в сих местах россиян».

Филипп Ефремов узнал, что во времена Петра Великого в Хиву отправилась миссия Александра Бековича-Черкасского, которая вскоре была почти целиком истреблена. Но Ефремову все же удалось отыскать нескольких столетних стариков, в молодости своей служивших в злополучном отряде Бековича-Черкасского.

Оказалось, что в свое время владетель Хивы отправил их в числе ста пленников в Бухару. Хан Бухарский Абдул-Феиз (1711–1747), отдавая должное отваге и мужеству русских людей, поручил им охрану своего дворца. Одному из русских был дан чин гопчибаши — полковника. Вскоре он получил во владение город Ванкент со всей его округой, а затем был поставлен на княжение в городе Шаршаузе. В Ванкенте русские построили какой-то каменный круглый «столп» высотою в 50 саженей. Русский князь Ванкента и Шаршауза был убит в 1756 году по приказанию Муххамед-Рахима, персидского военачальника, захватившего власть в Бухаре.

…Филипп Ефремов страдал от бухарского зноя и плохой питьевой воды. Он сорок три раза заражался риштой — подкожным червем-волосатиком — и выгонял его из своего тела, прикладывая тутовые листья, сдобренные постным маслом.

Несмотря на тяжелые испытания, пленник прилежно изучал климат Бухары, сельское хозяйство, шелководство, состояние военного дела.

Когда Ефремов вернулся в Бухару из похода на хивинцев, в него влюбилась персиянка, ключница Данияль-бия, которая уговорила своего суженого бежать вместе с ней из постылой бухарской неволи. Ефремов за 100 червонцев подкупил правительственного писаря, и тот составил подложную грамоту; согласно ей Ефремов якобы отправился в Коканд в качестве бухарского посла. Ключница выкрала у аталыка, когда он спал, ханскую печать, и заговорщики скрепили ею грамоту. Через два дня Данияль-бий отрядил Ефремова в Хиву, но тот повернул к Коканду. С ним ехали два русских спутника. Поддельная грамота открывала беглецам ворота любого города.

По-видимому, уже тогда Ефремов вел свои записи о Нарбутбии, владетеле кокандском, заключившем союз с китайцами. Недавний бухарский пленник исчислял расстояние от Бухары до Самарканда, Ура-Тюбе, Ходжента, Коканда, Маргелана, Оша.

В Маргелане Ефремов узнал, что местные купцы хотят ехать в «город Кашкар». Он закупил на рынках города товары и сказался «ногаем» — татарином, ибо торговые татары из России обычно ходили в Кашгар. Очевидно, Ефремов неплохо говорил по-татарски.

Любознательный путешественник установил, что в горах между Ошем и Кашгаром кочуют гиргизы — «от киргиз-кайсаков особливого роду». Это чрезвычайно ценное наблюдение, так как даже в XIX столетии ученые часто не видели различий между двумя этими народами.

В пределы Восточного Туркестана беглец вступил через перевал Терек-Даван и пошел далее на Иркештам, Мин-юл и Янги-шар. На горных высотах умер один из русских спутников Ефремова.

В пути Ефремов видел разработки свинца в урочище Кургашин-каны, которые добрых сто лет спустя были описаны другими русскими путешественниками.

Наконец Ефремов достиг Кашгара. Он осмотрел «городовые ворота» крепости и описал «великий торг», куда съезжались купцы из России, Коканда, Бухары, Китая и других стран. Из Кашгара странник вознамерился ехать в Яркенд.

«От Кашкары до города Ярканту езды 5 дней, дорога песчаная в нем городовых ворот 5. У рынку круглый каменный столп вышиною в 40, а толщиною в 2 с половиной сажени, и небольшая речка проточная. Вообще, в сей стране 5 городов, под покровительством китайского богдыхана. Возле тех городов находятся малые местечки, в коих живут только китайцы», — писал Ефремов.

В Яркенде путник не только вновь закупил товары, но ничтоже сумняшеся приобрел себе «слугу черного арапа». Товары Ефремову были нужны для оборотов в Тавате. Так он называл Тибет, о котором прослышал на яркендских рынках.

Неистощимая любознательность влекла бывшего бухарского невольника к новым горным высотам. За ними лежала уже совсем неведомая европейцам страна.

Тридцать пять дней провел в пути Филипп Ефремов, питаясь пшеничным толокном и чаем. Он простодушно обмолвился, что дорога лежала между горами «по косогорью», а в середине гор протекала река Атак. Это Ак-Таг, один из истоков реки Яркенд, прорывающийся сквозь горные теснины.

Через какие же «косогоры» проходил странник? Иного пути ему в Западный Тибет не было, кроме как через перевалы Карлик-Даван (17 300 футов), Сугет (17 600) и страшный, усеянный костями павших животных, перевал Каракорумский на высоте в 18 550 футов; за ним лежало пустынное Каракорумское нагорье.

На пути в Западный Тибет Ефремов преодолел очень высокий перевал. Определить его я затрудняюсь; возможно, это был Кардунг. Горное удушье, по выражению путешественника, захватывало дух «человек и лошадям». На этом, самом гибельном косогоре умер второй товарищ Филиппа Ефремова. Он по русскому обряду похоронил тело погибшего и продолжал путь. Лошади пали. Ефремов брел со своим арапом среди каменных россыпей и, преодолев еще несколько высоких перевалов, вступил в Ладак — страну, орошаемую верховьями Инда. Он не мог миновать Лех — главный город Ладака. Некоторые исследователи считают, что Ефремову даже удалось пройти гораздо южнее Леха, до города Зангла, где путешественник пробыл двадцать пять дней.

Там Филипп Ефремов собрал первые данные для будущего точного «Описания Тевату, или Тибету»; оно начиналось с перечисления названий Тибета, существующих у различных народов.

Как исследователь Ефремов был очень честен перед собой. Он никогда не утверждал того, чего не знал, и говорил, например, прямо: «Просторная Тибетская земля, коей окружность мне неизвестна, отчасти гориста, а отчасти состоит из пространных равнин и песчаных мест».

Путешественник дал описание высочайших вершин Тибетского нагорья, рассказал о земных богатствах страны — золоте, серебряных рудах, железе, меди, сере и селитре, горном хрустале и мраморе. Глава «О зверях» содержит сведения о яках, диких ослах — куланах, кабарге.

Характеризуя народы Тибета, бухарский пленник подробно осветил верования и обычаи тибетцев, рассказал о далай-ламе.

Наблюдательность и осведомленность Филиппа Ефремова поразительны. К примеру, он пишет о «гау» — ладанках с изображением божеств, о живой богине Тибета, жившей на острове посреди озера Ямдок. Все эти сведения вполне достоверны; они были подтверждены исследователями, посетившими Тибет спустя сто с лишним лет после Филиппа Ефремова.

В Тибете он повстречал трех нищих странников-мусульман, направлявшихся в Мекку, и присоединился к ним.