Читаем без скачивания Королевство Гаргалот - Гай Орловский

– Потому, – сказал я твердо. – Не возжелаем так. А человек все делает верно, хотя и глупо.

Она переспросила ошарашенно, все еще ей далеко до человека, хотя сиськи уже классные:

– Это… как?

– Мерило всему, – пояснил я, – человек. Или, как говорили древние, человек – мера всех вещей. Это значит, если скажу, что ты… ну, барсук или рыба, то будешь барсуком.

– А рыбой?

– Или рыбой, – согласился я. – Чем скажу, тем и будешь. Вот так устроен мир.

Она спросила задиристо:

– А почему им решил править ты, человечик?

– Потому что Господь, – объяснил я, – создав мир, отряхнул ладони и сказал человеку: ну вот видишь, какую красоту я сотворил? Вручаю тебе, и смотри, не испогань, не разрушь.

– А человек?

– Человек, – сказал я, – пообещал даже улучшить. Ты же знаешь, мы наглые и самоуверенные. Хоть и сам Господь создавал, но мы считаем себя еще круче и обязательно улучшим!

Она проговорила с победной улыбкой:

– Вы это делали хоть и плохо, но все же сравнительно… успешно. Вскоре мир начнем улучшать уже мы!

Я взял чашку кофе в обе ладони.

– А мы?

Она посмотрела на меня с милой улыбкой.

– Сам догадайся.

Я молча смотрел, как собрала посуду и отправилась мыть ее вручную, вот такая мне вожжа под хвост попадает постоянно, а я чуть ли не на цыпочках покрался к своим мешкам.

Хотя, конечно, будь я вообще пушинкой, Аня все равно ощутит мои перемещения всюду. От нее не скрыться… хотя теперь уже умею уходить от наблюдения так, что сам Рундельштотт впадает в ступор, а у Ани как бы не перегорели от непонимания все предохранители.

Не было ни гроша, всплыла в голове услышанная в школьном детстве фраза, да вдруг алтын. Что такое алтын, не знаю, но, судя по смыслу, точно не меньше миллиона, а то и миллиард, так вот и у меня сперва получалось не больше, чем у других, то есть передвигался пешком, на повозке и верхом, но я дольше других колотился лбом в стену, а кто долго колотится – тому в конце концов открывают путь к алтыну.

Более того, алтын могу получить двумя способами. К примеру, войти в мир темной материи, а в нем пробежаться до замка герцога Лонгшира… но это, наверное, если я уже там, в королевстве Нижних Долин. Или не совсем Нижних, но все равно в том мире.

А вот как в тот мир попасть… Все-таки живу в очень безопасном и защищенном, где с пеленок у нас воспитывают уверенность, что все будет хорошо и все получится. И я, даже когда трушу, все равно уверен, что будет все получаемо. Иначе бы не стал отдирать Зеркало Древних от стены, которая, возможно, питала его мощью.

Но если получилось, пусть даже на крайнем надрыве и страхе, то должно получиться и в обратную сторону. Конечно, не на башню и не посредине между верхним краем башни и далекой землей, что не земля, а вымощенный каменными плитами двор…

Я закрыл глаза и начал представлять так и эдак, нащупывая ту нить, что задействует нужные нейроны в моем мозгу, а они свяжутся с нейронами темной материи. Или протонейронами. Или чем-то еще. Но человек в самом деле вершина творения, и если раньше менял мир с помощью каменного топора, то пришло время нейроинтерфейса…

Один раз удалось совершить пробой пространства без всякого трансформатора и Зеркала Древних, удастся и снова. А потом навык укрепим и закрепим.

Конечно, выглядит нелепо, когда я вот так с двумя прикрепленными к поясу и плечам мешками скрючился на полу туалета, но нам нужен результат, а на памятнике все равно изобразят в мудрой и величественной позе…

Тошнота подступила к горлу, я затаил дыхание, стараясь не отпускать медленно подступающие ощущения космичности, вселенскости, извечности, позволил заполнить себя целиком, хотя примитивная часть моего «я» бешено брыкается, но я человек, а темная материя – это тоже мой мир, продолжение меня, я ее часть, а темная материя пронизывает как этот мир, так и тот…

Сознание помутилось, я изо всех сил концентрировался на ощущении, что я сейчас нахожусь прямо на дороге к замку герцога Лонгшира, как раз на выезде из леса, хорошо помню это чудесное место…

Резко пахнуло ароматами леса. Моя задница больно впечаталась в мокрую землю, даже копчик заныл. Голова кружится, воздух плотный и влажный, я же перенесся из мира, где воздуха как бы нет вовсе, там он никакой и стерильный, а здесь различаю близкий запах живицы, муравьиной кислоты…

Но почему чернота перед глазами, ослеп, что ли, некоторое время испуганно таращил глаза, но через пару секунд из-за темного края земли поперла вверх чудовищно огромная и залитая дымящейся кровью полусфера в кровавых язвах взрывающихся вулканов. Исполинские выбросы огня и пепла видны невооруженным глазом, а это значит, все получилось, я здесь, куда и стремился попасть…

…а что ночь, так я же прыгнул с чудовищно высокой башни именно в ночь. В крепости герцога пробыл не больше пары часов, так что до утра еще часа два, вряд ли больше.

Хотя Фицрой и Рундельштотт будут спать до рассвета, но Понсоменер мое приближение учует.

Я поморгал, глаза быстро привыкли, вот уже не ночь, а просто серый день без красок, все видно. Лес как лес, все верно, именно та поляна, через которую проезжал от нашей стоянки до крепости герцога Лонгшира.

Отлежавшись, тщательно спрятал и присыпал мешки прошлогодними листьями, набросал сверху веток, вроде бы незаметно, если не слишком присматриваться.

Еще через пару часов луна сдвинулась на другую половину неба, а с той же стороны тяжело и с угрожающей величавостью начало подниматься массивное оранжевое солнце. Совсем не диск, как у нас там, а отчетливо видимый шар, только огромный, на треть неба. Наше при таких размерах сожгло бы Землю, но это, к счастью, не раскалено, а всего лишь нагрето внутренним теплом.

Я выждал еще, оглянулся, как там моя куча листьев и веток. Все, пора идти.

Понсоменер вышел навстречу, обычно непроницаемое лицо сейчас выглядит почти человеческим, и заговорил он первым, что случается редко:

– Глерд… Как мы все волновались! Фицрой вообще ночь не спал… Правда когда солнце поднялось, заснул. Рундельштотт гадает на песке и листьях…

– И как? – спросил я.

– Никак, – ответил он. – Все обошлось?

– Нет, – ответил я. – Пойдем, поможешь принести пару мешков. В крепости подарили.

– Герцог?

– Да, – подтвердил я. – Этот Лонгшир оказался таким щедрым! Все гнался за мной и уговаривал взять еще что-нибудь.

Он кивнул.

– Далеко?

– Нет, – ответил я. – Герцог добежал бы до нашего дуба, но я не хотел раскрывать наше логово, потом взял мешки, а герцога отпустил.

Когда мы пришли на место, я разбросал ветки и взял мешок поменьше, Понсоменер так же молча взял второй, ничего не сказал, только взвесил на руке и посмотрел как-то странно.

Рундельштотт и Фицрой, как будто почуяли, что я вернулся, или же ощутили неудобство, когда исчез Понсоменер, сейчас уже у скатерки, один сидя, второй полулежа, преспокойно пьют вино.

Я сказал издали с тяжелым сарказмом:

– Как переживают, как переживают!..

Рундельштотт от испуга подпрыгнул, а Фицрой оглянулся, радостно вскинул руку с кубком в кулаке.

– Точно!.. Вот пьем с горя. Чтобы заглушить тревогу. Ты наверняка там вылакал уже полбочонка? Вон булькает у тебя! И даже звякает.

Понсоменер опустил мешок на землю рядом с моим и присел к скатерти.

Рундельштотт сказал почти виновато:

– Прости, не дождались, сели перекусить. Это еще не завтрак, а так просто…

– Ага, – сказал я сварливо, – то-то сразу полмешка опустело.

– Ничего подобного, – возразил Фицрой. – Великий мастер создает вино прямо на месте!.. Тебе бы так научиться!.. Ну, какие новости? Говори быстрее! Мы же всю ночь не ели, за тебя переживали. Решил все миром?

– Точно, – ответил я. – Правда, небольшая накладка все же случилась, то так, совсем мелочь.

– Насколько? – уточнил Рундельштотт. – И что это у тебя за мешки?

– Это я там в прошлой жизни оставил, – сообщил я. – В дупле старого-старого дуба под охраной мудрой, как наш мастер, совы. А теперь, думаю, пригодится.

Фицрой потер ладони.

– Что-то чую, чую!.. Мне твои мешки нравятся все больше. А когда раскрываешь, жить становится совсем интересно. Садись, теперь будем завтракать по-настоящему.

Я покачал головой.

– Я сыт. Правда-правда. Герцог постарался накормить так, что пришлось пояс расстегнуть на две дырки.

– Не на три же, – заявил Фицрой. – Я обычно расстегиваю на четыре! Тебе еще учиться и учиться, как пировать вволю и в радость. Как прошло?

Все трое притихли, готовые слушать. Я сел, есть в самом деле не хочется, Аня постаралась на совесть, сказал степенно:

– Как я и предполагал в своей мудрости, герцог оказался человеком рассудительным и понимающим доводы. Большого труда не составило убедить его не пытаться вредить королеве. Он понял и принял, что Антриас, который их подзуживает, отберет и те свободы и вольности, что у них сейчас есть, как только захватит Нижние Долины.